<<<     ΛΛΛ     >>>   

* Примечание: при разработке Единых тарифно-квалификационных справочников в СССР в 90-х гг. прошлого века принимались другие коэффициенты, характеризовавшие сроки профессиональной подготовки рабочих: 1 разряд — 1,00; 2— 1,25; 3 —1,56; 4 — 1,95; 5 — 2,43; 6 — 3,10, что с учетом обязательного восьмилетнего образования дает интервал от 8 до 24 с лишним лет. Разные шкалы являются свидетельством того, что единого подхода к оценке квалификационного уровня работ (рабочих мест) не существовало. Нет ее и сегодня.
Здесь необходимо пояснить. Тарифно-квалификационные справочники — это важнейший элемент общегосударственной системы планирования развития трудовых ресурсов. Именно ими формулировались требования, которые предъявлялись разным по сложности видам труда во всех отраслях народного хозяйства, строилась единая их градация. Именно они долгое время служили и важнейшим элементом организации заработной платы в СССР. В создании этих справочников принимали участие огромные коллективы специалистов и их появление было одним из крупнейших завоеваний экономической мысли. К сожалению, с разрушением централизованной системы управления народным хозяйством работа над ними была прекращена, но и в настоящее время они продолжают оставаться настольными справочниками сотен тысяч управленцев (линейных руководителей, экономистов, кадровиков), и профсоюзных работников. Более того, продолжают оставаться арбитражными документами при судебном разрешении конфликтов.
Таким образом, в более производительном цикле меняется весь состав тех затрат организма, которые сопровождают и делают возможным трудовой процесс. Преобразуется не только его физическое содержание, но и биофизические, биохимические реакции организма самого работника. А если так, то нет никакой гарантии того, что нормальное протекание нового производственного цикла может быть обеспечено все той же совокупностью потребительных стоимостей (АВС). Ведь она гарантировала нормальное воспроизводство только той рабочей силы, которая была способна эффективно функционировать в старой структуре производства.
Вглядимся пристальней. Если рост производительности — это (по преимуществу) функция от изменения общего характера производительных сил социума, то процессы, которые коренным образом изменяют все содержание индивидуальной деятельности, не могут не менять и качественную определенность самой рабочей силы. Вспомним еще одно из основных положений экономики: рабочая сила — это способность рабочего к труду, иначе говоря, это совокупность отнюдь не абстрактных, но вполне определенных знаний, умений, навыков, дающих человеку возможность выполнять какой-то конкретный целевой процесс. Рабочая сила — это не просто мышечная масса и энергетический потенциал, но нечто, нуждающееся в специальной, иногда очень продолжительной и затратной (мы уже приводили данные, касающиеся сроков подготовки рабочих высшей квалификации) профессиональной подготовке. Совершенствование техники, технологии, организации труда и производства в целом означают собой необходимость существенного изменения состава знаний, формирования новых умений и навыков рабочего. Формирование же качественно обновленной «способности к труду» требует внесения определенных изменений в состав и структуру той массы товаров и услуг, которые обусловливают ее воспроизводство.
Все это становится тем более очевидным, если принять во внимание, что речь идет не о деятельности отдельно взятого индивида, но о некоем совокупном рабочем, понятие которого обнимает собой целое множество различных профессий; при этом одни из них возникают впервые, другие вообще отмирают. Так, например, появление персонального компьютера привело к исчезновению профессии машинистки, без которой еще совсем недавно не обходилось ни одно учреждение, ни одна заводская администрация. Словом, переходя от одного производственного цикла к другому, в содержании понятия «рабочая сила» мы должны видеть постоянно изменяющееся начало. А это значит, что и состав товарной массы, благоприятствующий нормальному ее воспроизводству, и, следовательно, стоимость последнего не могут оставаться неизменными.
Между тем не трудно разглядеть, что логические построения «Капитала» исходят из тождественности производимого в обоих циклах продукта. Но если предположить, что во втором производственном цикле производится какая-то другая совокупность потребительных стоимостей, скажем, АВЕ, то вывод о сокращении «необходимого» времени, то есть времени, затрачиваемого на производство товарной массы, обеспечивающей нормальное воспроизводство рабочей силы, лишится строгой логической основы.
Впрочем, это обстоятельство несправедливо вменять в вину Марксу. Наука — это не только форма теоретического отражения реальной действительности, но и форма известного ее упрощения. Было бы неправильным вменять в вину ученым то обстоятельство, что воды Баренцева моря замерзают при температуре ниже нуля, фактическая же скорость падения с высоты разных предметов может значительно отклоняться от g.
Кроме того, есть еще одно объективное обстоятельство. Общее понимание того, что любые инновации, вносимые в производственный процесс, всегда сопровождаются изменением сложности трудовых операций, уровня квалификационной подготовки, степени ответственности работника, наконец, условий его труда, а следовательно, преобразованием всей структуры физических и психофизиологических нагрузок, падающих на работника, придет много позднее. Принципы анализа и измерения тех составляющих, которые в сумме образуют «способность рабочего к труду» (и требуют разных затрат на свое воспроизводство), будут заложены только через десятилетия после выхода в свет первого тома «Капитала» в контексте формирования новых теорий измерения результатов труда, организации заработной платы и производительного использования вложенных ресурсов (Ш. Бедо, Ф. Тейлор, А. Файоль, Г. Форд, Г. Эмерсон, и др.). Кстати, не в последнюю очередь под влиянием борьбы рабочих за свои права, а значит — под давлением именно тех идей, которые вошли в сознание общества вместе с «Капиталом».
Но как бы то ни было с определенностью утверждать, что рабочее время, которое необходимо для производства новой совокупности товаров и услуг, должно только снижаться, невозможно. Конкретный состав потребительной стоимости, обеспечивающей воспроизводство интегрального работника, никак не связан с величиной стоимости, поэтому изменение первой может сопровождаться как увеличением, так и снижением второй. Последняя, впрочем, может остаться и неизменной. В «Капитале» же из трех этих возможностей остается только одна.

