<<<     ΛΛΛ     >>>   

есть А». Чтобы не быть тавтологией, делает вывод Брэдли, суждение должно включать в себя различие; и в то же самое время оно должно объединять различное. А ни одно суждение не преуспело в комбинировании единства и различия.

Эта критика суждения развивается в третьей главе «Видимости и реальности» до общей критики отношений19. Об этой главе Брэдли заметил: «Читателю, который проследил сказанное в этой главе и уловил ее общий принцип, нет нужды тратить время на то, что за нею последует. Он увидел ложность утверждения, что наш опыт заключается в отношениях; тем самым он подверг суду огромное число феноменов, даже к ним не прислушиваясь». Причем увидел со всей очевидностью — если таким изъяном страдают отношения, то им же страдают и пространство, время, причинность, изменение.

Отношения должны соединять качества, но ничто, по мнению Брэдли, не может быть целиком конституировано своими отношениями: стороны в отношении должны обладать своими собственными качествами, отличающимися от самого отношения. В то же самое время обладать качеством — значит уже отличаться от другого, а тем самым вступать в отношение. Таким образом, одно и то же качество и поддерживает отношение, и поддерживается им; нет отношения без качества, но равным образом нет качества без отношения. Если качества играют эту двоякую роль, продолжает Брэдли, то мы должны обладать способностью различать в любом качестве Q поддерживающее q] и поддерживаемое Q^. Но так же, как было невозможно показать, что кусок сахара одновременно был бел и сладок, точно так же, по Брэдли, нет способа постижения того, как q] соединяется с Q-г- Ни одно из них не является предикатом другого, и если они соединены отношением Qs, то возникают те же самые трудности по соединению Qy с Qi и Q^. которые уже имелись при соединении Qi и Q^. Мы обречены на вечный регресс, который не приближает нас к решению первоначальной проблемы.

С помощью этого и аналогичных примеров Брэдли подводит к выводу, что «способ мыслить отношениями должен давать видимость, а не истину... это — паллиатив, простой компромисс из практических соображений, в высшей степени необходимый, но в конечном счете ничуть не обоснованный». Он «необходим», поскольку интеллект не может удовлетвориться изменчивым, непостоянным непосредственным опытом; это «практический компромисс», поскольку тут речь идет о попытке сохранить единство опыта, рассеченного в то же самое время на абстрактные элементы; он «ничуть не обоснован», поскольку ведет к внутренним противоречиям. Грин был прав, утверждая, что мысль по природе своей реляционна: без отношений наука не может ступить ни шагу. Однако высказать данное суждение — значит, по Брэдли, признать, что мысль — в форме науки или нет — никогда не может целиком удовлетворить наш разум.

До сих пор аргументы Брэдли казались просто несколько более сложным путем достижения знакомых идеалистических выводов, согласно которым мир, рассматриваемый наукой, не вполне реален. Волнения вызвало то, что Брэдли применил такой же способ рассуждений к Богу и к «Я»20. '

Помимо всех прочих недостатков «Я», тщательно прописываемых Брэдли, «Я» предполагает отношения: оно непрерывно, т. е. прошлое в нем соотнесено с настоящим; оно разными способами соединено с окружающим ми-

49

ром. Философы, пытающиеся избегнуть этого вывода, полагая «чистое эго» или «трансцендентальное Я» за пределами всех изменений и соотнесенности, говорят уже не о «я» повседневной жизни. Им не удается соединить это удаленное «Я» с «я» повседневной жизни, не приписав при этом первому изменчивость и соотнесенность. Тем же недостатком страдает и религиозное понятие Бога: оно есть Бог, соотнесенный с человечеством, хотя всякое объяснение отношений между человеком и Богом остается совершенно непостижимым. «Если вы отождествляете Абсолют с Богом, — пишет Брэдли, — то это не Бог религии», поскольку Абсолют не является личностью; единственным удовлетворительным решением будет то, что Бог является «лишь стороной Абсолюта, а это значит, что он является лишь видимостью».

