<<<     ΛΛΛ     >>>   

будет выполнено. Напротив, любой сложный вечный объект определяет конечную абстрактивную иерархию, раскрывающуюся в процессе анализа; этот сложный вечный объект, который принимается за исходную точку, будет называться вершиной абстрактивной иерархии; он является единственным членом степени максимальной сложности. На первом этапе анализа мы получили компоненты вершины. Эти компоненты могут быть различной сложности, но среди них должен быть, по крайней мере, один член, сложность которого на одну степень ниже, чем сложность вершины. Степень, которая ниже, чем степень данного вечного объекта, назовем ближайшей степенью для этого объекта. Далее, мы берем те компоненты вершины, которые принадлежат ее ближайшей степени, а что касается второй степени, мы анализируем ее уже в ее компонентах. Среди этих компонентов должны быть некоторые, принадлежащие ближайшей степени анализируемых объектов. Добавим к ним компоненты вершин, которые также принадлежат этой степени второго приближения от вершины; а на третьей ступени анализ будет осуществляться так же, как и на предыдущих. Так мы находим объекты, принадлежащие степени третьего приближения от вершины, и мы добавляем к ним компоненты, принадлежащие этой степени, которые остались от предыдущих этапов анализа. Мы продолжаем идти по этому пути через последующие этапы до тех пор, пока не достигнем степени простых объектов. Эта степень образует базу иерархии.

Следует подчеркнуть, что, говоря об иерархии, мы полностью остаемся в области возможности. Соответственно, вечные объекты освобождены от реальной совместности, они остаются «в изоляции».

Логический инструмент, который использовал Аристотель для анализа действительного факта в более абстрактных элементах, заключался в классификации на виды и роды. Этот инструмент имеет чрезвычайно важное значение для науки на предварительных этапах ее развития. Но его применение в целях метафизического описания искажает подлинное видение метафизической ситуации. Использование термина «универсальный» тесно связано с аристотелевским анализом; позже термин был расширен, но он по-прежнему подразумевает классификационный анализ. Именно по этой причине я отказываюсь от него.

231

В любом действительном событии, а будет содержаться группа g простых вечных объектов, которые являются составными частями этой группы в наиболее конкретной форме. Это полное включение в явление, осуществляемое для того, чтобы достичь наиболее полного слияния индивидуальной сущности с другими вечными объектами в процессе формирования индивидуального явления, абсолютно своеобразно и не может быть описано в других терминах. Но оно имеет специфическую характеристику, которая неизбежно присуща ему. Эта характеристика состоит в том, что существует бесконечная абстрактивная иерархия, основанная на g, которая такова, что все ее члены в равной степени входят в это полное включение в а.

Существование такой бесконечной абстрактивной иерархии означает то, что невозможно полное описание действительного явления при помощи понятий. Я буду называть эту бесконечную абстрактивную иерархию, которая связана с а, «связанной иерархией о». Это то, что подразумевалось в понятии связанности действительного явления. Эта связанность явления необходима для его синтетического единства и для -его интеллигибельности. Существует связанная иерархия понятий, применимая к данному явлению, включая понятия всех уровней сложности. К тому же в действительном явлении индивидуальные сущности вечных объектов, включенные в эти сложные понятия, достигают эстетического синтеза, продуцирующего явление в само ценности его опыта. Эта связанная иерархия является образом, или образцом, или формой явления, поскольку явление образовано из того, что входит в его полную реализацию.

Некоторая неясность мысли обусловлена тем фактом, что абстрагирование от возможности происходит в направлении, противоположном абстрагированию от действительности, поскольку речь идет об уровне абстрактности. Несомненно, при описании действительного явления, а мы находимся ближе к конкретному тотальному факту, когда мы описываем, а при помощи некоторого члена взаимосвязанной иерархии, который находится на высокой степени сложности. Тогда мы говорим больше об а. Поэтому в рамках высокой степени сложности мы приближаемся к полной конкретности а, а в рамках низкой степени сложности отдаляемся от нее. Соответственно, простые вечные объекты представляют собой крайнюю

232

степень абстракции от действительного явления; в то же время вечные объекты представляют собой минимум абстракции от области возможности. Тот факт, что, когда говорят о высоком уровне абстракции, обычно имеют в виду абстракцию от сферы возможности, другими словами, разработанную логическую конструкцию.