См. напр. Методические указания по разработке тарифно-квалификационных справочников. М., 1979; то же 1990.

См. напр. Медико-физиологическая классификация работ по тяжести. Методические рекомендации. — М., НИИ Труда, 1974; Межотраслевые методические рекомендации по определению критериев интенсивности труда рабочих при выполнении ручных работ. НИИ Труда. — М.: Экономика, 1989.

См. напр. Гигиеническая классификация труда (по показателям вредности и опасности факторов производственной среды, тяжести и напряженности трудового процесса). Минздрав СССР: Введ. 12.08.1986. № 4137—86.; Гигиенические критерии оценки условий труда по показателям вредности и опасности факторов производственной среды, тяжести и напряженности трудового процесса. Руководство Р 2.2.013-94.

Составлено по Thakure M., Vill D. Job evaluation in practice. London, Institute of personnel management, 1976.

Методические указания по разработке Единого тарифно-квалификационного справочника работ и профессий рабочих. М.: Экономика, 1990

§ 24

И все же основания — как исторические, так и логические — именно для такого заключения существуют. Обратимся к их рассмотрению.
Поступательное сокращение необходимого времени в общей структуре рабочего дня эквивалентно заключению о снижении стоимости рабочей силы. Вспомним основные положения «Капитала» (мы приводим их не в той последовательности, в какой они появляются на его страницах, но так, чтобы они могли составить собой определенную логику).
1. Становление и развитие капиталистического производства исторически проходит по рельефно очерченному Марксом руслу: ремесленное производство — простая кооперация — мануфактура — фабрика. При этом нужно помнить, что если первые три ступени этого интегрального процесса характеризуются почти исключительно ручным трудом, то последняя — трудом машинным.
Уже мануфактура превращает былого мастера, способного к высококвалифицированному, сложному труду, в «частичного» работника, который, говоря словами Маркса, «теряет мало-помалу привычку, а вместе с тем и способность заниматься своим старым ремеслом в его полном объеме». «Из индивидуального продукта самостоятельного ремесленника, выполняющего многие операции, товар превращается в общественный продукт союза ремесленников, каждый из которых выполняет непрерывно лишь одну и ту же частичную операцию». А вместе с тем и сам работник превращается в бесконечно убывающую «дробь», о которой уже говорилось выше, где речь шла об отчуждении человека.
Внедрение машин приводит к качественному скачку в развитии всех форм труда. Машина отличается от простого орудия тем, что она берет на себя выполнение технологической функции, то есть то, что, собственно, и составляет содержание производственного процесса: «рабочая машина — это такой механизм, который, получив соответственное движение, совершает своими орудиями те самые операции, которые раньше совершал рабочий подобными же орудиями». То, что ранее выполняла искусная человеческая рука, и что требовало долгого времени профессионального обучения и тренировок, передается искусственно созданномк устройству, и на долю человека, говоря с некоторой долей преувеличения, остается только вовремя нажимать какие-то кнопки и рычаги. В результате положение, порождаемое мануфактурой, доводится до своего логического предела машинным производством.
2. Понятно, что развитие этого процесса сказывается на характере самого труда. Мы помним, что в исходном пункте труд, еще не оторвавшийся от ремесленного, представляет собой очень сложное образование, начало, сопоставимое едва ли не с деятельностью художника. Вспомним, ведь даже само понятие «шедевра», которое сегодня понимается как исключительное по своим достоинствам произведение, образцовое создание мастера, рождается отнюдь не в сфере искусства, но именно в ремесленнической среде. Это просто род экзаменационного задания, которое согласно цеховым обычаям средневековой Европы должен был выполнить подмастерье, чтобы доказать свое мастерство и быть принятым в члены цеха. В конечном же пункте своей эволюции производство перерождается до такой степени, что оказывается возможным привлечение к нему не прошедших профессиональной подготовки женщин и малолетних детей. Другими словами, труд последовательно становится все более простым, если не сказать примитивным, сам же человек из суверенного субъекта деятельности превращается в простой придаток узкоспециализированной машины. Крупная промышленность,— пишет Маркс,— «технически уничтожает мануфактурное разделение труда, пожизненно прикрепляющее к одной частичной операции всего человека, и в то же время капиталистическая форма крупной промышленности воспроизводит это разделение труда в еще более чудовищном виде <…> посредством превращения рабочего в наделенный сознанием придаток частичной машины».