Таков первый вывод Брэдли: пока мы пользуемся интеллектуальным аппаратом вещей, качеств, отношений, мы неизбежно движемся в пределах мира видимостей, противоречий и непостижимостей. Так ли уж это важно? Имеется ли у нас какая-либо альтернатива тому, что мы пожимаем плечами и принимаем эту противоречивость, коли уж она неизбежно заразила все наше мышление?

На определенном уровне, полагает Брэдли, действительно, не так уж важно. Протестовать против какой-нибудь физической теории из-за ее внутренней противоречивости, так как она пользуется отношениями, либо против психологии, избирающей лишенный в конечном счете разумного основания феноменализм, значит пользоваться метафизической критикой там, где она совершенно неуместна*. В статье «Защита феноменализма в психологии» («Mind», 1900) Брэдли писал: «Самой сущностью этой науки является то, что она повсеместно пользуется полуистинами, иначе говоря, фикциями и обманом».

Притязания метафизики много выше. «Объектом метафизики, — подчеркивает Брэдли, — является обнаружение общего воззрения, способного удовлетворить разум; только то, что полностью удовлетворяет разум, способно быть реальным или истинным». На практике это идентично дефиниции, данной Лотце: «метафизика должна просто показать, каковы всеобщие условия, которые должны быть соблюдены, когда мы, не противореча самим себе, можем сказать о чем-либо как существующем или происходящем». Для Брэдли такой самодостаточности мы нигде, кроме Абсолюта, не найдем, и ничто меньшее не удовлетворит наш разум.

Разумеется, Абсолют нельзя мыслить, ибо всякое мышление внутренне противоречиво; в то же самое время Абсолют не является просто чем-то «Непознаваемым». Имеются черты нашего опыта, которые помогают нам, пусть в смутном виде, различить, чему должен быть подобен Абсолют, хотя Брэдли соглашается с Лотце, что «мы не можем сконструировать абсолютную жизнь во всех ее деталях».

Первым ключом для Брэдли является непосредственный опыт; хотя он столь переменчив и непостоянен, а потому не может сам по себе удовлетво-

' А. Э. Тейлор рассказывает, что Брэдли учил его принимать всерьез эмпирическую психологию. Собственные психологические труды Брэдли, включенные в «Избранные эссе», по своей манере напоминают британскую психологию, идущую от Локка. Он отрицал лишь право такой психологии называться философией. Постоянной темой Брэдли было то, что метафизика должна целиком отделиться от психологии.

50

рить разум, но все же он указывает — тем, как в нем примиряются единство и многообразие, — на «общую идею тотального опыта, где вновь могут стать одним воля, мысль и чувство». Второй ключ дает работа самой мысли: то направление, в котором она принуждена двигаться в своих тщетных усилиях удовлетворить разум, указывает нам, каким должен быть Абсолют. Когда мы мыслим, то мы ищем такую истину, какую не может дать нам мышление само по себе. Мы пытаемся найти связи, отличные от простых конъюнкций; мы хотим увидеть, что А должно сопровождаться В, а не просто тот факт, что А случается вместе с В. Однако мысль всегда оставляет нам «грубые» конъюнкции: даже если мы открыли, что А происходит вместе с В в силу С, то мы лишь заменили конъюнкцию А и В конъюнкцией их обоих с С. Пока мы продолжаем работать с обособленными истинами, которые мы затем стараемся соединить друг с другом, мы не достигаем искомой нами связности, внутренней необходимости. Без Абсолюта мы не находим и полноты, всеобъемлющего воззрения, к которому постоянно толкает нас мысль. «Истина не получена, пока у нас нет всех фактов, пока мы совершенным образом не поняли того, чем мы располагаем. А мы не поймем совершенным образом данный нам материал, пока он не дан нам весь в гармонии, так, что у нас нет нужды стремиться к иному и лучшему способу его связи». Неудовлетворенность мышления собственными произведениями — «истинами» — позволяет нам узреть, какой должна быть Реальность, удовлетворяющая разум: она должна быть всеобъемлющей, полностью систематичной, целиком гармоничной. Мы двигаемся в том же направлении, когда подходим к Абсолюту со стороны воли или чувства. Только в таком Абсолюте могут найти полное удовлетворение наши моральные побуждения. В любой системе без Абсолюта люди разрываются между несовместимыми мотивами самоутверждения и самопожертвования, они заражены противоречиями «желания», которое способно удовлетвориться лишь при полном саморазрушении.

