<<<     ΛΛΛ     >>>   

Наше вводное рассмотрение касалось двух аспектов философии. Систематизация представляет собой критику всеобщности методами научной специализации. Она предполагает изолированную группу первоначальных идей. Другой аспект философии—это использование понятий большой, адекватной всеобщности. Подобная привычка ума составляет саму сущность цивилизации. Это и есть цивилизация. Одинокий дрозд или соловей могут издать звук наивысшей красоты. Но они ведь не являются цивилизованными существами. У них отсутствуют идеи соответствующей всеобщности, касающиеся их собственных действий и мира вокруг них. Высшие животные, без сомнения, обладают понятиями, им свойственны надежды и страхи. И, тем не менее, они не принадлежат цивилизации по причине недостатка всеобщности в их ментальных функциях. Их любовь, привязанность, красота исполнения справедливо вызывают нашу ответную любовь и нежность. Но цивилизация больше, чем все это, хотя, конечно, в плане моральной ценности она может и уступать. Цивилизованные существа способны обозревать мир с помощью обобщающего понимания.

2. Есть две противоположные идеи, которые с неизбежностью лежат в основе всякого опыта. Одна из них —это понятие значимости, чувство значимости, предпосылка значимости. Другая — понятие фактичности. Чистой фактичности нельзя избежать. Она есть основа значимости, и значимость значима по причине неотвратимого характера фактичности. Мы концентрируем (внимание) благодаря чувству значимости, и при этом мы внимаем фактичности. Те люди, кто упрямо ограничивает свое внимание фактичностью, делают это в силу чувства значимости,

339

присущего подобной установке. Оба понятия, будучи антитетическими, в то же время требуют друг друга.

Одной из характеристик изначальной разновидности сознательного опыта оказывается слияние большой общности с примечательной особенностью. Отсутствует строгий анализ характеристик особенностей нашего опыта. Неверно считать, будто характеристика индивидуального опыта с помощью качественных понятий начинается с какого-либо детального анализа самого этого качества. Основой нашего изначального осознания качества является большая общность. Например, характерными способами мышления, когда мы впервые включаемся в цивилизованный опыт, оказываются: «это важно», «это трудно», «это прекрасно».

Во всех подобных способах мышления присутствует примечательная партикулярность, обозначенная словами «это» и «то». Имеется пространная и неясная характеристика, указывающая на определенную форму восхищения, проистекающего из конкретного факта внешнего мира. Данная неясность вызывает отчаяние у цивилизованных людей. Ибо общность, когда она утвердилась, слишком очевидна, чтобы заслуживать упоминания. И тем не менее она всегда присутствует как бы на краю сознания. Все же хорошая литература избегает философской всеобщности, в которой проявляется данное качество. Она держится той случайной точности, которая обязательно прикрывает качественную всеобщность. Литература есть любопытная смесь неявно предполагаемого анализа и, с другой стороны, явного подчеркивания эмоциональной значимости наших наивных всеобщих интуиций.

Язык постоянно впадает во всеобщность промежуточной стадии между животной привычкой и образованной точностью. Под личиной слов, якобы способных к еще более точному употреблению, он дегенерирует в сторону философской всеобщности. Этот ход неразумен, ибо он выражает лишь нечто очевидное. И, однако же, он философичен, поскольку очевидное воплощает постоянную значимость разнообразных деталей. Образованные люди сопротивляются неясному употреблению слов, способных быть точными.

Например, Кольридж в своей Biographia Literaria выражает неудовольствие группой туристов, наблюдавших горный поток и восклицавших «Как красиво!», считая это неясной характеристикой внушающего трепет зрелища. Несомненно, в данном случае неудачная фраза «Как красиво!» ослабляет яркость происходящего.

340

Но имеется реальная сложность в способе вербального выражения. в целом слова обозначают полезные нам особенности. И как их можно применять для передачи смысла всеобщего характера, от которого зависит значимость как таковая? Одна из функций великой литературы и заключается в передаче живого переживания того, что лежит за пределами слов.