Подводя предварительный итог этой тенденции, Маркс пишет: «…мы должны прежде всего констатировать тот очевидный факт, что рабочий, выполняющий всю жизнь одну и ту же простую операцию, превращает все свое тело в ее автоматически односторонний орган и потому употребляет на нее меньше времени, чем ремесленник, который совершает попеременно целый ряд операций. Но комбинированный совокупный рабочий, образующий живой механизм мануфактуры, состоит исключительно из таких односторонних частичных рабочих».
Дело доходит до того, что уже в середине XVIII века некоторые мануфактуры предпочитают употреблять полуидиотов для выполнения некоторых простых операций. Становление же всеобщего машинного производства только усугубляет положение. Способность капиталистического производства использовать труд людей с ограниченными возможностями блестяще иллюстрируется статистикой, которую приводит Форд: «Во время последнего статистического подсчета у нас работало 9563 человека, стоящих в физическом отношении ниже среднего уровня. Из них 123 были с изувеченной или ампутированной кистью или рукою. Один потерял обе руки, 4 были совершенно слепых, 207 почти слепых на один глаз, 37 глухонемых, 60 эпилептиков, 4 лишенных ступни или ноги. Остальные имели менее значительные повреждения».
Добавим, что при этом машина/ как уже говорилось выше, начинает определять не только структуру собственной деятельности работника (траекторию и темп движения исполнительных органов его тела), но и основные антропометрические характеристики его тела.
3. Сложный труд, по словам Маркса, представляет собой ничто иное, как «возведенный в степень или, скорее, помноженный простой труд, так что меньшее количество сложного труда равняется большему количеству простого».
Это очень важное положение; им утверждается, что сложный труд не отличается от простого в качественном отношении. А значит, все, что содержится в самом сложном труде, наличествует и в предельно простом. Смысл этого замечания станет ясным позднее.
4. Сложный труд в стандартную единицу времени производит большую стоимость, нежели та, которая производится простым трудом.
5. Стоимость рабочей силы, выполняющей сложные виды труда, выше стоимости рабочей силы, занятой простым трудом: «Труд, который имеет значение более высокого, более сложного труда по сравнению со средним общественным трудом, есть проявление такой рабочей силы, образование которой требует более высоких издержек, производство которой стоит большего рабочего времени и которая имеет поэтому более высокую стоимость, чем простая рабочая сила.
Легко видеть, что все эти конспективно очерченные положения, образуют между собой жесткую логическую связь. Они позволяют сделать вывод о том, что труд наемного работника по мере становления и развития машинного производства подвергается все большей и большей редукции, то есть все больше и больше низводится к элементарным операциям, на которые расчленяется сложный технологический процесс. (Но, забегая вперед, отметим тесно связанную с утверждением о качественной однородности простого и сложного труда истину: при всем этом никогда не переступается черта, за которой он перестает быть человеческим трудом.)
В свою очередь, редукция не может не повлечь за собой поступательное снижение стоимости рабочей силы, ибо теперь ее подготовка требует минимальных затрат на обучение. Как бы иллюстрируя мысль о затратах на подготовку рабочих кадров, Форд в своих воспоминаниях пишет: «Для обучения различного рода работам требуется следующая затрата времени: для 43 % общего числа работ достаточно одного дня, для 36 % от одного до восьми, 6 % от одной до двух недель, 14 % от месяца до года, 1 % от одного до шести лет. Последнего рода работа, как, например, изготовление инструментов и паяние требует и совершенно особого искусства». При этом речь идет об одном из самых сложных для того времени производств.
Заметим: сказанное позволяет говорить не только об относительном снижении стоимости рабочей силы, но (всецело подтверждая один из ключевых выводов Маркса) и об абсолютном.