До сих пор я просто рассматривал действительное явление со стороны его полной конкретности. Это та сторона явления, в силу которой оно представляет собой событие в природе. Но природное событие в данном значении—это лишь абстракция от полного действительного явления. Полное явление включает в себя то, что в познавательном опыте принимает форму памяти, предвосхищения, воображения и мышления. Эти элементы действительного опыта представляют собой также способы включения сложных вечных объектов в синтетическом схватывании как элементов возникающей ценности. Элементы отличаются от конкретности полного включения. В известном смысле это различие необъяснимо, ибо каждый способ включения является уникальным и не может быть объяснен в других терминах. Но имеется общее различие между этими способами включения и полным конкретным вхождением, о котором мы уже говорили выше. Это различие представляет собой внезапность. Под внезапностью я подразумеваю то, что запоминаемое, или ожидаемое, или воображаемое, или мыслимое исчерпывается сложным конечным понятием. В каждом случае имеется один конечный вечный объект, схваченный в явлении в качестве вершины конечной иерархии. Этот разрыв с действительной безграничностью и позволяет в любом явлении отграничивать психическое от физического события, в котором функционирует психическое.

Кажется, что в целом имеет место потеря живости в восприятии вечных объектов: например, Юм говорит об их «слабых копиях». Но эта неотчетливость представляется очень ненадежной основой для дифференциации. Часто предметы в мышлении выступают куда более отчетливо, чем при невнимательном контакте с ними. Но вещи, понятые в качестве мысленных, всегда подчиняются тому условию, что мы останавливаемся, когда пытаемся исследовать возрастающие степени сложности в их действительных отношениях. Мы всегда обнаруживаем именно то, о чем мы думаем, что бы это ни было,—и ничего более.

233

Существует ограничение, которое отделяет конечное понятие от более высоких степеней беспредельной сложности.

Таким образом, действительное явление есть схватывание одной бесконечной иерархии (ее связанной иерархии) вместе с различными конечными иерархиями. Синтез в явлении бесконечной иерархии осуществляется в соответствии со специфическим способом ее реализации, а синтез конечной иерархии — в соответствии с различными другими специфическими способами реализации. Существует один метафизический принцип, который важен для рационального осмысления общего характера опытного явления. Я называю этот принцип «прозрачностью реализации». Под этим термином я подразумеваю, что любой вечный объект является самим собой в любом способе реализации. Не может быть искажения индивидуальной сущности без того, чтобы не возник другой вечный объект. В сущности каждого вечного объекта заключена индетерминированность, которая выражает безразличную терпимость по отношению к любому способу вхождения в любое действительное явление. Поэтому в познавательном опыте мы можем усматривать наличие одного и того же вечного объекта в одном и том же явлении, имеющего более чем одну степень реализации при вхождении в явление действительности. Таким образом, прозрачность реализации и возможное разнообразие способов вхождения в одно и то же явление совместно формируют основу для теории соответствия в гносеологии.

В этом рассмотрении действительного явления в терминах его связи с областью вечных объектов мы вернулись к мыслям, сформулированным во второй главе, в которой обсуждалась природа математики. Идея, приписываемая Пифагору, была значительно расширена и выдвинута в качестве первой главы метафизики. В следующей главе рассматривается головоломный факт существования действительного хода событий, который сам по себе является ограниченным фактом, т. е., говоря метафизическим языком, фактом, который мог быть иным. Но другие метафизические исследования опускаются, например эпистемология и классификация некоторых элементов в невообразимом богатстве области возможности. Эта последняя тема вводит метафизику в поле зрения различных специальных наук.

