<<<     ΛΛΛ     >>>   

По журналу Комитета министров 25 апреля 1824 г. последовало два императорских указа. Первый был адресован министру духовных дел и народного просвещения: «Санкт-петербургский военный генерал-губернатор довел до сведения Моего о распространившейся в здешней столице на русском языке печатной книги под заглавием: “О Евангелии от Матфея”, которая переведена с сочинения пастора римско-католического исповедания Госнера, на немецком языке изданного, и пропущена к напечатанию цензором статским советником Бируковым». затем цитировались речь генерал-губернатора и заключение Комитета министров, далее следовало: «Посему считая обратить должную строгость как на сочинителя, который осмелился публично оглашать такого рода умствования, так равно и на цензора, дозволившего напечатать оныя на русском языке, Я повелеваю вам истребовать от сего последнего объяснения, по каким причинам мог он пропустить означенную книгу, и внести оное на рассмотрение Комитета министров. За сим, для отвращения на будущее время, чтобы подобные сочинения и впредь не могли быть перепечатываемы на русском языке, поручено вам снестись с преосвященным митрополитом Серафимом, на каком основании признает он соответственнейшим установить цензуру всех сочинений и переводов, издаваемых на русском языке, по предметам, до веры относящимся, и мнение его, совокупно с собственным вашим заключением, внести в Комитет министров на рассмотрение»[4].

Второй указ был на имя министра внутренних дел и повторял первый указ в отношении пастора Госснера: «Что принадлежит до пастора Госнера, то, поелику после сделанных Комитетом министров замечаний и после обнаруженного им в сочинении сем образа мыслей, не остается уже никакого сомнения в предосудительности поступков его и в самой чистоте предписываемых им поучений, Я признаю необходимым производившиеся доселе в занимаемой им квартире собрания для слушания его проповедей воспретить и самого его удалить из России; для сего вместе с сим повелел Я управляющему министерством внутренних дел выпроводить Госнера за границу, на том же основании, как выслан был из Одессы пастор
И. Линдль и с такими же пособиями, какие оказаны были в то время Линдлю»[4]. Вместе с этими указами Комитету министров было объявлено, что прочие положения и мнение А. С. Шишкова утверждаются. Вследствие этого рассмотрение книги Госснера относительно ее вредности по гражданской части было возложено Комитетом на «Министра Внутренних Дел совокупно с Шишковым».

Почему расследование «дела о вредной книге» было поручено Комитету министров? Возбуждавшиеся в прежние годы дела о запрещении «Сионского вестника» и «Беседы о бессмертии души над гробом младенца» решались внутри Соединенного министерства. А. Н. Голицын представлял свое заключение царю, и в первом случае Александр I распорядился передать «Сионский вестник» духовной цензуре, в другом издании «Беседы…» были запрещены. На этот раз Александр I устранился от участия в деле. Очевидно, что это решение было связано с предстоящим расформированием Соединенного министерства. Под удар попадал министр, друг царя, А. Н. Голицын. Решать вопросы такого уровня, кроме царя, могли только Комитет министров и Государственный совет.

Указы Александра I корректировали решение Комитета министров, существенно ужесточая его. Еще до официального рассмотрения «Дела Госснера» компетентными органами и лицами автору книги выносился приговор. Его предписывалось выслать из России. Издание в России «вредных» книг считалось уже доказанным, и А. Н. Голицыну предписывалось консультироваться с митрополитом Серафимом по вопросам цензуры. Александр I предполагал, что это удовлетворит оппозиционеров, и сделал все, чтобы затруднить и ограничить дальнейшее расследование «Дела Госснера».

