<<<     ΛΛΛ     >>>   

дуализма, постольку необходимо выявить и неотъемлемое от существования основание коллективного усилия. Его ни в коем случае нельзя использовать как данный исключительно ретроспективно аффективный пласт фактических определений расы или языка, территории или исторической традиции, который обусловливает существование наций и питает чувство патриотизма. 1 Это было бы санкцией на изменение и усиление того, что хотелось бы видеть ослабленным. Совершенно ясно, что движение, зарождающееся внутри общества и направленное против него, не может быть основано на тех силах, которые, прочерчивая границы этого общества и усиливая его сплоченность, вступают в конфронтацию с его противниками.

Социальное ядро такого типа должно основываться на элементах совсем иной природы: стремление сделать какое-либо общее дело уже предполагает избранные черты сходства, способные направлять процесс включения в сообщество и создавать тем самым необходимое и достаточное основание его существования, предоставляя каждому из его участников двойственный опыт притяжения и отторжения. Речь идет об одном неопровержимом и обыденном факте, который стал очевидным даже самим приверженцам индивидуализма: о нравственном противостоянии по меньшей мере двух классов существ, столь отличающихся друг от друга по своим реакциям, по своим представлениям о мире, по своим ценностям, что кажется, что они относятся к непохожим видам животных.

На самом деле, встречаясь с представителями другого класса, вступая с ними в определенные отношения, мы обнаруживаем перед собой существо иного нравственного вида, почти иной расы. Этих людей мы вынуждены избегать как чего-то странного и вредного. Их поведение всегда представляет собой опасность, на них нельзя надеяться, их вульгарность непредсказуема. Другие, наоборот, ведут себя так, как мы и ожидали, так, как, кажется, и мы сами вели бы себя в соответствующей ситуации, то есть так, как нам хотелось бы, чтобы они себя вели. Таким образом, благодаря поведению самих этих существ, то есть в мире без лжи совершаемого действия и под давлением реальностей, от которых было бы неразумно убегать и которые постоянно напоминают о порядке, проводится идеальная демаркационная линия, посредством которой мы отделяем себе подобных и остальных. С одной стороны этой линии устанавливается сам факт существования сообщества крепко связанных друг с другом лиц, которые непроизвольно признаются близкими людьми, способными оказывать взаимную и ничем не обусловленную помощь. С другой стороны — остается множество несчастных, с которыми не имеют ничего общего, по отношению к которым

1 В «Иерархии существ» («Les volontaires». Апрель 1939, № 5, номер, специально озаглавленный «Фашизм против разума») Кайуа вновь обращается к различию, которое Батай заимствовал у Ницше, различию между «территорией отцов» (отечеством, Vaterland) и территорией детей (Kinderland).

есть все основания испытывать презрение и от которых инстинктивно отстраняются как от чего-то нечистого, излучающего опасность заражения. От них исходит некий призыв, скрытое искушение, 1 которое всегда возникает на самом высоком уровне по отношению к самому низкому и которое оправдано только у тех, кто находится на самой вершине существования и желает там удержаться.

Здесь различие не в степени, а в природе. Никто не в ответе за место, которое занимает в этой иерархии душевных качеств: 2 неполноценный не предстает перед судом, но устраняется посредством санитарных мер ради сохранения целого. Как при сборе урожая требуется отделить целые плоды от червивых, так и по отношению к неуверенным в себе людям вооруженный нейтралитет и сохранение дистанции являются лишь простыми средствами самозащиты, абсолютно необходимыми, чтобы избежать заражения. Общество, как и всякий организм, должно уметь избавляться от своих отходов.

Симпатии и антипатии, которые, как известно, не передаются, могут вследствие своей субъективной и фрагментарной природы приниматься за индивидуальные и эфемерные, чрезвычайно слабые рудименты жизненной системы такого рода. Между прочим, нет никакой случайности в том, что коллективное мнение охотно представляет их как лживые, советует проходить мимо и не принимать их в расчет под предлогом беспристрастности, как только речь идет о решении, интересующем не столько само общество, сколько публичные службы. Здесь, кажется, чувствуется необходимость создавать препятствия любому виду эндогенной агрегации, основанной

1 Это и есть « Искушение Святого Антония», которое цитируется в книге
«Миф и человек», и в «Богомоле» (с. 72 и 87), и в «Мимикрии и легендарной
психоастении» (с. 141). Одна ссылка есть также в «Полуденных демонах», в
исследовании форм полуденной апатии («Revue de l'histoire des religions». Де
кабрь 1937. С. 162). A также одно замечание о значении этой темы для «общей
феноменологии воображения» в «Южных Дневниках», сентябрь 1936, с. 676.

2 См. «Иерархию существ»: «Теоретически говоря, имеет смысл устано
вить принцип иерархии существ, действующий универсально и вне связи с ка
ким-либо видом внешнего ограничения характера коллектива, например с ра
сой, национальностью, религией, классом, собственностью, происхождением и
т. д. В таком случае мы вынуждены, выходя за пределы этих ограничений, рас
сматривать некое сообщество избранных, орден, образованный людьми реши
тельными и здравомыслящими, с целью объединить родственные души, а
также подчинить, по меньшей мере официально, тех из себе подобных, кто
мало способен к самостоятельным поступкам. Мы вынуждены рассматривать
сильно сплоченную ассоциацию, накладывающую свою собственную архитек
туру на уже существующие различные структуры, разрушающую некоторые
из них и осваивающую другие. Как бы то ни было, это и есть принцип равенст
ва прав, обобщенный, как этого хочет демократия, и ограниченный, как того
требует фашизм, отвергающий с порога идею ордена или сообщества избран
ных» (с. 323). Чтобы устранить всякую двусмысленность, следует сказать, что
именно коммунистической партии, единственному наследнику ордена иезуи
тов, Кайуа доверяет осуществление этих намерений.

