<<<     ΛΛΛ     >>>   

Впрочем, первое время после своего возвращения Кальвин обнаруживал необыкновенную умеренность. С великодушием победителя он пощадил прежних проповедников, хотя ему стоило сказать лишь слово, чтобы они были немедленно смещены. Всеобщая покорность и подобострастие, очевидно, тронули его. В своей первой публичной проповеди он ни словом не напомнил о прежних событиях, "против ожидания всех", как он сам рассказывает. Но эта кротость и умеренность, в сущности, так мало согласовывались с его натурой, что он сам не может надивиться своей сдержанности. Ему кажется, что никто на его месте не поступил бы так, как он, не пощадил бы своих противников. "Ты вряд ли поверишь этому, -- пишет он одному другу, -- а все-таки это так: я так дорожу сохранением мира и согласия, что сам насилую себя. Я даже словами не мщу своим врагам. Господь да поддержит меня в этом настроении".

Действительно, Кальвин только насиловал себя, поступая таким образом. По его убеждению, быть кротким, умеренным, значило потворствовать злу. Ему надо было только расположить к себе народ, не вспугнуть его слишком резким переходом к новым порядкам. Но эти порядки были, по его мнению, необходимы, и он, не теряя времени, принимается за дело.

Уже в первом заседании совета, после извинений за долгое промедление, он предложил приступить немедленно к водворению порядка в церкви. В тот же день была назначена комиссия из 6 членов совета, которые должны были помогать Кальвину в выработке нового церковного устава. Все они принадлежали к числу безусловных поклонников реформатора и, понятно, во всем соглашались с ним. Благодаря этому, проект устава был готов уже через несколько недель и 28 сентября представлен совету. Надо полагать, что чтение проекта вызвало во многих членах тревожные предчувствия будущего. Некоторые из них даже предпочли не явиться на следующее заседание. Им было сделано строгое внушение, и проект, хотя и с некоторыми изменениями, прошел; 9 ноября он был одобрен и советом 200, а 20 ноября, в окончательной своей редакции, утвержден Генеральным собранием граждан.

Таким образом Кальвин наконец добился того, чего ему не удалось достигнуть в первое свое пребывание в Женеве. Изданные "ордонансы" представляли полный церковный кодекс, составленный в духе "Наставления в христианской вере". Кальвин мог быть вполне довольным. Уступки, которые ему пришлось сделать, принимая во внимание "слабости времени", были довольно ничтожны. В главном и существенном все его требования были удовлетворены, остальное представлялось только делом времени. И Кальвин не бездействовал. Целым рядом отдельных мер и постановлений, принятых после более или менее сильного сопротивления, он дал Женеве то образцовое церковное и гражданское устройство, которое превратило свободную демократическую республику в теократическое государство, управляемое деспотизмом "женевского папы", а веселую шумную Женеву -- в мрачный город с суровыми, почти монастырскими нравами.

Рассмотрим прежде всего его церковную реформу.

Кальвин разделяет людей, призванных к управлению церковными делами, на 4 категории: проповедников, учителей, старейшин и дьяконов. Последние заведовали благотворительной частью. Но главенствующая роль в церковном управлении принадлежит проповедникам. Это --"слуги Божественного слова"; они должны "возвещать слово Божье, учить, увещевать народ, раздавать причастие и вместе со старейшинами налагать церковные наказания". Всякий кандидат на это звание должен подвергнуться предварительно испытанию в коллегии проповедников. Испытание это касается: 1) его правоверности, 2) его умения проповедовать, 3) безупречности его поведения. Если результат испытания оказался удовлетворительным, то на него, по апостольскому обычаю, возлагают руки, и он считается избранным. После этого проповедник представляется совету, который имеет право одобрить выбор духовенства или отвергнуть его; совет в свою очередь велит возвестить об этом выборе во всех церквах гражданам, которые также могут возражать, если у них имеются для этого серьезные основания. Но в сущности все это одни формальности. Кальвин счел бы непростительной дерзостью со стороны мирян, если бы они стали отвергать того, кто был признан достойным всем духовенством. Как мы уже говорили, то участие, которое автор "Наставления в христианской вере" предоставлял общине в церковном управлении, на деле сводилось к простому одобрению.