Александр I совершенно устранил от рассмотрения дела клир, хотя министры предлагали привлечь митрополитов Серафима и Сестренцевича. В Комитете министров не звучали ссылки на жалобы Серафима и Фотия. В ходе «Дела Госснера» лица, участвовавшие в издании книги, неоднократно упоминали, что сочинения Госснера нельзя оценивать с православных позиций, так как автор — католик. При этом император отменил решение Комитета министров привлечь к разбору «Евангелия от Матфея» католического митрополита Сестренцевича. Таким образом, религиозная составляющая «Дела Госснера» отсекалась. Сам пастор был уже недоступен для следствия. Речь могла идти лишь об ответственности отдельных чиновников и лиц, причастных к изданию книги.

Вслед за этим Александр I предпринял меры, чтобы урегулировать конфликт между митрополитом Серафимом и А. Н. Голицыным. Вечером 22 апреля по повелению императора в дом митрополита явился граф
А. А. Аракчеев, с целью примирить Серафима с князем. Фотий считал, что граф имел задание поддержать митрополита: «После слышал Фотий от графа Аракчеева, что император велел ему потому быть на совете тайном сем, дабы как старец Серафим не оказал какой-либо слабости духа и уступки в деле, и стоял бы Серафим твердо, а что касается до царя, то он готов за все приняться. Ежели же митрополит не устоит в твердости своей, то дело царю начать гласно будет без пользы»[4]. Примирение не состоялось. 25 апреля, в час дня, в доме А. А. Орловой-Чесменской, Фотий предает А. Н. Голицына анафеме за потворство вредным книгам. По чьему указанию Фотий разорвал отношения с князем, видно из его автобиографии: «Возвратился Фотий в объятия отца, архипастыря Серафима, внушавшего разорвать союз с князем Голицыным, возвещает, что сотворил он с ним и со всеми»[4].

30 апреля 1824 г. А. А. Аракчеев передал императору «Записку одного католика». Ее автор писал: «Трудно в точности определить к какому классу людей принадлежит пастор Госснер. К злонамеренным или заблуждающимся. Он думает, что один на земном шаре понимает смысл Евангелия. В его проповедях доброе и злое перемешано. Госснер не признает официальных церковных властей и агитирует против них. Он призывает народы слиться в единое братство наподобие республики. Как фанатик он опасен для общественного спокойствия. Толкуя по-своему Евангелие, он искажает и указы гражданских властей. Покровительство в столице еретику, отпавшему от Римской церкви дает основание и другим сектантам собирать свои общества. Секта Госснера опасна для государства»[4]. Иначе говоря, по поводу Госснера католики были полностью солидарны с православными клириками.

15–17 мая 1824 г. Александр I подписал указы, ознаменовавшие собой коренной поворот в его религиозной политике. А. Н. Голицын увольнялся от всех должностей, сохранив за собой лишь Главное управление почт. Соединенное министерство расформировывалось, дела Св. Синода возвращались в тот вид, в котором находились до учреждения министерства, Министерство народного просвещения с присоединенными к нему духовными делами иностранных исповеданий передавалось под управление А. С. Шиш-кова, митрополит Серафим назначался директором Российского библейского общества. Таким образом, контроль над духовной сферой передавался в руки деятелей православной оппозиции.

Очевидно, что, издавая вышеперечисленные указы, Александр I выполнял требования православной оппозиции. Обо всех мероприятиях
проведенных 15–17 мая, говорится в послании Фотия царю от 29 апреля 1824 г. «План разорения России и способ оный план вдруг уничтожить тихо и счастливо». Фотий предлагал царю: «1) Министерство духовных дел уничтожить, а другие два отнять у настоящей особы. 2) Библейское общество уничтожить под тем предлогом, что много уже напечатано Библий, и они теперь не нужны. 3) Синоду быть по-прежнему, и духовенству надзирать при случаях за просвещением, не бывает ли чего противного власти и вере. 4) Кошелева отдалить, Госснера выгнать, Фесслера изгнать и методистов выслать, хотя главных»[4]. В оригинале послания к пункту № 2 имеется приписка «уничтожить Б. О. или духовенству особенно в руки отдать оное, так как сословию для того избранному от Бога»[4].

