<<<     ΛΛΛ     >>>   

Но если принять данную крайнюю доктрину о языке, то будет трудно понять, как возможен перевод с одного языка на другой или же—в пределах языка—перевод альтернативных предложений. Если предложение есть мысль, тогда другое предложение есть другая мысль. Конечно, верно, что никакой перевод не является совершенным. Но как можно достичь успеха в этом деле, если ни слово, ни слог, ни порядок их последовательности не являются одним и тем же? Если вы апеллируете к грамматике, то вы апеллируете к значению, лежащему за словами, слогами и порядком их последовательности. Некоторые

365

из нас борются, чтобы подобрать слова для выражения своих идей. Но как же возникает эта борьба, если слова и их порядок совместно конституируют идеи? Отсюда мы должны были бы бороться за обретение идей, тогда как мы осознаем их вербально не выраженными.

Допустим поэтому, что язык не является сущностью мышления. Но это заключение придется с осторожностью ограничить. Без языка сохранение мысли, легкое воспроизведение мысли, усложненное переплетение мыслей, передача мыслей оказываются сильно ограниченными. Человеческая цивилизация есть продукт языка, а язык есть продукт развивающейся цивилизации. Свобода мысли становится возможной благодаря языку: благодаря ей мы освобождаемся от полной привязанности к непосредственности настроения и обстоятельств. Не случайно афиняне, от которых мы получили наши западные понятия о свободе, восхищались языком за его весьма утонченное разнообразие.

Отрицание того, что язык составляет сущность мышления, не означает, что мышление возможно вне и независимо от других активностей, координированных с ним. Такие активности можно обозначить как выражение мысли. Когда они удовлетворяют определенным условиям, их называют языком. Вся тематика этих лекций сводится к обсуждению взаимодействия мышления и его выразительных активностей.

Подобные эмоциональные и физические активности древнее мышления. Они существовали у наших предков, когда мышление еще находилось в зачаточном состоянии. Мышление представляет собой результат своих собственных согласованных действий, и, выйдя, таким образом, на сцену, оно модифицирует и адаптирует их. Понятие чистого мышления в абстракции от любого выражения есть выдумка ученого мира. Мысль это потрясающая разновидность вдохновения. Подобно камню, брошенному в пруд, оно нарушает спокойствие всей «поверхности» нашего бытия. Правда, этот образ неадекватен. Ибо мы должны рассматривать появившуюся рябь, прежде всего как эффективную для осуществления погружения камня в воду. «Рябь» высвобождает мышление, а мышление усиливает и искажает «рябь». Для понимания сущности мышления следует изучить его отношение к «ряби», в которой оно возникает.

5. Тем не менее если не вдаваться вовсе тонкости, касающиеся

366

происхождения и действия мышления, то окажется, что язык, понимаемый самым обычным образом —это привычный результат мышления и его откровение. Для понимания разновидностей мышления следует постараться призвать психологию, которая и породила цивилизацию языка, или, если вы предпочитаете это выражение в обратном порядке, язык цивилизации.

Во-первых, следует учитывать, что мы употребляем два различных типа языка, а именно звуковой и зрительный язык. Есть устная речь, а есть и письмо. Письменный язык возник совсем недавно. Его история простирается не более чем на десять тысяч лет, если учитывать какие-то предвосхищения языка в примитивных рисунках. Но письму как эффективному инструменту мышления, имеющему самое широкое влияние, можно дать самое большее пять или шесть тысяч лет.

Письмо как фактор человеческого опыта сопоставимо с паровым двигателем. Оно важно, современно, искусственно. Речь столь же древняя, как и сама человеческая природа. Она представляет собой один из главных факторов конституирования человеческой природы. Но не следует ничего преувеличивать. Теперь можно иными средствами выделять целые участки человеческого опыта, когда речь, в крайних случаях, отсутствует. Все же речь, развивавшаяся как всеобщее социальное приобретение, была одним из ведущих креативных факторов подъема человечества. Речь вне искусственного письменного языка представляет саму человеческую природу.

Наконец, мы сейчас по привычке настолько перемешиваем письмо и речь в нашем повседневном опыте, что едва ли сознаем, указываем ли мы на речь, на письмо или же на их смешение. Но такое смешение само по себе есть нечто современное. Около 500 лет назад только небольшое число людей могло читать, по крайней мере, среди европейских народов. Это одна из главных причин символического характера религии и изобразительных знаков гостиниц и торговых лавок. Фигуры на гербах знати были заменителями надписей. Вообще воздействие письма на психологию языка—это игнорируемая глава в истории цивилизации.

Речь, в своей зачаточной форме представленная в животном и человеческом поведении, варьируется между эмоциональной выразительностью и сигнальностью, становясь в скором времени смесью обеих. При всем ее дальнейшем

367

усовершенствовании речь сохраняет эти три характеристики, а именно эмоциональную выразительность сигнальность и смешение обеих. Правда, в интеллект туализированном языке развитых цивилизаций эти характеристики кажутся уходящими на второй план. Они свидетельствуют о чем-то, что уже потеряло свою доминирующую позицию. Мы не сможем понять способа мышления различных цивилизаций, существовавших за последние три тысячи лет, пока не станем учитывать эту тонкую перемену в функционировании языка.

У языка разнообразные предпосылки. Он возник, прежде всего, как обозначение непосредственной ситуации. Независимо от того, был ли это сигнал или выражение, прежде всего, имела место эта реакция на эту ситуацию в этом окружении. При возникновении языка партикулярность непосредственно настоящего оказалась решающим элементом сообщаемого значения. Родовое понятие «птица» оставалось на заднем плане нерасчлененного смысла. Даже конкретные птицы в некоторых случаях воспринимались не иначе, как смутно. Язык, прежде всего, выражал направленность внимания на этих птиц—здесь, сейчас и в этом окружении.

Постепенно языку удалось абстрагировать свои значения от воздействия конкретного окружения. Ведь факт, что словарь французского языка был в определенное время опубликован в Париже безотносительно к значению слов, объясняемых в словаре. Французский эквивалент английского слова «зеленый» тоже означает зеленый цвет независимо от нынешнего положения в Европе или в нашей планетной системе. Зеленое есть зеленое, и в этом все дело. Больше нечего добавить, если вы уже однажды поняли слово, указывающее на свое значение.

Конечно, мы сейчас куда более цивилизованны, чем наши предки, которые могли думать о зеленом только как об относящемся к конкретному весеннему утру. Не может быть никакого сомнения, что наши способности мышления, анализирования, памяти и составления предложений усилились. Но не следует уж слишком поздравлять друг друга из-за того, что нам довелось родиться среди людей, способных при разговоре о зеленом абстрагироваться от весеннего времени. Нужно помнить о предупреждении: ничего сверх меры.

Пока язык выступает главным образом как речь, указания на конкретное окружение преобладают. Рассмотрим,

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Проявляется во всех своих частях при помощи аспектов каждой части
Соотнесения базовых объектов конечной иерархии к определенным явлениям
Мир ценности обладает во вселенной статусом абстракции
Понятие двух различных значений числа 3
Моральность заключается в контроле над процессами с целью увеличения его значимости истории понятие