Принятый таким образом проповедник должен был принести совету присягу в ревностном исполнении своих духовных обязанностей и в соблюдении гражданских законов, "насколько последние не будут противоречить его обязанностям перед Богом". После этого он считался связанным со своей общиной теснейшими узами. Он не имеет права уезжать без разрешения, даже добиваться другого места. В свою очередь ни община, ни власти не могут его лишать этого звания без достаточно веских причин, какими считаются только очевидная ересь или преступность поведения. Как слуга и наместник Бога во вверенной ему общине, проповедник имеет право на уважение и доверие своих прихожан. Оскорбивший его навлекает на себя не только гнев Божий, но и кару гражданских законов. Община должна заботиться о приличном содержании для проповедника. Кальвин вовсе не требует от духовенства евангельской бедности. Он даже не запрещает духовным лицам заботиться об умножении своего имущества, лишь бы это не противоречило строгой нравственности. Кальвин видел в этой материальной обеспеченности средство для большей независимости духовного сословия и очень часто, и в проповедях, и на заседаниях совета, настаивал на возвращении духовенству церковных имуществ, отнятых у католиков. В сущности, кальвинистское духовенство по степени своего влияния нисколько не уступает католическому. Оно не должно ограничиваться одной только проповедью, но обязано руководить всей религиозно-нравственной жизнью общества, -- влияние его простирается на все сферы жизни. Увещеваниями, предостережениями и наказаниями оно должно содействовать прославлению Бога и воспитанию богобоязненного поколения. Снисходительность к грешнику не подобает проповеднику, ибо он не только провозвестник истины, но и ее защитник, он -- "мститель" за обиды, наносимые имени Божию. Его проповедь не должна отличаться мягкостью, он должен стараться подражать той "страстности, с которой Павел обрушивался на ложных пророков".

Из совокупности всех духовных лиц составляется конгрегация, или коллегия проповедников, задачу которой составляет охранение чистоты и единства учения. Она собиралась еженедельно, под председательством самого реформатора. Здесь обсуждали различные богословские вопросы, совещались о мерах по улучшению нравственности; здесь уполномоченные конгрегации, отправлявшиеся ежегодно проводить ревизии деятельности проповедников, представляли свои отчеты, обвиняемые духовные лица являлись для объяснений; здесь же, наконец, часто обсуждались и подготовлялись многие важные политические меры, так что постепенно значение конгрегации даже превысило значение совета. Душой этих собраний был, конечно, реформатор, которому принадлежал решительный голос и который таким образом являлся фактическим главой государства.

Но самое замечательное из учреждений Кальвина -- консистория, или коллегия старейшин. Это было в высшей степени своеобразное учреждение -- в одно и то же время и светское и духовное, нечто среднее между инквизиторским трибуналом и судебной инстанцией, ярко воплотившее в себе теорию Кальвина о тесной связи между церковью и государством.

Членами консистории состояли все городские проповедники -- числом обыкновенно шесть -- и 12 мирян, которые, нося название "старейшин", избирались из среды членов малого совета, по соглашению с проповедниками. Они давали присягу в том, что будут преследовать богохульство, идолопоклонство, безнравственность -- все, что противоречит учению Реформации, и немедленно докладывать консистории о всяком преступном действии.

Таким образом в этом чисто аристократическом учреждении, состоявшем из лиц, в выборе которых народ совершенно не участвовал, сосредоточивалась громадная власть -- деятельность его была одновременно и контролирующая и судебная.

