<<<     ΛΛΛ     >>>   

Сочинения С. И. Смирнова не отличались логичностью и убедительностью. Это было связано с манерой его письма. В каждом произведении С. И. Смирнова критика чуждых православию идей сочеталась с проповедью православного взгляда. Из-за такого смешения критики и апологии смысл произведений становился сложен для восприятия. Другой чертой апологетических произведений С. И. Смирнова было то, что центральной темой каждого из них был всемирный заговор (возможно, масонский). Это разоблачение всемирного заговора было перемешано с критикой конкретных идей и апологией. Даже если читатель и соглашался с опровержением, данным С. И. Смирновым на конкретные места мистических произведений, то общие выводы о всемирном заговоре, часто не вяжущиеся с самой критикой, могли поставить его в тупик.

Хотя С. И. Смирнов не мог четко сформулировать свои обличения, в главном он был прав. В конце XIX — начале XX в. в России стали массово издаваться книги, противоречившие учению Русской православной церкви, как, впрочем, и учению любой из христианских церквей. В этих сочинениях критиковалась «внешняя церковь», клир, обрядовая сторона религии. Поклонники этих сочинений были верующими людьми, чуждыми рационализму и атеизму, но при этом, посещая церковь и даже совершая таинства, они переставали быть православными. Не вызывает сомнения, что мистическая литература порождала раскол среди членов Русской православной церкви.

До сегодняшнего дня в публицистической литературе продолжается полемика о всемирном масонском заговоре. Историкам подобный заговор обнаружить не удалось (если, конечно, не считать таковым заговором историю революционного движения, так хорошо прослеженную советскими историками). Однако некоторые предсказания С. И. Смирнова, сделанные им в «Воззвании к человекам о последовании внутреннему влечению
Духа Христова», очень хорошо накладываются на русскую историю XX в. С. И. Смирнов писал, что существует заговор по подготовке революции, которая сокрушит христианскую церковь и уничтожит вождей и учителей, после этого восторжествует новая религия, враждебная христианству. Российские «вожди и учителя» остались глухи к предупреждением апологета.

Начало либерального правления Александра I ознаменовалось небывалой духовной экспансией из-за рубежа. Активизировались масонские ложи. Одним из направлений деятельности масонов стал перевод и издание мистических книг. В начале XIX в. религиозные произведения европейских авторов стали массово издаваться в России. Европейская культура вместе с французскими эмигрантами проникала во все сферы жизни русского общества. Особенно это влияние отразилось в языке и литературе.
А. С. Стурдза, описывавшей этот период, указывал, что «Дух западных сект, занесенный к нам шведскими перебежчиками, потом учеными различных наций, овладел мало-помалу девственным воображением молодых людей», «молодежь бросилась раскапывать источники какой-то очищенной религии, которую прикрывали до времени мантией православия»[4].

Одним из первых против «духовной экспансии» в 1803 г. выступил священник Московской единоверческой церкви Полубинский. Под псевдонимом Иван Петров он издал книгу «О внешнем богослужении и обязанностях человека и христианина» (3 тома). Это была программная критика мистической литературы. Первый том начинается с «Предварительного рассуждения» (с. 5–127). В нем автор разъяснял, как надо подходить к написанию духовных книг. Он много говорил о том, что в настоящее время духовные книги пишет каждый желающий, иногда с целью обогащения. В действительности писатель должен сперва обрести в своем сердце Святого Духа. Уже с двадцатой страницы автор переходил к критике мистической литературы: «В нынешнем положении Христианской религии всяк хорошо знающий обстоятельства нашего времени признает, что в ограду веры насильно вламливаются великое множество мнений противных истинному ее разумению и чувствительный делающих ей подрыв»[4].

Полубинский замечал, что христианину должно быть обидно, когда оскорбляют наружное богослужение (обряды). Хранить нейтралитет по отношению к выпадам мистиков может лишь тот, кто плохо знает свою религию, примерный христианин должен препятствовать распространению вредных мнений и охранять свою веру, — продолжал он свою мысль. Автор замечал, что в вопросах защиты веры особый спрос должен быть с духовенства: «Духовные особливо имеют двойную обязанность в сем подвизаться»[4].

Полубинский приводил примеры конкретных ересей, содержащихся в мистических произведениях. Например, он замечал, что мнения русских авторов и переводчиков о покаянии, заимствованные из западных сочинений, могут затруднить само покаяние[4]. Автор критиковал протестантов, чьи религиозные догмы присутствовали в большинстве мистических произведений. Он считал, что их учение для россиян опасней религии жидов, мусульман и язычников.