3. К несчастью для философии, обучение стремится к детализации. Хотя в попытках постичь фундаментальные предпосылки вроде противоположности между «значимостью» и «фактичностью» мы, без сомнения, должны полагаться на приобретенное образование, однако в развитии интеллекта участвует один великий принцип, о котором часто забывают. Для того чтобы получить образование, мы вначале должны избавиться от имеющихся знаний. До того как мы пригладим и оформим некоторую тему, ее следует охватить в сыром виде. К примеру, ментальность Джона Стюарта Милля была ограничена его специфическим образованием, создавшим для него систему еще до того, как у него появился соответствующий опыт. Поэтому-то его система была закрытой. Мы, конечно, должны быть систематиками, но наши системы все же следует оставлять открытыми. Другими словами, мы должны быть чувствительными к их ограничениям. Всегда имеется смутное «вне», ожидающее углубления в плане детализации.

Общие понятия, лежащие в основе конкретных мыслей современной западной цивилизации Европы и Америки, во многом проистекают из тех выражений фундаментальных идей, которые завещаны нам древним миром греков, семитов и египтян. Все эти три источника подчеркивают фактуальность окружающего нас мира. Однако завещанные ими акценты по значимости отличаются друг от друга. Греческое наследие оказалось прежде всего эстетическим и логическим, семитское наследие оказалось моральным и религиозным, а египетское—практическим. Греки завещали нам наслаждение, семиты—поклонение, а египтяне—практическое наблюдение.

Но это наследие цивилизаций восточного Средиземноморья имеет свои особые формы. Наше понятие «значимость» как главного фактора во вселенной ограничено данными формами. И задачей современной философии оказывается постижение значимости и фактичности вне зависимости от характера духовности Древнего мира.

341

Фактуальность есть понятие простого существования. Но когда мы пытаемся постичь это понятие, оказывается, что оно подразделяется на субординированные понятия разных типов существования, например воображаемого или актуального существования, и многих других типов. Таким образом, понятие существования предполагает понятие окружения существований и понятие типов существований. Любое конкретное существование предполагает понятие других существований, связанных с ним и в то же время находящихся вне его. Данное понятие окружения в свою очередь вводит понятие «более или менее» а также понятие множественности.

Само понятие «значимость» указывает также на степени и типы значимости. И здесь мы снова сталкиваемся с понятием «более или менее». Нечто должно быть «значимым». Значимость невозможна в вакууме. Именно поэтому она и влечет нас назад к фактуальности. Но множественность фактов требует по отношению к ней отбора с помощью конечного интеллекта. Отсюда «отбор» требует понятия «скорее это, чем- то». Таким образом, интеллектуальная свобода проявляется в отборе, а отбор нуждается в понятии относительной значимости, для того чтобы придать ему смысл. Итак, «значимость», «отбор» и «интеллектуальная свобода» взаимосвязаны и предполагают указание на фактичность.

Мы опять вернулись к фактичности. Давайте же на некоторое время снова подвергнем ее рассмотрению. Окружение превосходит нас в любом физическом измерении. Поэтому к фактичности примешивается понятие принудительного (compulsive) детерминизма. Земля вращается, и мы движемся вместе с ней, ощущая постоянную смену дня и ночи в качестве первейшей необходимости нашей жизни. Первый же римлянин, упомянувший о полуночном солнце, тут же разуверился в нем. Он ведь был образованным человеком, хорошо осведомленным о природных необходимостях. Но таким путем можно и преувеличить значение подобных необходимостей. Правда, в том или ином смысле они в природе есть. Подобным же образом там присутствует свобода, предполагаемая в понятии отбора. Этот пример свидетельствует о ценности систематической философии. Ибо мы либо должны разъяснить те различные смыслы, в которых могут сосуществовать свобода и необходимость, либо же отделаться так или иначе от наиболее очевидной предпосылки наших повседневных мыслей.

342

4. Представим обе темы фактичности и «значимости»—в ином свете.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Но энергия является понятием для обозначения только количественного аспекта структуры происходящих событий событие организмы
Религия же всецело погружена в созерцание моральных
Уже имеющихся290 условий наука примиряет мышление с этим исходным фактом
Уайтхед А. Философская мысль Запада истории науки и философии 8 философия
Возникающая индивидуальная ценность каждой сущности трансформировалась в независимое