<<<     ΛΛΛ     >>>   

Естественно, возникает вопрос: как это возможно, что явления внутренне противоречивы, а Абсолют целиком самодостаточен? Ответ Брэдли опирается на специально разработанную им теорию противоречия (в главе «Негативное суждение» в «Принципах логики»). Обычно полагают, что контрадикторным утверждению Х будет не-Х, т. е. то, что внутренне противоречит X. В таком случае никакой Абсолют, при всей широте своих всепримиряющих объятий, не способен включать в них одновременно Х и не-Х. Но

 Тем не менее Брэдли завершает «Видимость и реальность» тем, что он называет «главным посланием Гегеля»: «Вне духа нет и не может быть реальности, и чем более что-либо духовно, тем более оно поистине реально». Звучит в духе ортодоксального идеализма, но для этого утверждения нет подкрепления в «Видимости и реальности».

52

не-Х нужно интерпретировать как «отличное, или иное, чем X», как хотя бы смутно указывающее на другое позитивное понятие У *. Таким образом, сказать: «А не есть красное» — значит утверждать — если прав Брэдли, — что А имеет другую окраску, будучи, скажем, зеленым.

Теперь, когда не осталось никаких сомнений, Брэдли готов признать, что «та же самая точка» может быть красной и зеленой одновременно, «в один и тот же момент». Но подобный разговор о «точках» и «моментах» означает для него использование фикций науки. Если мы мыслим так, как должны мыслить, в терминах систем различия, то уже нетрудно видеть, как красное и зеленое могут являться в рамках такой системы. «Если одна аранжировка сделала их противоположными, то более широкая может снять их оппозицию, может одновременно и гармонично включать их в себя». Конечно, по-прежнему трудно понять, как могут найти разрешение все противоречия повседневной жизни. Но нам и нет нужды знать, как это может произойти, считает Брэдли. Нам нужно знать лишь то, что преодоление противоречия возможно и что в Абсолюте они должны трансцендироваться подобным образом. Ибо — такова знаменитая формула Брэдли — «то, что возможно и должно быть, то и существует».

Таким образом, явления трансцендируются в Абсолюте. Добро, красота и истина — триединство ценностей идеализма — отсутствуют здесь в их привычной форме. Злое, безобразное, ложное в качестве явлений обладают всеми своими правами — ведь Абсолют каким-то образом находит для них в себе место. Но Брэдли не делает отсюда вывода о том, что исчезают все ценностные различия. Некоторые явления стоят к Абсолюту ближе, чем другие; они и являются самыми реальными и самыми ценными. Относительно каждого явления мы должны задать вопрос: какими должны быть дополнительные усилия, чтобы это явление могло перейти в Абсолют? Проверкой на реальность для него становятся внутренняя согласованность и целостность.

То, что называется нами «заблуждением»23, требует самых серьезных дополнительных усилий. Брэдли отрицает воззрение на заблуждение как на нечто совсем лишенное реальности: заблуждение просто более ложно, чем другие суждения, но все они в той или иной степени ошибочны, если мы не укажем на условия, при которых они только и могут стать истинными. Мы довольствуемся фразой: «Книга — красная», но она является красной не абсолютно, как то ошибочно предполагается формой нашего суждения, но лишь в определенных условиях, которые мы должны были бы полностью описать, но никогда этого не в состоянии сделать, поскольку эти условия включили бы в себя всю Реальность24. Подобное суждение имеет то достоинство, что оно, по крайней мере, согласуется с другими нашими суждениями о книге. Если оно ложно, то оно по-прежнему обладает некоторой реальностью, поскольку говорит о чем-то, но оно уже ниже по своей согласованности, а тем самым и по реальности.

Но в любом случае «книга —красная», по стандартам Брэдли, будет суждением самого бедного рода, лишенным почти всякой целостности. То же

 Используя технический язык логики, Брэдли отождествляет контрадикторное и контрарное. См. его добавления к «Видимости и реальности» (Примечание А). Позиция Брэдли здесь близка платоновскому «Софисту», но она, несомненно, прямо проистекает из учения Гегеля. См. гегелевскую «Науку логики», гл. 8.

53

самое можно сказать о всех тех «наблюдаемых фактах», в которых эмпирист надеется обнаружить реальность. «Лишь низкие реальности могут проверяться как чувственно данные факты». И наоборот, Бог обладает высокой степенью реальности, поскольку он предстает как целостный объект поклонения, как целостная система объяснения.

