<<<     ΛΛΛ     >>>   

Привлекательность философии Спинозы заключается в модификации им декартовской позиции в сторону большей когерентности. Он начинает с одной субстанции, cause sui, и рассматривает ее важнейшие атрибуты и индивидуальные модусы, т.е. affectiones substantiae. Брешью в этой системе является произвольное введение «модусов». И, тем не менее, многообразие модусов есть необходимое требование, если только эта схема сохраняет какое-либо непосредственное отношение ко многим событиям воспринимаемого мира.

Философия организма в целом согласуется со спинозовской схемой мышления. Но она отличается своим отказом от субъектно-предикатных форм мышления

277

постольку, поскольку это касается предположения, что такие формы являются непосредственным воплощением самих изначальных характеристик фактов. В результате оказывается возможным избежать понятия «субстанция- качество»; это морфологическое описание заменяется описанием динамического процесса. Спинозовские модусы тогда становятся чистыми актуальностями, так что хотя их анализ увеличивает наше понимание, он все же не ведет к открытию какой-либо высшей ступени реальности. Когерентность, которую стремится сохранить система, есть открытие того, что процесс, или сращение (concrescence), какой-либо актуальной сущности влечет за собой другую из имеющихся актуальных сущностей. Таким путем очевидное единство мира получает свое объяснение.

Во всех философских теориях имеется нечто изначальное, которое актуально благодаря своим акциденциям. Только в своих акцидентальных воплощениях оно может быть охарактеризовано, а вне таковых оно лишено актуальности. В «философии организма» это изначальное называется креативностью, а божество выступает первоначальной, вневременной акцидентальностью. В монистических философиях у Спинозы или в абсолютном идеализме—этим изначальным является божество, которое в равной степени обозначается как «Абсолют». В подобных монистических схемах изначальному незаконно приписывается финальная, «высшая» реальность, выходящая 'за пределы того, что приписывается какой-либо из его акциденций. Своей общей позицией «философия организма» представляется более близкой некоторым разновидностям индийской или китайской мысли, нежели мысли западно-азиатской или европейской. Одна сторона делает изначальным процесс, другая делает изначальным факт.

3. Любая философия в свою очередь переживает низложение. Но вся совокупность философских систем выражает многообразие всеобщих истин о вселенной, требующих взаимной координации и признания их разнообразных сфер обоснованности (validity). Подобный прогресс в координации предполагается самим развитием философии; в этом смысле философия развивалась от Платона до наших дней. В соответствии с таким понимаем достижений рационализма главной ошибкой в философии оказывается преувеличение. Стремление к генерализации обоснованно, но оценка успеха этого процесса

278

преувеличена. Есть две главные формы такого преувеличения.

Прежде всего это то, что я в другом месте назвал ошибкой подмены конкретного». Эта ошибка заключается в игнорировании той степени абстрагирования, которая возникает при рассмотрении актуальной сущности, демонстрирующей определенные категории мышления. Есть такие аспекты актуальностей, которые просто игнорируются, пока мы ограничиваем мышление данными категориями. Так что успех философии следует измерять ее сравнительной способностью избегать той ошибки, когда мышление ограничивается только своими категориями.

Иная форма преувеличения заключается в ложной оценке роли логической процедуры в отношении к ее очевидности и ее предпосылкам. Философию, к несчастью, преследовало мнение, будто ее метод должен догматически указывать на предпосылки, которые соответственно ясны, отчетливы и очевидны, а затем возводить на этих предпосылках дедуктивную систему мышления.

Но точное выражение окончательных все общностей есть цель дискуссии, а не ее источник. Философия была введена в заблуждение примером математики; но даже в математике утверждение исходных логических принципов связано с трудностями, которые до сих пор не преодолены. Подтверждение рационалистической схемы следует видеть в ее общем успешном результате, а не в особой очевидности, или исходной ясности, ее первых принципов. В этой связи следует отметить злоупотребление аргументом ex absurdo; многие философские рассуждения были им искажены. Единственное логическое заключение, которое можно сделать в случае появления противоречия в процессе рассуждения,—это то, что по крайней мере одна из посылок вывода ложна. Не задавая дополнительных вопросов, опрометчиво допускают, будто бы ошибочная предпосылка может быть сразу же обнаружена. В математике такое допущение часто бывает обоснованным, что и вводит в заблуждение философов. Но в отсутствие хорошо определенной категориальной схемы сущностей, воплощенной в удовлетворительной метафизической системе, любая посылка философской аргументации находится под подозрением.

Философия до тех пор не вернет себе соответствующего статуса, пока последовательная разработка категориальных схем, четко установленных для каждой стадии развития, не будет признана соответствующей ей целью. Могут

279

существовать соперничающие схемы, противоположные друг другу, каждая со своими достоинствами и недостатками. И тогда целью исследования становится примирение противоречий. Метафизические категории не суть догматические утверждения очевидного; они являются гипотетическими (tentative) формулировками исходных все общностей.

Если мы станем рассматривать какую-либо схему философских категорий в качестве сложного единого утверждения, применив к ней логическую альтернативу истинного или ложного, то в качестве ответа получим то, что эта схема ложна. Сходный ответ должен быть дан на подобный вопрос, касающийся существующих формулировок принципов любой науки.

Наша схема истинна совместно с не сформулированными уточнениями, исключениями, ограничениями и новыми интерпретациями в терминах общих понятий. Мы пока не знаем, как переделать нашу схему в логическую истину. Но схема как таковая есть матрица, из которой могут выводиться истинные предложения (propositions), применимые к конкретным обстоятельствам. В настоящее время мы можем только доверять способности наших натренированных инстинктов различать ie обстоятельства, в отношении которых действует наша схема.

Использование подобной матрицы заключается в том, чтобы служить основой для решительной аргументации с помощью строгой логики. Чтобы сделать возможной такую аргументацию, схема должна утверждаться с наибольшей точностью и определенностью. Заключение аргументации должно сопоставляться с теми обстоятельствами, к которым оно применяется.

Главное преимущество, которое мы от этого получаем, заключается в том, что мы больше не вопрошаем опыт путем парализующего подавления здравого смысла. В наблюдении усиливается проникновение разумного ожидания, порождаемого заключением нашего доказательства. Результат этой процедуры принимает одну из трех форм: 1) заключение может согласовываться с наблюдаемыми фактами; 2) заключение может демонстрировать общее согласие одновременно с несогласием в деталях; 3) заключение может быть в полном несогласии с фактами.

В первом случае факты познаются с большей адекватностью,

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Одна из таких предпосылок присуща всей философии природы на протяжении всего нового времени
Относятся к самому событию
Уайтхед А. Философская мысль Запада истории науки и философии 7 чувство
Непосредственность какого либо подверженного смертности обстоятельства представляет ценность только в случае
Окрашивают его действия ступень индивидуальность