Рассматривая конкретные утверждения мистиков, автор заявлял, что «просвещение внутренней церкви чувствительно различается с видимой Православной церковью»[4]. Он указывал, что если кто-то, прочитав мистические произведения и начав исследовать себя, обнаружил в сердце своем Иисуса Христа — это является гордыней и сатанинским соблазном. Полубинский тонко иронизировал над мистическим учением о «внутренней церкви». Он указывал, что оно распространено лишь среди беспечных аристократов, для русского народа же оно вообще неприемлемо. Церковь и обряды вошли в плоть и кровь российского народа. Церковные праздники являются для крестьян желанными днями отдыха от трудов и дисциплинируют их. Полубинский предлагал взять конкретного «внутреннего христианина» и отправить на два года поработать в деревню. Автор был уверен, что тогда жертва эксперимента быстро раскается и вернется в православную церковь[4]. Итогом рассуждений Полубинского было заявление о том, что мистическая литература, обрушавшаяся на Россию, — это «перст Божий наказующий нас»[4].

В «Предварительных рассуждениях» к первому тому была собрана практически вся критическая составляющая труда Полубинского. Из конкретных мистических сочинений там приводились лишь «Краткие рассуждения о важнейших предметах в жизни христианина». Кроме того, автор дискутировал с Вольтером, Руссо, Дидро и Фридрихом II. Во втором томе еще можно было обнаружить критику протестантских исповеданий. Приводился даже скрупулезный разбор предметов лютеранской религии с опровержением на основании православных догматов. Это было сделано, по словам автора, потому что россияне обычно стремятся к той религии, которая накладывает на них меньше обязанностей. Третий том был полностью посвящен разъяснению обрядов и обычаев Русской православной церкви.

Книга Полубинского была первым апологетическим произведени-
ем нового XIX в. В ней гармоничным образом оказались соединенны-
ми умеренная критика мистических сочинений и объяснение православных догматов. Специфической целью критики была протестантская церковь, ведущая непримиримую борьбу с католицизмом. Все более и более про-никая в Россию, на местной почве, она подвергала нападкам уже и Русскую православную церковь, критикуя в ней все то, что она отрицала и
в католицизме. Одним из продолжателей апологетики Полубинского стал Е. И. Станевич.

Евстафий Иванович Станевич — поэт, писатель и переводчик, а также общественный деятель и апологет. В первой четверти XIX в. он неоднократно оказывался в центре сперва литературной, а затем и политической борьбы. Современники, в зависимости от своих взглядов, оставили о нем диаметрально противоположные воспоминания. Одни хвалили его книги, другие называли их бездарными. В исторической литературе нашли отражение отзывы противников Е. И. Станевича, писателей либерального направления. При этом один из двух биографов Е. И. Станевича отмечал, что «Как защитника “старого стиля”, его следует поставить непосредственно вслед за Шишковым… После выхода его книги “Беседа на гробе младенца” широкая известность его становится несомненной и безусловной»[4]. Участие Е. И. Станевича в русской православной оппозиции до сих пор не получило освещения и адекватной оценки. Между тем с изданием его книги «Беседа на гробе младенца» было связано одно из центральных выступлений оппозиционеров, закончившееся провалом[4]. Новые материалы, обнаруженные в хранилищах Санкт-Петербурга, позволят уточнить биографию Е. И. Станевича и прояснить его роль в политической борьбе.

Е. И. Станевич родился в 1775 г. в городе Нежине Сумского уезда в небогатой семье греческого происхождения. Родители смогли дать сыну хорошее образование. Он окончил Московское коммерческое училище, знал иностранные языки. В 1801 г. Е. И. Станевич поступил на службу в канцелярию государственного казначейства, где и прослужил около двух лет. В это время началась его литературная деятельность и сотрудничество с адмиралом А. С. Шишковым (1757–1841). Центром литературных споров адмирал стал после издания им в 1803 г. книги «Рассуждение о старом и новом слоге русского языка», которая еще до публикации стала предметом горячих дискуссий. А. С. Шишков писал, что, конечно, нет нужды возрождать старые, вышедшие из употребления слова, но неумно отказываться и от красот своего языка, заменяя его иностранным. Часто от литературы автор переходил к повседневной жизни и замечал, что современные писатели, подражая французам в языке и нарядах, и детей своих отдают на воспитание французам. Молодежь уже не знает русского языка и гордится этим. То, что современники в «Рассуждении» считали крайностью, таковой вовсе не кажется в наши дни: «Славянский язык есть корень и основание Российского языка; он сообщает ему богатство, разум, силу, красоту. И так в нем упражняться и из него подчерпывать должно искусство красноречия, а не из Бонеттов, Волтеров, Юнгов, Томсонов и других иностранных сочинителей, о которых писатели наши на каждой странице твердят и, учась у них русскому на бред похожему языку, с гордостью уверяют, что ныне образуется токмо приятность нашего слога»[4].