"Обязанности старейшины, -- гласят ордонансы, -- заключаются в том, чтобы надзирать за жизнью каждого члена общины". Понятно, что на первом плане стоит вопрос о правоверности граждан. Не только открыто высказываемые мнения, даже самые помыслы подлежат контролю старейшин. Они должны наблюдать, посещает ли каждый гражданин проповедь, является ли аккуратно к причастию, воспитывает ли хорошо детей, ведет ли нравственную жизнь и т. д. Чтобы облегчить им этот контроль, каждый член консистории имеет право беспрепятственно входить в дом гражданина -- и не только право, но и обязанность. По крайней мере раз в год члены консистории должны обходить все дома в городе, чтобы лично удостовериться в том, исполняются ли предписания церкви. Но и помимо этого открытого контроля члены консистории постоянно и неусыпно следят за всем, что происходит во вверенном каждому из них городском квартале. Заметив какое-нибудь упущение, они должны стараться подействовать на виновных отеческим увещеванием. Если же это средство окажется недействительным или проступок слишком значителен, то они сообщают об этом в консисторию, которая обращается в судебный трибунал.

Таким образом, каждый член консистории совмещал в себе три различные функции. Он являлся и обвинителем виновного, докладывая о его проступке, и свидетелем против него, и он же, наконец, подавал свой голос как судья. В какой степени подобное соединение различных функций в одних руках могло содействовать интересам правосудия и беспристрастию приговоров -- об этом, конечно, говорить излишне. При этом необходимо иметь в виду, что члены консисторий получали жалованье из штрафных денег и сама консистория представляла первую и последнюю инстанцию (за исключением брачных дел, в которых можно было подавать апелляции).

Деятельность Кальвина не ограничивалась, однако, реформой церковного устройства. Одновременно он работает и над проектом гражданских реформ. Беспорядки предыдущей эпохи привели управление Женевы в большое расстройство. Кальвин и тут вносит порядок и систему. Уже в начале 1543 года комиссия, работавшая под его руководством, исполнила большую часть своей программы: установлены были определенные рамки для деятельности различных государственных органов, обязанности должностных лиц обозначены в ясных и точных выражениях. Все государственное устройство Женевы получило тот аристократический и в то же время строго религиозный характер, который он защищал в своем капитальном труде.

Подверглось коренному преобразованию и судебное устройство, которое он разработал до мельчайших подробностей. Недаром он в свое время изучал право. Кальвин вообще вникал во все. Ни одна мелочь городского управления не ускользала от его внимания. Наряду с самыми важными церковными и гражданскими вопросами реформатор занимается и самыми мелкими деталями городского благоустройства. Он пишет подробные инструкции для смотрителей за постройками, для пожарной команды, даже; правила для ночных сторожей и т. д. И на всех его учреждениях лежит та печать суровой неумолимой законности, педантичного порядка, которые составляют основу его личного характера.

Но еще важнее, чем все эти постановления, было то влияние, которое реформатор оказывал своим личным вмешательством во все сферы общественной жизни. Это влияние было неограниченное. Де юре в Женеве существовали и независимые гражданские власти в виде различных советов, и коллегии духовных лиц. Фактически же над всеми этими учреждениями возвышалась властная фигура самого "женевского папы". Генеральное собрание граждан созывается все реже и реже: по мнению Кальвина, оно представляет собой "злоупотребление, которое должно быть уничтожено". Совет 200 также оттесняется на задний план, все дела решаются в малом совете, а на это собрание 25 олигархов, состоящих почти исключительно из его приверженцев, Кальвин имеет такое же почти неограниченное влияние, как и на коллегию духовных лиц. И здесь, и там, и с высоты кафедры он произносит свое авторитетное слово, и это слово имеет всегда решающее значение. Выслушивалось ли оно покорно или со слабыми возражениями, как в первые годы после его возвращения, или оно вызывало взрыв неудовольствия и даже возмущения -- голос реформатора продолжал раздаваться так же решительно и непоколебимо, и в конце концов победа оставалась на его стороне.

Результаты были поразительные.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Адмирал франции гаспар де колиньи
Первые попытки проповедников в деле организации церкви увенчались блестящим успехом
Порозовская Б. Жан Кальвин истории церкви 5 наконец
19 октября в совете 200 постановлено