<<<     ΛΛΛ     >>>   

Кант, с одной стороны, стремится полностью изолировать «умопостигаемый предмет» от эмпирического опыта и поступает, видимо, правильно, поскольку мы получаем сегодня понятие Бога, как и всего Божественного, продвигаясь далеко не по пути непосредственного предметного опыта. С другой стороны, Кант пытается связать целокупность опыта, устанавливаемую разумом, и идею Бога. Данное противоречие весьма характерно для «Критики чистого разума».

В этом сочинении Кант разбирает так называемые онтологические доказательства бытия Бога, т.е. такие, которые подводят к Богу через идеи бытия, существования (См.: Мотрошилова Н.В. Иммануил Кант //История философии: Запад – Россия – Восток (книга вторая: Философия XV - XIX вв.). – М.: «Греко-латинский кабинет» Ю.А. Шичалина, 1996. – С. 374). При этом он приходит к весьма любопытному результату. «С одной стороны, он говорит о том, что рациональными аргументами можно доказывать существование Бога, но невозможно сделать доказательства убедительными для противоположной стороны» (Там же). Вместе с тем, верующие, теологи также вряд ли примут его «доказательства». Следовательно, делает вывод Кант, противоположные доказательства будут приводиться постоянно, сталкиваться друг с другом. Но эта необходимость всё же не главная. Главное заключается для Канта в том, чтобы осмыслить то, из каких внутренних побуждений разума родилась и ещё будет рождаться идея Бога. « Стремление разума к окончательной завершённости картины мира , – пишет Н.В. Мотрошилова, – к поиску основания всех оснований, т.е. к идеалу чистого разума, – вот, собственно, рациональная предпосылка теоретических рассуждений о Боге , всё равно, ведёт ли их теолог, философ или просто верующий человек, не ведающий о философско-теологических премудростях, но для себя или для других отыскивающий аргументы и доказательства веры в Бога» (Там же. – С. 375).

Существует знаменитая кантовская фраза: «Поэтому мне пришлось ограничить знание , чтобы освободить место вере ...» (Кант И. Сочинения. – М., 1964. – Т. 3. – С. 95). Данный тезис не перестаёт быть предметом самых оживлённых дискуссий. Неужели Кант действительно попытался принизить разум перед верой?

Если следовать оригиналу, то там употребляется термин « aufheben ». В XVIII веке глагол aufheben имел бoлее простой смысл, чем в гегелевской философии, где глагол «перерастает» в отглагольное существительное « Aufheben », что означает «снятие», т.е. устранение с удержанием положительного. Кант же, видимо, хотел подчеркнуть следующее: сколько бы ни доказывали атеисты, что Бога нет, а верующие – что Бог есть, всё равно спор никогда не будет окончен (См.: Мотрошилова Н.В. Указ. соч. – С. 375).

Для Канта очень важным является то обстоятельство, что несмотря на все рациональные споры о Боге, Бог есть для того человека, который в него верит (См.: Там же). Поскольку существуют верующие, верования, различные религии, институты, в этом заинтересованные, поскольку есть и те, кто искренне верит в Бога, постольку мир веры занимает своё особое место. Правда, существуют претензии слить мир веры и чистого разума (например, «рациональная теология») или, напротив, перечеркнуть мир веры средствами разума. Кант отрицает и ту, и другую. В «Предисловии ко второму изданию» своего сочинения «Религия в пределах только разума» (1794) он утверждает следующее: «Так как откровение может по крайней мере включать в себя и чистую религию разума , а религия разума, наоборот, не может содержать в себе историческое [содержание] откровения, то я могу рассматривать первое как бoлее широкую сферу веры, которая заключает в себе религию разума как более узкую сферу (не как два вне друг друга находящихся круга, а как два концентрических круга), и в пределах последней философ должен считать себя учителем чистого разума (из одних лишь априорных принципов), а при этом, следовательно, отвлечься от всякого опыта» (Кант И. Трактаты. – Санкт-Петербург: «Наука», 1996. – С. 268).

Замечательно то, что Кант говорит здесь о «религии разума». «Давно сказано, – замечает Н.С. Автономова, – что сон разума порождает чудовищ: а что, если чудовищ порождает и сам бодрствующий разум? Парадокс рациональности, заключающийся в том, что чем сознательнее выдвигаются цели, тем шире пропасть между ними и результатами, приобретает ныне экзистенциальное значение для всего человеческого рода» (Автономова Н.С. Рассудок, разум, рациональность. – М.: Наука, 1988. – С. 4). Именно поэтому Кант и подвергает «чистый разум» критике.

3.5. Распространение кантовской философии религии и её «предфихтевская» критика

«Критическая философия» Канта и развитая в её рамках религиозная концепция приобрела к началу 90-ых годов XVIII века широкую известность. Став ведущей в немецкой философии и вызывая растущий интерес в других странах, она в достаточно сильной мере стимулировала философскую активность.

Мощным оказался поток сочинений, в которых обсуждались проблемы «критической философии» в целом и её «трансцендентального идеализма» в частности. Гердер с раздражением и едким сарказмом писал о том, что в современной ему Германии распространился особый тип человека, который «даже с господом богом и с собственной женой разговаривает не иначе, как «трансцендентально-критически»...» (См.: Гулыга А.В. Гердер. – М., 1975, – С. 198).