Абсолют должен быть Одним, Единым, поскольку множественность предполагает отношения. Однако это единство должно быть единством, содержащим в себе многообразие; иначе Абсолют будет бессодержательным. Отсюда начинается теория конкретных универсалий21 Брэдли. Мы привыкли мысленно классифицировать вещи: лошади относятся к четвероногим, четвероногие — к животным, а те — к живым существам. Вместе с ростом общности понятий по этой классификации их содержание уменьшается и беднеет — «живые существа» куда более абстрактны и менее специфичны, чем «лошади». Если мы мыслим «Абсолют» в качестве конечного пункта такой системы классификации, то он столь беден по содержанию, что растворяется в небытии.

Подобная классификация, полагает Брэдли, пользуется излюбленными для мысли «абстрактными» универсалиями. Лошадь, лошадь как таковая — это уже абстракция от опыта, а тем самым и его фальсификация. Этим абстрактным универсалиям Брэдли резко противопоставляет «конкретные» универсалии, которые являются не абстракциями от своих составляющих, но их общностью. Сама такая универсалия индивидуальна: мы можем понять ее природу, если сравним ее с личностью или, еще лучше, с обществом. Общество включает в себя многообразие своих членов со всеми их конфликтами и усилиями по сотрудничеству. Общество не является более пустым, оно бога-

51

че любого отдельного своего члена, равно как личность богаче по содержанию, чем любое из событий, случавшихся с нею на протяжении жизни. Личность, общество — это «универсалии» именно потому, что они приводят многообразие к единству; это делает и класс, но личность и общество индивидуальны, тогда как класс таковым не является. Однако эта индивидуальность несовершенна; совершенно индивидуальное способно быть абсолютно одиноким, тогда как общество или личность всегда отчасти зависимы в своем бытии от среды. Из этого следует, что общество, будучи не совершенно индивидуальным, не может быть Абсолютом как таковым. Но это показывает нам, по мысли Брэдли, как Абсолют может быть одновременно совершенно индивидуальным, истинным и всеобъемлющим Единством, не теряя при этом универсальности, и быть универсальным, не лишаясь при этом содержания.

Брэдли готов утверждать и следующее: Абсолют должен быть «опытом». «Реальность вне опыта, — пишет он, — есть порочная абстракция, существование которой было бы чистейшей бессмыслицей... все то, что в каком-то смысле не было пережито или воспринято, кажется мне лишенным смысла». Здесь Брэдли возвращается к типичным для эпистемологического идеализма аргументам: мы не можем мыслить нечто, не мысля его как данное в опыте, а потому его не может быть без того, чтобы быть воспринятым в опыте. Но в то же самое время он не хочет сказать, что нами воспринимается Абсолют — это означало бы, что воспринимающий субъект каким-то образом оказался за его пределами; Абсолют является лишь опытом.

Таков Абсолют Брэдли — «всеобъемлющий и лежащий сверх отношений опыт». Это не ум, не дух*, да он и не испытывается разумом — любая из этих гипотез включает в себя реальность отношений. «Мы можем образовать общую идею абсолютного опыта, —пишет Брэдли, — в котором сливаются различия между феноменами, целое становится непосредственным на высшей ступени, не утрачивая своего богатства». Эта идея — непонятно как реализуемая в частностях — и есть Абсолют.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Кейнс дерзнул сказать это о вероятности
Собственная точка зрения причарда
Пассмор Д. Сто лет философии истории философии 3 субстанции
Мактаггарт был философом для философов
Определить вероятность некоторого события z на основе его отношения к