<<<     ΛΛΛ     >>>   

тура", "военные суды", "революционные трибуналы"), прививают и приучают к чисто разрушительным актам, отрывают и отучают от мирного труда. Мирная жизнь внедряет в население переживания благожелательности, любви к людям, уважения к их жизни, правам, достоянию и свободе. Война и революция выращивают и культивируют вражду, злобу, нена-висть, посягательство на жизнь, свободу и достояние других лиц. Мирная жизнь способствует свободе мысли. Война и революция тормозят ее. "Где борьбу решает насилие - все равно: насилие ли пушек или грубое насилие нетерпимости, - там победа мудрых, положительная селекция по силе мозга и самая работа мысли затрудняется и делается невозможной".
Освободиться от этих влияний войны и революции никому не дано. Они неизбежны. Следст-вием их является "оголение" человека от всего костюма культурного поведения. С него спа-дает тонкая пленка подлинно человеческих форм поведения, которая представляет нарост над рефлексами и актами чисто животными. Война и революция разбивают ее. Объявляя — это особенно относится к революции - моральные, правовые, религиозные и др. ценности и нор-мы поведения "предрассудками", они тем самым: 1) уничтожают те тормоза в поведении, ко-торые сдерживают необузданное проявление чисто биологических импульсов, 2) прямо укре-пляют последние, 3) прямо прививают "антисоциальные", "злостные акты".
Вот почему всякая длительная и жестокая война и всякая кровавая революция деградируют людей в морально-правовом отношении.
К тому же они ведут и иначе: через голод и лишения, которыми они обычно сопровождаются. Создавая и усиливая нищету и голод, они тем самым усиливают в поведении этот стимул, толкающий голодных к нарушению множества норм морали и права в целях утоления перво-го. Словом, эти следствия войн и революций "биологизируют" поведение людей в квадрате. Целиком же взятые, война и революция представляют школу преступности, основные факто-ры криминализации людей. "Функция создает орган", акты зверства оскотинивают их выпол-нителей рикошетом.
Подробное доказательство этих положений дается мной в подготовляемой к печати работе "Социология революции" и в Ш томе "Системы социологии". Читая древние описания древ-них революций, видишь, как "история повторяется" и в этом отношении. Приведу для приме-ра сокращенное описание Керкирской революции Фукидида: «Война делается учительницей насилия... Смерть предстала во всех видах... Отец убивал сына, людей отрывали от святынь и убивали возле них... Керкирцы убивали всех, кто казался врагом [демократии], некоторые (под этим предлогом, это всегда так бывает. - U.C.) были убиты из личной вражды, кредито-ры - должниками. И обычное значение названий заменили личным именем. Безрассудная дерзость стала считаться мужеством, предусмотрительная медлительность — трусостью, рас-судительность - обличием труса, внимательность ко всему - неспособностью к делу, безумная решительность — за свойство настоящего мужа, осторожное обдумывание за предлог укло-ниться, кто вечно недоволен - тот заслуживает веры, кто ему возражает — тот человек подоз-рительный. Кто затеял коварный за-

459

мысел и имел удачу, тот умный, а кто разгадал это - еще умнее, кто же сумел обойтись без того и другого - предатель и трус. Восхваляли того, кто умеет сделать дурное раньше друго-го... Родственное чувство стало менее прочной связью, чем партийное товарищество, требо-вавшее риска без оговорок. Верность скрепляли не божеским законом, а совместным престу-плением. Отомстить за обиду считалось важнее, чем претерпеть ее. "Клятвы не соблюда-лись"... Большинство соглашается скорее, чтобы их называли ловкими плутами, чем честны-ми простаками; последнего названия стыдятся, первому радуются... Таким образом, вследст-вие смут явилось извращение нравов» - и т.д. (Thucydides. Ш. 81-85)58*. А вот отрывок из описания Ипувером современной ему Египетской революции за 2000 лет до Р.Х.: "Правда выброшена, попраны предначертания богов, земля бедствует, повсюду плач, области и города в скорби... Встаем рано, а сердца не облегчаются от тяжести. Широка и тяжела моя скорбь. Приди, приди, мое сердце, и объясни мне происходящее на земле... Земля перевернута. Злоб-ные обладают богатствами. Почтенные в горе, ничтожные в радости. Умалились люди, по-всюду предатели..." — и т.д. (Тураев. Древний Египет. 60-61).
Эта "биологизация" поведения людей и "переоценка ценностей" - обычное явление при всех кровавых революциях. Эллвуд прав, говоря, что в революциях и в войнах "всегда есть тен-денция возврата к чисто животной деятельности вследствие разрушения бывших привычек. Итогом может быть полное извращение социальной жизни в сторону варварства и дикости, ибо борьба, как одна из самых примитивных форм деятельности, стимулирует все низшие центры активности. Поэтому революционные периоды создают благоприятные условия для грубости и дикости в человеке, сдерживаемые с такой трудностью цивилизацией. Примене-ние насилия начинает процесс одичания, разрушительный для высших ценностей", - и т.д. (Elwood. Introduction to social Psychologie, ch. VIII).
Правда, и в войне, и в революции есть обратная сторона: жертвенности и "положения души за други своя", подвижничество и героизм, но... эти явления - достояние единиц, а не масс. Они редки, исключительны, тонут в море противоположных явлений и потому их роль ни-чтожна сравнительно с "биологизирующей, и "криминализирующей" ролью войны и револю-ции. Затем "полагание" здесь сопровождается убийством, и это убийство аннулирует ценно-сти самопожертвования.
Раз таково влияние последних вообще, не является исключением отсюда и последняя война вместе с революцией. Напротив, они ярко подтверждают правило.
В итоге войны и особенно революции Россия превратилась в "клоаку преступности". Населе-ние ее в сильной степени деградировало в моральном отношении. Особенно значительная де-градация в молодом поколении. Таковы дальнейшие "завоевания" войны и революции. Фак-тов для подтверждения сказанного имеется, увы, в вполне достаточной мере.
Первой категорией подтверждений служат явления: террора, диких разнузданных разруши-тельных действий индивидов и масс, колоссальный подъем зверства, садизма и жестокости взаимных убийств и насилий. Из подобных явлений создается и состоит так наз. гражданская война. He