Понятие редукции в отечественной экономической литературе (А. Богданов, А.А. Вейхер, А.Г. Веселов, Я.И. Гомберг, Е.И. Капустин, Ю.П. Кокин, К.И. Куровский, Н.А. Софинский, С.Г. Струмилин и др.) обычно раскрывается в контексте измерения интеллектуальных и психофизических затрат работников разных профессий, занятых на разных как по своему составу, так и по уровню ответственности работах. В англоязычной литературе та же проблема обозначается понятием «job evaluation». Это измерение вызвано необходимостью выработать некую шкалу затрат физической и нервно-психической энергии, расходуемой в ходе разных по содержанию, технической оснащенности, производственным условиям трудовых процессов. Все эти затраты должны приводиться к какому-то единому показателю, что, в свою очередь, дает возможность установить нормы оплаты труда работников разных профессий. В качестве этого единого показателя обычно принимается труд, который сопровождается минимальным уровнем физических, интеллектуальных и психофизиологических затрат. Именно поэтому здесь и говорится о редукции, то есть о сведении конкретного труда к подобному максимально простому «эталону». Такой подход дает возможность ранжировать все виды конкретного труда и расценивать их в долях того, который принимается в качестве базового уровня.
Существует множество разнообразных методик подобного измерения, которые отличаются в деталях, но сходятся в главном: они действительно позволяют выстроить некий единый ранжированный ряд работ. Но при всех достоинствах или недостатках подходов само измерение — это по преимуществу субъективное начало, которое никак не влияет на объективное содержание труда. Мы же говорим о несколько ином аспекте его редукции. Здесь фигурируют уже не отдельные категории работников, специализирующихся на тех или иных видах труда, но совокупная рабочая сила всего общественного производства в целом. Кроме того, на этом уровне обобщения мы сталкиваемся уже не с оценочным субъективным действием, но с чисто объективным процессом, который совершенно не зависит ни от воли, ни от сознания эксперта.
Впрочем, предваряя те выводы, которые нам еще придется получить, следует уточнить одно важное обстоятельство: редукции, о которой говорится здесь, подвергается лишь репродуктивный исполнительский труд, но не на труд «вообще». Труд «вообще» — это куда более сложное и глубокое начало, чем простое следование каким-то заранее заданным алгоритмам, и ниже, когда речь пойдет о творческой составляющей человеческой деятельности, станет вполне понятным смысл этих необходимых оговорок.
Итак, в силу приведенных выше положений постепенное вытеснение творческого начала из исполнительского труда влечет за собой объективное снижение стоимости рабочей силы. На первый взгляд, это должно служить причиной ее обнищанию, однако, в противоречие этому выводу, эмпирическим фактом оказывается обратное положение — повышение ее благосостояния. Другими словами, несмотря на объективное снижение способности производить более высокую стоимость, меновая стоимость рабочей силы на рынке труда неуклонно возрастает. А это значит, что предпринимателем отчуждается отнюдь не весь создаваемый ею прибавочный продукт.
Это обстоятельство ничуть не опровергает общую металогику «Капитала», в соответствии с которой развитие капиталистического производства ведет к необходимости восстановления исторической справедливости, другими словами, к социалистической революции. Ведь отчуждение — и результата труда, и самого человека — имеет место, более того, с развитием капиталистического производства только усугубляется. Но все же необходимо осознать, что и абсолютизировать промежуточные построения Маркса не следует, ибо ничто из остающегося у человека не обращается в нуль. Как бы далеко ни заходило разделение труда и развитие машинного производства, до конца вытеснить из человеческой жизни все человеческое принципиально невозможно. Но если что-то от духовности, от того творческого начала, которое, собственно, и делает субъект труда человеком, остается вопреки самой свирепой вивисекции, какая-то часть прибавочного продукта обязана оставаться в его распоряжении. Поэтому вывод Маркса справедлив только в виде указания на некий генеральный тренд истории общественного производства, но, разумеется, не как абсолютная истина в последней инстанции.
Впрочем, и сам Маркс в конечном счете говорит преимущественно от относительном обнищании пролетариата.

Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., 2 изд., т.  23, с. 349

Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., 2 изд., т.  23, с. 385

Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., 2 изд., т.  23, с. 495

Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., 2 изд., т.  23, с. 351.

Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., 2 изд., т.  23, с. 374

Форд Генри. Моя жизнь, мои достижения

Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., 2 изд., т.  23, с. 53.

Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., 2 изд., т.  23, с. 208—209.

Форд Генри. Моя жизнь, мои достижения

§ 25

Весь анализ капиталистического способа производства ведется Марксом в терминах стоимости. Мы же постоянно оглядываемся на качественную составляющую, на физическое содержание производственного процесса (феодального, капиталистического — любого), а именно: на производство осязаемых предметов потребления. Это совмещение двух самостоятельных измерений: стоимости (прибавочной стоимости) и потребительной стоимости позволяет обнаружить еще одну возможность неоднозначного прочтения, которое содержится в логических построениях «Капитала».
До некоторой степени категории «прибавочный продукт» и «прибавочная стоимость» эквивалентны. Однако полного совпадения здесь нет, и распространить все выводы, касающиеся прибавочного продукта, на прибавочную стоимость нельзя. Постоянный рост массы производимых товаров и услуг — это эмпирический факт, который не вызывает никакого сомнения. На первый взгляд, его непреложность позволяет утверждать, что и совокупная масса производимой стоимости, обязана только возрастать. Ведь прибавочная стоимость — это не что иное, как специфическая форма прибавочного продукта. Между тем вывод о неуклонной редукции исполнительского репродуктивного труда с необходимостью ведет к тому, что совокупная стоимость общественного производства в целом не может возрастать, она обязана только сокращаться.
Остановимся на этом.
Развитие общественного производства в схематичном плане — это непрерывная цепь последовательно сменяющих друг друга производственных циклов. Содержанием каждого из них, напомним, является воссоздание расходуемых средств производства (с), средств потребления, необходимых для поддержания способности человека к труду (v), и, наконец, производство прибавочной стоимости (m). При этом прибавочная стоимость, полученная в каждом условно предшествующем цикле, распадается на часть, которая в дальнейшем расходуется в процессе личного потребления собственника (m1), и капитализируемую часть, направляемую на расширение производства (m2). Предположив, что m2 распределяется на приобретение дополнительных средств производства и дополнительной рабочей силы примерно в такой же пропорции, что и начальное соотношение между c и v, мы получим, что структура каждого следующего производственного цикла будет складываться из увеличенного объема:
— средств производства (c+Dc),
— точно в такой же степени расширенного объема средств потребления (v+Dv)
— и соответственно им увеличенного объема прибавочной стоимости (m+Dm).
В свою очередь новый объем прибавочной стоимости (m+Dm) так же, как и после предшествующего производственного цикла, распадется на:
— часть, расходуемую в процессе личного потребления предпринимателя [(m+Dm)1],
— и часть, направляемую на расширение материального производства [(m+Dm)2].
И так далее.
Именно об этом и говорит Маркс. «Рассмотрим сначала этот процесс с точки зрения отдельного капиталиста. Пусть, например, прядильный фабрикант авансирует капитал в 10000 ф. ст., в том числе 4/5 в виде хлопка, машин и т. д. и 1/5 в виде заработной платы. Допустим, что ежегодно он производит 240000 ф. пряжи стоимостью в 12000 фунтов стерлингов. При норме прибавочной стоимости в 100% прибавочная стоимость заключена в прибавочном, или чистом продукте, составляющем 40000 ф. пряжи, или одну шестую валового продукта, стоимостью в 2000 ф. ст., которая будет реализована при продаже. Сумма стоимости в 2000 ф. ст. есть сумма