<<<     ΛΛΛ     >>>   

К вопросу «Хайдеггер и нацизм».

Думается, что благодаря обсуждаемому здесь концепту мы сможем лучше понять и сложную, болезненную историю отношений М. Хайдеггера с нацизмом. Речь идет, безусловно, о самом проблемном эпизоде его биографии. Всем известны не только обстоятельства его интенсивного сотрудничества с фашистским режимом, но и отказ от покаяния после войны, одновременно скандальный и загадочный. Одно из широко распространенных мнений на этот счет сводится к тому, что в философии Хайдеггера нет ничего такого, что связывало бы его с нацизмом, как философ, дескать, он не участвовал в производстве фашистской идеологии ( см. по поводу этой истории

Мы считаем, что, если это и справедливо, то только на первый взгляд. Не будучи прямо ответственен за преступления режима, Хайдеггер, тем не менее, в самой глубинной структуре своего философствования обнаруживает исконное родство с духом нацизма. Родство хайдеггеровской позиции с основными чертами нацистской идеологии идет как раз по антиванитатистскому разделу. Некая «суета» является мишенью для обесценивания и здесь и там.

Нацистская идеология с ее пафосом антибуржуазности, приверженности «крови и почве» может служить явным примером антиванитатистской доктрины. Судя по всему, именно поэтому она оказалась столь привлекательной для Хайдеггера в свое время. Такое предположение представляется нам, хотя и не абсолютно очевидным, но весьма правдоподобным. В любом случае, это не более чем гипотеза.

Эксельсизм или о возвышенном.

Здесь самое время ввести в оборот еще один концепт. Хотя антиванитатизм является в данном случае колючевой моделью для понимания хайдеггеровского текста, другой концептуальный заход поможет нам прояснить его еще лучше.

Эксельсизм (лат. exelsus – возвышенный) - есть род дискусрсивной стратегии, построенный на обращении к «высокому», «возвышенному», а также на противопоставлении «высокого» - низкому». Здесь важно подчеркнуть, что «возвышенное» не рассматривается нами как исключительно эстетическая категория, как это принято в традиционном философском дискурсе.

В нашем более раннем исследовании (Сосланд, 1999, с.103) мы выделяли и «этически возвышенное», и «экзистенциально возвышенное», и «психологически возвышенное». Мы пытались описать посредством этих построений разные стратегии формирования поля привлекательности различных психотерапевтических методов. Сейчас мы хотели бы сформировать и запустить в оборот вполне достойный концепт, снабдив его адекватным термином и внятным описанием.

Сакральный исток.

Совершенно ясно, что все представления о высоком изначально заимствуются из религиозного дискурсивного порядка. На понимание природы и сущности возвышенного сакральные источники оказывают решающее влияние. Все боги – на небесах (в худшем случае, на горах – Олимп). Вознесение на небеса – есть исходная парадигмальная точка в истории возвышенного, именно как экзистенциального и культурного феномена, а не только как эстетической категории. «Град небесный» традиционно противопоставлен «граду земному», «мир горний» - «миру дольнему».

«Небесные канцелярии» регламентируют порядок вселенной и экзистенциальное жизнеустройство в большинстве мировых религий. Райские кущи – место вечного счастья имеют то же местоположение. Обращение «снизу вверх» - молитва – маркирует подчинение, просьбу о помощи. Обратно – сверху вниз – направлены контроль, наказание, но и помощь, впрочем, тоже. Помощь все же выглядит скорее как награда. Одним словом отыскать эксельсистские элементы в религиозном дискурсе не составляет труда, они его во многом конституируют, формируя несущую его основу. Интересно, как эти элементы встроены в другие практики письма.

Эксельсистские события: полет в небо и поход в горы.

В сфере художественных образов эксельсизм сопряжен с орнитологическими, или даже «авиационно-космическими» метафорами. Изобретение искусственных крыльев и летательных аппаратов, запуск воздушного змея и полет на Луну, пребывание в состоянии невесомости и подбрасывание вверх победителя спортивных соревнований – все эта метафорика маркирована устремленностью вверх.

Так, хрестоматийная «Песня о Соколе» М. Горького построена на оппозиции полетно-высокого и ползуче-низкого

- Да, умираю! - ответил Сокол, вздохнув глубоко. - Я славно пожил!.. Я знаю счастье!.. Я храбро бился!.. Я видел небо... Ты не увидишь его так близко!.. Эх ты, бедняга!

- Ну что же - небо? - пустое место... Как мне там ползать? Мне здесь прекрасно... тепло и сыро!

Квазипространственная оппозиция аллегорически закреплена здесь за представителями животного мира. Кроме того, предельно ясен аксиологический смысл текста. То, что высокое есть благое, а низкое, соответственно – дурное, не вызывает сомнения. Ужа, однако, эксельсистская мораль не трогает, он остается при своих убеждениях:

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

7 10 сосланд а
Сопряженный с представлениями о возвышенном
Суета поражает роды деятельности связанные с чем то поверхностным