Что же заставило Александра I удовлетворить требования консерваторов? До революции в исторической литературе бытовало мнение о том, что у царя «утомление жизнью было столь велико, что он более не имел сил бороться и уступил»[4]. После революции господствовало мнение о том, что в последние годы царствования Александр I отказался от либеральных реформ и допустил к власти реакционеров. Материалы политической жизни России 20-х гг. XIX в., накопленные на сегодняшний день, опровергают сложившийся в исторической литературе взгляд. В 1824–1825 гг. Александр I был очень активен. Он готовился к войне с Турцией, искал новых внешнеполитических союзников и проводил активные внутриполитические мероприятия. Отставка А. Н. Голицына была вызвана теми же причинами, что и отставка обер-прокурора А. А. Яковлева. На него жаловались православные клирики, так как он не устраивал членов Св. Синода. После поручения дел духовного ведомства А. А. Аракчееву Св. Синод был умиротворен. Другой причиной был провал религиозной политики князя, вместо того чтобы консолидировать российское общество, А. Н. Голицын вызвал негодование представителей крупнейших конфессий.

Разгадка «переворота» весны 1824 г. лежит в области внешней политики. Необходимость решительных перемен в правительстве возникла в 1824 г. в связи с наметившимися изменениями в отношениях России и Рима. 8 августа 1824 г. скончался папа Пий VII. Это положило конец влиянию его фаворита, кардинала Консальви, придерживавшегося антирусской ориентации. Консальви был непопулярен среди высшего духовенства Ватикана, и, выбирая нового Папу, кардиналы старались подобрать кандидатуру, во всем противоположную ненавистному фавориту. На престол взошел кардинал Делла Джега, получивший имя Льва XII. Эти события дали возможность Александру I надеяться на новый европейский союз, направленный против Турции и Англии. Однако на пути сближения России с Римом оставалось по-прежнему много препятствий, устранять которые император начал весной 1824 г. Мероприятия Александра I должны были,
в первую очередь, поднять его популярность в глазах католиков, а во вторую — консолидировать власть в руках царя и умиротворить российское общество. А это было едва ли возможно без изгнания проповедников, неугодных в равной степени православным и католикам, и прекращения выпуска «мистической» литературы.

Расформирование Соединенного министерства и отстранение от власти деятелей Библейского общества отвечало содержанию папской буллы от 3 мая 1824 г., в которой осуждался перевод Евангелия на народные языки. Аргументы Папы вполне соответствовали взглядам русской православной оппозиции. Вот что писал Лев XII своим епископам: «Небезызвестно вам, что Общество Библейское скитается смело по Вселенной, презрев предания Св. Отцов, и в явную противность постановлению Тридентского собора стремится совокупными силами к тому, чтобы перевести Священное Писание на природные языки всех народов, или, лучше сказать, исказить Библию превратным переводом»[4]. Далее Папа призывал католических клириков оградить паству от происков библейских обществ.

Следствие по «Делу Госснера» было поручено столичному обер-полицмейстеру И. В. Гладкову (1766–1832). Это был кадровый военный. Он принимал участие почти во всех войнах, которые вела Россия. При Аустерлице Гладков командовал кавалерийским корпусом и был очередной раз контужен. Состояние здоровья, видимо, стало мешать дальнейшему продолжению военной службы. В 1807 г. он был назначен обер-полицмей-стером Москвы. В войну 1812 г. Гладков занимался формированием резервных полков, принял участие и в боевых операциях. После успешного руководства подавлением крестьянских волнений в 1821 г. он получил пост обер-полицмейстера Санкт-Петербурга и звание генерал-лейтенанта. Участие Гладкова в «Деле Госснера» было оценено императором, и в
1825 г. он был назначен членом Сената.