У Канта были как сторонники, так и противники. К числу первых принадлежали К.Л. Рейнгольд, Г.Э Шульце-Энезидем и другие. Философы, выступавшие против Канта – М. Мендельсон, Хр. Гарве, И.Г. Гердер, К.Ф. Николаи, Эберхард, Платнер.

Однако в этом размежевании «сторонников» и «критиков» есть целый ряд дискуссионных моментов и «белых пятен», на которые нам всё же следует указать.

Среди самих поклонников «трансцендентального идеализма» уже вскоре стало крепнуть убеждение в его недостаточной обоснованности Кантом. Именно данное настроение и способствовало порождению той «предфихтевской» критики трансцендентальной философии, которая отличает работы К. Рейгольда, Г. Шульце-Энезидема, С. Маймона, Я. Бека, Ф. Якоби.

В «Наброске новой теории человеческого представления» (1789) Рейнгольд высказал мнение о том, что понятие « представления » позволяет изгнать из кантовской философии «последние элементы, фетишизирующие вещь в себе ». Главная ошибка Канта, полагал он, – в неверном выборе «реального основания» дедукции познавательных способностей. В этом плане «представление» есть как раз то, что отлично в сознании от представляемого и представляющего и одновременно относится к ним обоим. «Представление» содержит в себе и сознание «Я», которое имеет данное представление, и сознание объекта, к которому данное представление относится (См.: Reinhold K . L . Versuch einer neuen Theorie des Vorstellungs - verm o gens . Prag und Jena , 1789).

Итак, Рейнгольд считал, что философию следует развивать из одного принципа. Сосредоточив внимание на теме представления, восприятия, он справедливо усмотрел уже в них единство чувственности и рассудка, субъективного и объективного.

Другой «защитник» Канта, гельмштадтский профессор Г. Шульце в получившем широкую известность сочинении «Энезидем, или об основах данной профессором Рейнгольдом в Йене элементарной философии, вместе с защитой скептицизма против притязаний критики разума» (1792) развил ту мысль, что из кантовского тезиса о непознаваемости « вещи в себе » следует, что нельзя знать также об её существовании (См.: Лукьянов А.В. Проблема духовного «Я» в философии И.Г. Фихте. – Уфа: Изд-е Башкирск. ун-та, 1993. – С. 65-66).

Это был сильный аргумент, который также высказал и по достоинству оценил другой последователь и критик кантовской философии С. Маймон. В работах «Опыт трансцендентальной философии вместе с Приложением о символическом познании» (1790) и «Попытка новой логики, или Теория мышления» (1794) данный исследователь, о котором сам Кант как-то заметил, что из всех врагов этот всего лучше его понял, вообще отрицал существование «вещи самой по себе», скрывающейся за явлениями. «Ведь о таковой вещи нельзя составить никакого понятия, и она становится некоей воображаемой величиной или нелепостью ( Undinge )» (Цит. по кн.: История философии: Запад – Россия – Восток. Кн. 2. Под ред. проф. Н.В. Мотрошиловой. – М.: «Греко-латинский кабинет» Ю.А. Шичалина, 1996. – С. 397).

Я. Бек, углубляя идеалистическую линию рассуждений Рейнгольда, считал, что предмет представления должен анализироваться в качестве данного в самом представлении, в качестве продукта условий представления. При этом обосновывающее начало знания Бек видел в человеческом самосознании, т.е. в «Я» (См.: Кузнецов В.Н. Указ. соч. – С. 122).

В свете указанной критики понятно афористическое замечание Ф. Якоби, касающееся «вещи-в-себе»: «...без такой предпосылки я не могу войти в систему, а с такой предпосылкой не могу в ней оставаться» (См.: Там же. – С. 122). Относительно этого критика Канта необходимо заметить, что его философия не была самостоятельной и развитой системой, а существовала в виде разрозненных фрагментов, формировавшихся в ходе полемики с другими критиками. Но Якоби и не ставил перед собою цели создания стройной завершённой системы. В этом проявилась, быть может, сильная сторона его творчества. Идеи Якоби, выражаясь современным языком, есть идеи дискурса, интеллектуальных размежеваний мыслителя с целым рядом выдающихся философов прошлого и настоящего. Его яркая личность, красота и простота его речи не только привлекают к себе, но и запутывают ум, вселяя горячность в душу. Якоби, скажет впоследствии Шеллинг, «стремился к исторической философии и понял чисто логический характер всех прежних систем; кроме того, он хотел выйти за пределы мышления и подняться до высшего, с которым дело обстоит так же, как и с нюрнбергскими шашками ( N u rnberger Wolfsspiel ): оно интересно, пока мы не узнали всех его ходов, потом оно вызывает скуку» (Шеллинг Ф.В.Й. Система мировых эпох. – С. 115).

В центре философствования Якоби – понятие Бога. При этом он отстаивает идею личного Бога . Представление о Боге, включённое в рамки спинозовского пантеизма, неприемлемо для Якоби прежде всего из-за гипертрофированного рационализма Спинозы. Ведь последний видел в разуме высшее достояние человека, а в полноте понятий – его блаженство.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Религии субстанции
чем она ныне является для человека
Публицист
У входа в философию следует написать слова данте
Форберга под общим названием о развитии понятия религии