234

Примечания 1. Ср.: Principles of Natural Knowledge, Ch. V, Sec. 13.

Аристотель счел необходимым завершить свою метафизику введением перводвигателя—Бога. Это важный факт в истории метафизики по двум причинам. Во-первых, если мы пожелаем возвести кого-нибудь в ранг величайшего метафизика, имея при этом в виду гениальную интуицию, общий запас знаний и влияние на последующее развитие метафизики, мы должны отдать предпочтение Аристотелю. Во-вторых, при рассмотрении этого метафизического вопроса он был совершенно беспристрастен; он является последним европейским метафизиком первой величины, о котором можно это сказать. После Аристотеля этические и религиозные интересы начали оказывать влияние на метафизические выводы. Евреи рассеялись в диаспоре, первоначально добровольно, а затем насильственно, возникла иудео-александрийская школа. Затем получили распространение христианство, а также возникшее вслед за ним магометанство. Греческие боги, которые окружали Аристотеля, представляли собой подчиненные метафизические сущности, обитающие в природе. Следовательно, в своих размышлениях о первом двигателе Аристотель не имел других мотивов, кроме желания довести до конца свою мысль, куда бы она ни привела. Она не привела его к постулированию Бога, пригодного для религиозных целей. Сомнительно, что какая-либо другая общая метафизическая концепция без дополнений могла бы когда-то превзойти аристотелевскую. Его вывод явился первым шагом, без которого невозможно было создать всеобъемлющую концепцию, опираясь на столь незначительный эмпирический базис. Ибо ничто в рамках ограниченного опыта не могло способствовать возникновению идей о некой сущности, лежащей в основе всех действительных вещей, если бы сам общий характер вещей не требовал постулирования этой сущности.

Это словосочетание «первый двигатель» предупреждает нас о том, что аристотелевская мысль запуталась в деталях

235

ошибочной физики и ошибочной космологии. В аристотелевской физике были необходимы специальные причины, чтобы обосновать движения материальных вещей. Последние могли быть органично вписаны в его систему лишь в том случае, если движение космоса в целом могло быть подтверждено. Ибо только в этом случае каждая вещь в рамках предложенной общей системы могла осуществить свое подлинное предназначение. Отсюда и необходимость перводвигателя, поддерживающего движение небесных сфер, от которых зависит согласование всех вещей. Сейчас мы отвергаем аристотелевскую физику и аристотелевскую космологию, поэтому строгая форма этого аргумента несостоятельна. Но если наша общая метафизика хоть в некоторых чертах похожа на ту, о которой шла речь в предыдущей главе, то перед нами встает аналогичная метафизическая проблема, которая может быть решена только аналогичным образом. Вместо аристотелевского Бога-перводвигателя мы постулируем Бога, который играет роль принципа конкретизации. Такая позиция может быть доказана только при обсуждении общих выводов, которые могут быть сделаны относительно реальных явлений, иначе говоря, относительно процесса их реализации.

Мы постигаем действительность в ее существенном отношении к неисчерпаемой возможности. Вечные объекты придают явлениям действительности иерархические структуры, включаемые или исключаемые при формировании каждого вида конкретизации. Другая точка зрения на ту же самую истину состоит в том, что каждое явление действительности есть ограничение возможности, и что благодаря этому ограничению возникает специфическая ценность сформированного единства вещей. Таким образом, мы можем показать, как единичное явление должно выражаться в терминах возможности и как возможность выражается в терминах единичного действительного явления. Но единичных явлений, если их трактовать как нечто изолированное, не существует. Актуальность всецело есть совместность, будь то изолированных друг от друга вечных объектов или всех явлений действительности. Задача данной главы и состоит в том, чтобы описать единство действительных явлений. В предыдущей главе внимание было сконцентрировано на абстрактном; в настоящей главе мы будем иметь дело с конкретным, т. е. с тем, что срастается вместе.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Будет использовано больше базисных понятий
Религия примиряет мышление
Этот новый оттенок современного мышления представляет собой горячий
Религиозных
Последние элементы материи