Таков окончательный ответ Брэдли материализму. Реальности лишены не только «факты» материализма — даже в качестве явлений эти «факты» представляют собой реальность низшего порядка. «Согласно развиваемому в этом произведении учению, — пишет Брэдли в "Добавлении" к "Видимости и реальности", — то, что является для нас высшим, есть и самое реальное во Вселенной, и его реальность никак и ничем не нарушима. В расхожем материализме, напротив, реально в конечном счете совсем не то, что мы считаем высшим — высшее там оказывается вторичным и случайным результатом низшего». В этом Брэдли был совершенно убежден, хотя сам он не предпринял попытки совершить то, что считал конечной задачей метафизики — определить порядок реальности каждого типа опыта. Не всякий идеалист, однако, удовлетворится тем выводом, что дух, хоть он и не вполне реален, все-таки более реален, чем материя. Брэдли уничтожает противопоставление природы и духа, факта и ценности, и в этом смысле он выполняет задачу идеализма в его борьбе с «механистическим мировоззрением» и с его спутником — легковесным супранатурализмом. Но на этом пути, как считали многие его критики, он успел превратить в развалины мораль и религию.

54

Книга Эндрю Сэта1 «Гегельянство и личность» вышла в 1887 г., за шесть лет до «Видимости и реальности» Брэдли. Лишь четырьмя годами ранее Сэт был составителем неогегельянского сборника «Очерки философского критицизма», где его собственная статья была написана в безошибочно гегельянском духе. Тем не менее «Гегельянство и личность» представляет собой протест против всего этого философского направления во имя «несомненных свидетельств сознания». Этот протест предвещает основные очертания «персоналистски-идеалистической» критики Брэдли.

Отчасти Сэт возвращается к шотландской традиции, которую он исследовал в своей работе «Шотландская философия: сравнение шотландского и немецкого ответов Юму» (1885); философия, как он теперь полагает, должна каким-то образом оправдывать нашу «естественную веру» в Бога, тождество личности и существование внешнего мира, никогда не ставя их под сомнение. Но Сэт ссылается также на Лотце, чью философию он истолковывает в благоприятном для шотландской точки зрения смысле. «Внимательному читателю Лотце, — замечал Брэдли, — трудно разобраться, почему индивидуальные "Я" у него представляют собой нечто большее, чем просто феноменальные прилагательные. Сам я различил только то, что они должны быть чем-то большим». Это верно и по отношению к философии Сэта: «Я» должны быть большим, чем «феноменальные прилагательные», большим, чем проявления Абсолюта.

В гегельянстве, по мнению Сэта, стираются все различия, исчезают все особенности. Природные факты превращаются в простые иллюстрации общих логических принципов; человеческая личность исчезает в Семье, Сообществе, Абсолюте. В противоположность этому, Сэт превозносит особенное: «Даже самая убогая из существующих вещей живет собственной жизнью, абсолютно уникальной и индивидуальной». Чтобы сделать ее объектом научного познания, мы должны конечно же прибегать к общим терминам. Но это означает лишь то, что познание никогда не улавливает саму вещь; как пишет Сэт, «существование — это одно, познание — совсем другое»*.

Эта общая защита особенного применяется Сэтом и к «Я». В философии Грина «Я» трансформировалось в логическую схему. «Я» сводится к тому, что скрепляет мир и даже на этом уровне редуцируется к выражению всеобщего сознания. Это вовсе не то «Я», которое открывается нам сознанием — интенсивно переживаемое как личностное «Я», уникальное даже перед Богом. «Каждое "Я" есть уникальное существование, совершенно непроницаемое для других "Я"... Самым характерным для него является исключи-

 Ср. с экзистенциалистскими учениями, о которых речь идет в гл. 19.

55

тельность... Я располагаю моим собственным центром с моей собственной волей, который со мной никто не разделяет и не в состоянии разделять; тем центром, что остается за мной даже в общении с самим Богом». Сэт признает, что «Я» существуют в отношениях друг с другом — они узнают себя во взаимодействии с другими лицами и с природой, — но во всех таких отношениях эти «Я» сохраняют свою уникальность, свою непроницаемость2.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Его список включает ряд умозаключений об отношениях и
Сходным образом уменьшила таинственность физиологических процессов
Как указывает нейрат в своей статье протокольные предложения
Пассмор Д. Сто лет философии истории философии 11 реальности
Суждение человек