на дифференциальных рефлексах. Здесь существуют одновременно и фермент, разлагающий эту жизненную систему, и начало перестройки жизненных сил, которые способны постепенно добиваться успеха и переворачивать социальное равновесие в свою пользу. Поэтому социализация непосредственных индивидуальных реакций проявляется, напротив, как первая фаза развития одного социального существования внутри другого. Углубленные и систематизированные, рассматриваемые как выражение определенной фундаментальной реальности, эти реакции, несомненно, способны передать индивиду, самым ревнивым образом относящемуся к своей независимости, сознание самой сильной и сплоченной группы, включающее в случае надобности и осознание тотального отчуждения его самого.

Фактически, когда индивидуалисты прошлого века мечтали о завоевании общества (но никогда не делали и попытки эту мечту осуществить), то свои надежды они связывали с формациями именно такого типа. Никто никогда не обращал внимания, до какой степени важен тот факт, что Бальзак и Бодлер с симпатией относились к Лойоле и рассматривали perinde ас cadaver Общества Иисуса как образец своих обществ Стариков Горы и Ассасинов. Никто не замечал, до какой степени важно, что одному из них нравилось описывать махинации одной таинственной ассоциации, действующей внутри современного общества, а другой считал, что новая аристократия формируется на основе загадочного благородства, которое нельзя добыть ни трудом, ни деньгами. 1

В конечном счете эти размышления направлены на то, чтобы понять, как некоторая военная и закрытая ассоциация, специально

1 Бальзак: в предисловии к «Истории Тринадцати». Бодлер: в IX части «Живописца современной жизни». Кайуа приводит эти ссылки в работе «Париж, современный миф» (Миф и человек. С. 201—202). См. также заметки, появлявшиеся в N.R.F.: в июне 1936 г. о книге Феррана «Эстетика Бодлера» («проблема в том, чтобы точно знать, не пытался ли он сам [Бодлер] перевернуть (резкий термин здесь совершенно необходим) отношения эстетики и этики. Как бы то ни было, он любое произведение искусства оценивает не как человек со вкусом, а руководствуясь благочестивым гневом (это его собственное выражение) представителя Святой Инквизиции); в марте 1937 г. по поводу Бальзака от Бутерона до Плеяд („Человеческая комедия" является внушительной (насколько это вообще возможно) иллюстрацией системы идей и вкусов, где страсть, понятая и как мысль, и как чувство, рассматривается одновременно и как фундамент общественной жизни, и как ее сильнейший растворитель»); наконец, в январе 1938 г. по поводу последних томов того же самого издания сочинений Бальзака («Вотрен является как повелителем, так и бунтовщиком. Он не столько наследник слабовольных чахоточных романтиков, сколько предвозвестник новой расы прожорливых и практичных завоевателей»). К Бальзаку и Бодлеру следовало бы добавить и имя Д. X . Лоуренса.

Корнель также был в глазах Кайуа прежде всего «учеником иезуитов» (См. первое издание Сида, отмеченное рецензией, и «Воскрешение Корнеля», N.R.F., октябрь 1938). Наконец, я напомню и название журнала, основанного Кайуа в 1936 г.: «Inquisitions», a также аннотацию о его выходе в свет на форзаце книги «Миф и человек: Инквизиция (воинственные тексты)».

подготовленная для борьбы, получает в наследство от действующего монашеского ордена его дух и умонастроение, от военной организации — ее дисциплину, от тайного общества, если это необходимо, — его способы функционирования и деятельности.

Эти три типа сообществ непосредственно связаны со строгим разделением, с разрывом связей с остальным обществом. Анализ показал бы, что они отличаются друг от друга не столько своими целями, сколько внешними условиями своего развития, согласно которым общество либо признает их полномочия, либо терпит их против своей воли, а то и вовсе переводит на нелегальное положение. Вступление в эти сообщества осуществляется посредством инициации или ученичества. Их члены отличаются от остальных и объединяются друг с другом благодаря особой униформе или незаметным знакам. Их этика, основанная на таком положении, предусматривает строгие обязательства членов этих сообществ по отношению друг к другу и подталкивает их к тому, чтобы смотреть на остальных не столько как на людей, имеющих такие же права, сколько как на материал для своей деятельности.

Поэтому они стремятся обнаружить в социальной структуре оправдание не только отношениям отталкивания и притяжения между индивидами, но и чему-то вроде различия между Господином и Рабом, которое установил Ницше. Возможно, здесь есть необходимость сделать нашу лексику более современной, так чтобы используемые нами термины не были заимствованными из ушедшей в прошлое ситуации и, как следствие, не отрывались бы от настоящего положения вещей, а также чтобы они перестали казаться парадоксальными, когда следование букве доктрины превращает рабов в угнетателей, а господ — в несчастных людей, неспособных защититься от оскорблений.

Поэтому есть некоторая польза в том, чтобы сделать эту оппозицию из пары слов ближе к современной реальности и продублировать ее, например, оппозицией производителей и потребителей, 1 одновременно напоминающей об экономическом субстрате и выражающей определенную жизненную установку, которая, хотя полностью и не определяется этой парой, но часто, в самых простых

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Олье Дени. Коллеж социологии философии 7 следовательно
чем станет негативность без применения
Олье Дени. Коллеж социологии философии 12 коллежа
Я хотел бы дать точную интерпретацию себе подобные организмы воспринимаются в большинстве случаев
Олье Дени. Коллеж социологии философии 12 человека