А. С. Стурдза в своих воспоминаниях писал о А. С. Шишкове: «Ему удалось поставить твердый оплот против легкомысленных нововведений испорченного вкуса и против рабских подражаний всему иноземному. С тех пор стали писать разборчивее и осторожнее, чуждаться голлизма-
ми, одним словом лучше понимать и любить свое»[4]. В действитель-
ности борьба за чистоту русского языка соседствовала в произведениях
А. С. Шишкова с призывом к возрождению русского патриотизма. Консерваторы не мыслили себе государство в отделении от церкви. на 12 странице «Рассуждения» А. С. Шишков писал: «Привязанность наша к французскому языку и отвращение от книг церковных — вот причина издания и перевода дурных книг»[4].

Хотя в книге А. С. Шишкова не указывалось ни одного имени или произведения, люди, близкие к литературным кругам, посчитали объектом критики популярного тогда Н. М. Карамзина. Его молодое окружение посчитало себя оскорбленным и обрушило лавину нападок на обидчика. Первым выступил против А. С. Шишкова П. И. Макаров в «Московском Меркурии», где главными обвинениями были абсурдность возращения
к старому языку и незнание адмиралом нового слога. А. С. Шишков ответил на критику в «Прибавлении к сочинению Рассуждение о старом и новом слоге русского языка»[4], прямо указывая, что данное произведение адресуется издателям журналов «Северный вестник» и «Московский Меркурий». А. С. Шишков подробно анализировал помещенные в журналах письма различных лиц, отвечал на каждое обвинение цитатами из своей книги. Адмирал приводил убедительные аргументы, например, на вопрос «“Почему Шишков ополчился против книг на французском языке?” —
он отвечал, что 75% наших молодых дворян читают только французские книги. А вредная книга, например, на китайском языке принесла бы в
России мало зла, Франция же гнездо революционных взглядов»[4]. Труд
А. С. Шишкова был по достоинству оценен Российской Академией, и в 1804 г. ему была вручена золотая медаль.

В борьбу вокруг творчества А. С. Шишкова оказался вовлечен и молодой писатель Е. И. Станевич. Около 1803 г. по неизвестным причинам
Е. И. Станевич вышел в отставку и по приглашению писателя и мецената А. А. Палицына переселился в его имение, деревню Поповку Сумского уезда. В это время здесь собрался небольшой кружок писателей и художников, получивших шуточное название «Поповская академия». На жизнь
Е. И. Станевич зарабатывал преподаванием в семье местного богатого помещика Г. Р. Шидловского. Здесь написаны ранние произведения
Е. И. Станевича, первым из которых был перевод с французского «Сельский житель, или Георгики французские» (1804 г.). На это сочинение редактором «Журнала российской словесности» Н. П. Брусиловым была опубликована весьма благожелательная рецензия. В статье отмечалось, что «долго словесности нашей недоставало сего прекрасного творения», и что перевод Е. И. Станевича отличен, точен и сохранил красоты подлинника[4]. В Поповке была написана поэма «Ландшафты или опыт о сельской природе» (СПб., 1805) и «Собрание сочинений в стихах и прозе», из которых был опубликован лишь первый том.

«Собрание сочинений» Е. И. Станевич посвятил одному из своих благодетелей помещику П. А. Кондратьеву, на деньги которого, как следует из предисловия, книга издавалась. Это был «домашний сборник» деревни Поповка, где нашли отражения всяческие коллизии жизни местного общества писателей и художников. Были там стихи Е. И. Станевича, посвященные А. А. Палицыну, где автор прямо указывал на него как на своего учителя: «ужели думаешь, что сим я возгоржусь и выше своего учителя вознесусь»[4]. Была даже целая серия стихотворной переписки Е. И. Станевича и А. А. Палицына. В «Собрание сочинений» были помещены стихи на смерть В. А. Кондратьева (брата благодетеля) и «Ода к его императорскому величеству Александру Павловичу на случай милостивых манифестов». Присутствовали там и стихи в поддержку А. С. Шишкова. Их автору нельзя отказать в таланте:

«К стыду признаемся, мы часто ненавидим

Дела российских рук и хулим потому,

Что то взбрело на мысль российскому уму»[4].

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Кондаков Ю. Либеральное и консервативное направления в религиозных движениях в России первой 10 русский
Как воспринял феодосий переворот 1824 г
Синода выносили решение о книге феодосия
Пути русского богословия 4 е изд старина русская
Кондаков Ю. Либеральное и консервативное направления в религиозных движениях в России первой 11 заглавием