Следствие было проведено И. В. Гладковым высокопрофессионально. 6 мая 1824 г. обер-полицмейстер сообщал в цензурный комитет, что получил от генерал-губернатора предписание о проведении следствия. В этом сообщении книга Госснера характеризовалась как «противная всем христианским исповеданиям»[4]. И. В. Гладков просил цензурный комитет предоставить ему сведения об изменениях в цензурных уставах. В ответ обер-полицмейстер получил отчет о том, что в реестре цензурного комитета книга «Дух жизни и учения Иисуса Христа в Новом Завете» значится под № 203 от 1 мая 1823 г., цензором указывался А. С. Бируков[4]. 22 мая 1824 г. И. В. Гладков получил подробные сведения от цензора А. Красовского. В них указывалось, что книга была доставлена в цензурный комитет в нескольких тетрадях. А. С. Бируков забрал рукопись для просмотра домой, а в реестр внес лишь часть тетрадей (294 страницы). Полной рукописи книги в цензурный комитет так и не поступило. Цензурный комитет заверял, что все вредные места из книги были А. С. Бируковым исключены[4]. Попытка цензурного комитета защитить цензора находит подтверждение и в воспоминаниях Н. И. Греча. Он указывал, что, узнав о решении Комитета министров, он переплел рукопись Госснера, подписал все страницы и скрепил печатью. 27 апреля к Н. И. Гречу явился цензор А. С. Бируков и пытался забрать рукопись. Между ними состоялся следующий разговор: «Да вы Бог знает, что прибавили к одобренной мной рукописи. Отдайте мне рукопись! Не отдам! Она одна мое спасение. Вы исключите теперь из нее что угодно, а я подвергнусь ответу»[4].

Было очевидно, что в процессе цензуры книги Госснера был допущен целый ряд нарушений. По обычной процедуре книга передавалась в цензуру, регистрировалась, затем отдавалась на отзыв цензору. Он выносил свое решение и пропускал книгу или отдавал ее для исправления автору. По отпечатыванию книги цензор сверял ее с одобренной рукописью и выдавал билет на выход в свет.

Книга Госснера в цензуру поступала частями, частями ее просматривал и цензор. Тем не менее зарегистрирована рукопись была как целая книга и как целую книгу ее одобрил цензор. Дальше происходил полный произвол. Уже одобренная рукопись дополнялась и правилась различными лицами в произвольном порядке. В цензуру присылались отдельные листы, дополнявшие рукопись и целые главы книги. Все это цензор покорно пропускал. Печатный экземпляр книги попал к цензору уже после осуждения ее в Комитете министров. Более того, несколько экземпляров печатной книги покинули типографию до получения разрешения цензуры на выпуск (которое так и не было дано). С одной стороны, А. С. Бируков виновен в халатности, хотя, с другой стороны, было очевидно, что он действовал под давлением своего начальника А. Н. Голицына и принимавшего участие в переводе книги В. М. Попова. «Крови» цензора никто не желал. Поэтому на злоупотребления цензуры в ходе следствия просто «закрыли глаза».

В ходе допросов свидетелей выяснилось, что в переводе принимал участие и директор департамента народного просвещения В. М. Попов.
3 марта 1824 г. И. В. Гладков отправил В. М. Попову секретное письмо с вопросами по поводу перевода. 4 марта В. М. Попов отвечал, что знал Госснера как хорошего христианина, согласился просмотреть перевод, но увидев, что перевод сделан крайне плохо, занялся его исправлением. Всего
В. М. Попов получил две тетради рукописи, содержавших в себе две последние главы «Евангелия от Матфея». Исправив одну тетрадь, В. М. Попов вернул ее Госснеру, попросив переписать набело, и больше в работах не участвовал[4]. И. В. Гладков подверг критическому разбору перевод
В. М. Попова и пришел к выводу: «В рукописи “Дух жизни и учения Иисуса Христа в новом Завете”, исправленной рукой Попова, открывается тот же самый дух, какой приметен был в первых четырех печатных листах сего сочинения. И здесь нынешнее духовенство равняется с бывшими во время Христа книжниками и первосвященниками, которые стояли за ложную веру и придание смерти истинных христиан»[4]. На отзыве И. В. Гладкова стояла отметка о том, что с ним ознакомился Александр I. Если бы в Св. Синоде рассматривали религиозные взгляды В. М. Попова, то он, без всякого сомнения, был бы отправлен на несколько лет в монастырь для покаяния. Но в Св. Синод дело передано не было. Вменить же в вину чиновнику его частные взгляды и внеслужебные занятия было трудно.