стоимости в 2000 фунтов стерлингов. Ни по виду, ни по запаху этих денег нельзя узнать, что они — прибавочная стоимость. Тот факт, что данная стоимость является прибавочной стоимостью, указывает лишь, каким путем она попала в руки своего собственника, но нисколько не меняет природы стоимости или денег. Таким образом, прядильный фабрикант, чтобы превратить в капитал эту вновь поступившую к нему сумму в 2000 ф. ст., должен при прочих равных условиях авансировать 4/5 ее на закупку хлопка и т. д. и 1/5 на закупку новых рабочих-прядильщиков, причем последние найдут на рынке жизненные средства, стоимость которых он им авансировал. Тогда этот новый капитал в 2000 ф. ст. будет функционировать в прядильном деле и, со своей стороны, принесет прибавочную стоимость в 400 фунтов стерлингов». В условно схематичном виде это будет выглядеть следующим образом:
1: 8000 с + 2000 v + 2000 m
2: 9600 c + 2400 v + 2400 m
На первый взгляд, такая схема позволяет легко и естественно объяснить постоянное расширение физических масштабов производства и, что является более важным, все возрастающее извлечение прибавочной стоимости. Но вкратце очерченная логика справедлива только в том случае, если и живой труд наемного работника и все остальные элементы стоимости остаются равными самим себе. Другими словами, если в каждом последующем цикле в строго неизменном виде воспроизводится одно и то же. Между тем наличие качественной составляющей нового продукта меняет дело.
Значительно усложняет его и другой аспект, о котором уже говорилось. Предметы труда, средства производства и его результаты можно рассматривать как воплощенный в материале прошлый труд. Поэтому в конечном счете условием справедливости логических построений оказывается неизменный характер последнего, именно его постоянство оказывается ключом ко всему остальному. Но если труд перестает быть тождественным себе, если в каждом последующем цикле он подвергается все большей и большей редукции, в свою очередь, меняется все.
Но отвлечемся от «дельты качества» нового производственного цикла. Поступательное низведение совокупного труда к какому-то предельно простому исполнительскому репродуктивному процессу, понуждает нас ввести в знаменитую формулу
(c+v+m)
еще один коэффициент — коэффициент редукции, который в той или иной форме будет обнаруживать себя в каждом элементе капитала. Он должен означать норму постоянного снижения всех элементов стоимости, производимой совокупным работником в единицу времени. Другими словами, с учетом отчуждения творческого начала и низведения труда к предельно простому физическому движению исполнительных органов рабочего в следующем производственном цикле эта формула должна будет предстать как:
[(c—D'с) + (v—D'v) + (m—D'm)].
Рассмотрим ту же схему, в которой коэффициент редукции труда составит десять процентов. При тех же условиях, которые принимает Маркс, динамика производства будет выглядеть следующим образом:
1: 8000 с + 2000 v + 2000 m
2: (8000-80+1600 c) + (2000-20+400 v) + (2000-20+400 m) = 9520 с +2380 v + 2380 m
И так далее.
На первый взгляд, и в этой схеме не содержится ничего, опровергающего возможность неограниченного роста прибавочной стоимости, есть только загромождение излишней детализацией тех классических построений, что развиты в первом томе «Капитала». Но взглянем на нее под более приближенным к реальной действительности углом зрения.
Очерчиваемая ею тенденция к росту может реализоваться только в том случае, если не существует никаких препятствий для направления капитализируемой части прибавочной стоимости на постоянное расширение масштабов производства. Самое же главное требование состоит в том, что мы должны располагать ничем не ограниченными ресурсами рабочей силы. Именно это требование в неявной форме принимается Марксом: «Но чтобы заставить эти элементы фактически функционировать в качестве капитала, класс капиталистов нуждается в добавочном количестве труда. Если эксплуатация уже занятых рабочих не может быть увеличена экстенсивно или интенсивно, то должны быть применены добавочные рабочие силы. И об этом также позаботился самый механизм капиталистического производства: он воспроизводит рабочий класс как класс, зависящий от заработной платы, обычный уровень которой достаточен не только для его самосохранения, но и для его размножения. Эти добавочные рабочие силы различных возрастов ежегодно доставляются капиталу самим рабочим классом, так что остается только соединить их с добавочными средствами производства, уже заключающимися в продукте годового производства, и превращение прибавочной стоимости в капитал готово».