Реакция императора на участие В. М. Попова в «Деле Госснера» вскоре последовала. 23 июля 1824 г. был опубликован указ, запрещавший чиновникам, находящимся на службе, выпускать в свет какие-либо сочинения, касающиеся внешней и внутренней политики России[4]. При желании этот указ можно было подвести и под религиозные сочинения, критикующие православный клир. При этом В. М. Попов, хоть и был уволен от своей должности в расформированном министерстве, тут же получил место благодаря А. Н. Голицыну в Главном управлении почт.

И. В. Гладков собрал серьезный доказательный материал, в том числе и улики. Вместе с делом В. М. Попова в Сенат передавались: 1) Рукописная книга на русском языке «Дух жизни и учения Иисуса Христа в новом Завете», 241 лист. 2) Лист, отданный в марте 1824 г. А. С. Бируковым
Н. И. Гречу (23 и 24 страницы книги). 3) Книга печатная на немецком языке «Дух жизни и учения Иисуса Христа в новом Завете», 221 лист. 4) Тетрадь, частью печатная, частью рукописная, с немецким текстом. 5) тетрадь с продолжением рукописи «Дух жизни и учения Иисуса Христа в новом Завете», 10 листов. 6) две тетради перевода «Евангелия от Марка», 14 и 28 листов. 7) Тетрадь с переводом Брискорна исправленным Трескинским,
2 и 3 главы «Евангелия от Матфея», 30 листов. 8) Тетрадь на немецком языке «Евангелие от Матфея», 152 страницы. 9) Тетрадь рукописная содержащая продолжение книги «Дух жизни и учения Иисуса Христа в новом Завете», исправленная В. М. Поповым, не печатанная и в цензуре не бывшая[4]. Серьезному исследованию эти улики в ходе расследования не подвергались.

Заседания Комитета министров, посвященные расследованию «Дела Госснера», состоялись 3 июля и 8 августа 1824 г. Они происходили уже в совершенно другой политической обстановке. Министерство духовных дел и народного просвещения было расформировано, а А. Н. Голицын утратил былое значение.

На заседании Комитета министров был заслушан доклад министра внутренних дел В. С. Ланского и А. С. Шишкова, к этому моменту уже министра народного просвещения, которым было приказано рассмотреть книгу. А. С. Шишков в своем выступлении признал книгу Госснера опасной для гражданских властей и злонамеренной: «Таковые обширные поручения иностранным проповедникам и учителям, изгнанным из их отечества, или, по крайней мере, признаваемых за людей худых правил и, может быть, нарочно посылаемых к нам для разрушения мира и тишины, необходимо долженствовали, как и слышно, произвесть немалые плоды поселением в простом народе всяких ересей и буйств. Великость их успехов, разными средствами производимых, требует строжайшего и неукоснительного обращения к потушению сего огня, беспрестанно поджигаемого иностранцами, и который при малейшем еще покушении легко может сделаться неугасимым»[4]. Шишков и Ланской признав книгу вредной, обратили внимание государя на то, что подобные книги уже были изданы в России в различное время и призывали народ к возмущению против православия и престола. Высылка авторов и наказание отдельных лиц, по их мнению, была явно недостаточной мерой для пресечения этого зла. Требовалось введение жесткой цензуры.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Кошелев ввел а
Заметки о церкви рнб ор
Московский митрополит филарет общества императора
Об истинном начале христианской религии
Повесть фотия духовной дщери девице анне ргб ор искушение казанский