Здесь уместно задаться вопросом: где взять дополнительную рабочую силу? «Резервная армия труда», о которой также говорится в «Капитале»? «Рабочее население, производя накопление капитала, тем самым в возрастающих размерах производит средства, которые делают его относительно избыточным населением <…> избыточное рабочее население есть необходимый продукт накопления, или развития богатства на капиталистической основе <…> Оно образует промышленную резервную армию, которой может располагать капитал и которая так же абсолютно принадлежит ему, как если бы он вырастил ее на свой собственный счет». Но она очень быстро будет исчерпана экстенсивным развитием экономики. За счет оттока из других отраслей материального производства? Но тогда мы получим сокращение производства в этих отраслях, и «минус», помноженный на «плюс» экстенсивно развивающейся отрасли, в перерасчете на материальное производство в целом в сумме дадут ноль.
Не будем забывать, что предметом политической экономии является не отдельное производство и даже не отдельная его отрасль, но все общественное производство в целом. Поэтому механизм постоянного увеличения его масштабов должен быть объяснен без привлечения дополнительной рабочей силы. Ведь в действительности ресурс дополнительного труда, который можно привлечь к расширению производства, далеко не безграничен в любом обществе, и если абстрагироваться от изменения суммарной численности населения, то можно принять его как неизменную величину, ибо рано или поздно все возможности увеличения продолжительности рабочего дня и интенсивности труда будут исчерпаны. Другими словами, в основе расширенного воспроизводства должны лежать факторы по преимуществу интенсивного развития. Это значит, что в логическом пределе не только разовое, но и постоянное расширение масштабов воспроизводства должно происходить при одной и той же численности наемных работников.
Стоит же только предположить, что этот источник роста общего количества живого труда, вовлекаемого в производство, исчерпан, как мы получим род шагреневой кожи, которой должна уподобиться экономика. Ведь в этом случае каждое изменение материальных и организационных условий производства, которое увеличивает производительность труда, но вместе с тем усиливает вытеснение из него любого творческого начала, будет влечь за собой снижение общего количества труда.
Как мы знаем, ни предмет производства, ни его средство не создают никакой стоимости; все, что они могут,— это только перенести свою стоимость на результат труда. Но если верно то, что единственным источником стоимости является живой труд наемного работника, мы обязаны заключить: в условиях перманентной редукции суммарный объем стоимости, производимой общественным производством в целом, может только сокращаться.
Таким образом, обнаруживается явное противоречие между стоимостным и предметным измерениями общественного производства; они оказываются неэквивалентными, более того — опровергающими друг друга. Между тем стоит допустить, что хотя бы часть выводов, справедливых для одного, неприменима для другого, как под сомнением оказывается вся теория стоимости.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Как условия труда на рабочем месте
Необходимого для ее производства стоимость стоимости
Где впервые появляется возможность получения прибавочного продукта
Елизаров Е. Апология Капитала Политическая экономия творчества философии 3 материалы
Елизаров Е. Апология Капитала Политическая экономия творчества философии 7 человека