460

убийца - стал убийцей, гуманист - насильником и грабителем, добродушный обыватель - жестоким зверем.
В мирное время все эти явления не имели места и не могли его иметь. Простое убийство вы-зывало отвращение. Палач - омерзение. Психика и поведение людей органически отталкива-лись от таких деяний. Три с половиной года войны и три года революции, увы, "сняли" с лю-дей пленку цивилизации, разбили ряд тормозов и "оголили" человека. Такая "школа" не про-шла даром. Дрессировка сделала свое дело. В итоге ее не стало: ни недостатка в специали-стах-палачах, ни в преступниках. Жизнь человека потеряла ценность. Моральное сознание отупело. Ничто больше не удерживало от преступлений. Рука поднималась на жизнь не толь-ко близких, но и своих. Преступления для значительной части населения стали "предрассуд-ками". Нормы права и нравственности — "идеологией буржуазии". "Все позволено", лишь бы было удобно - вот принцип смердяковщины, который стал управлять поведением многих и многих.
Отсюда все указанные явления. Отсюда зверства гражданской войны, отсюда - террор ЧК, пытки, расстрелы, изнасилования, подлог, обман и т.д., которые залили кровью и ужасом Россию за эти годы.
Что все это, как не прямое подтверждение огромного морально-правового декаданса.
А вот и более конкретные данные, говорящие сухим языком цифр. В Петрограде в 1918 г. было по меньшей мере 327 тыс. (ровно 22% населения) воров, кравших в форме карточки общественное достояние, вырывавших последний кусок хлеба изо рта ближнего.
В Москве таковых было 1 100 000, т.е. 70% населения. Уровень моральных требований так опустился, что на такие факты смотрят "сквозь пальцы". С точки зрения морального сознания они составляют квалифицированную кражу.
Беру далее официальную статистику уголовного розыска г. Москвы, дающую непреувели-ченную картину.
Если принять коэффициент каждой группы преступлений в 1914 г. за 100, то движение преступлений в 1918-1919 гг. в Москве выразится в таких цифрах:
Кражи 315
Вооруженный грабеж 28 500
Простой грабеж 800
Покушение на убийство 1600
Убийство 1060
Присвоение и растрата 170
Мошенничество 370
Не правда ли, веселенькие цифры?
Идем дальше. По данным Народного комиссариата путей сообщения, за 1920 г. зарегистри-ровано на железных дорогах 1700 хищений багажа. Похищено 109 800 пудов груза, т.е. в ме-сяц пропадало 100 тысячепудовых вагонов. Короче, по сравнению с довоенным состоянием хищения здесь увеличились в 150 раз! Недурные завоевания революции.
Детская преступность в Петрограде по сравнению с 1913 г. выросла в 7,4 раза.
Прибавьте к этому мошенничества с пайками, подделывание ордеров,

461

незаконные получки, беспринципную спекуляцию, небывалое грандиозное взяточничество, достигшее фантастических размеров, кражи из продовольственных складов ("У нас взятки на каждом шагу", заявил Ленин в 1921 г.59* Куклин, комиссар Петрокоммуны, утешал рабочих, жаловавшихся на утечку продуктов из Петрокоммуны, тем, что крадут не очень уж много, только... 20% всего. Недурное утешение!). Присоедините сюда сотни тысяч произвольных "национализации", "реквизиций" агентами власти в свою пользу, тысячи и сотни тысяч "ле-гальных" убийств и расстрелов для захвата бриллиантов и др. ценностей, миллионы разнооб-разных злоупотреблений, от обыска до убийства, невероятно возросшее число грабежей, на-леты на квартиры, тысячи изнасилований, кражи из домов, с полей, огородов, массовый рост уголовного бандитизма и т.д. и т.д., - и вы поймете, почему не является преувеличением ква-лификация России за эти годы как "клоаки преступности", почему можно и должно говорить о громадной криминализирующей роли войны и революции.
Катастрофический голод 1921-1922 гг. в голодных областях еще более повысил число пре-ступлений по сравнению с 1920 г.
С началом голода - в Поволжье, на Дону, в восточных губерниях и т.д. - кражи и грабежи резко стали подниматься. Это видно хотя бы из следующих цифр: Число возбужденных в су-дах дел
Губернии в 1920 г. в 1921 г.
Астраханская 10 800 11520
Уфимская 13000 18000
Саратовская 20 000 27 000
Симбирская 30500 31200
Самарская 37 000 39 000
1922 г. в этих же губерниях дает еще большие цифры.
Рост здесь вызван голодом, но сам голод - следствие войны и революции, поэтому этот бога-тый урожай преступлений приходится считать "заслугой" последних.
Ту же деморализирующую роль этих факторов можно легко проследить и в других областях поведения. Возьмем область половых отношений.
Революция, объявляя многое "предрассудком", т.е. разбивая ряд тормозов поведения, сдер-живающих проявление примитивно-биологических импульсов, разбивает и те тормоза пове-дения, которые ограничивают свободу удовлетворения половых инстинктов. Отсюда рост половой вольности при всех революциях. Так, в Париже число внебрачных детей, еще в 1790 г. не превышавшее 23 000, в последующие годы революции достигло 63 000. В течение два-дцати месяцев после закона о разводе (1792 г.) суды постановили 5994 развода, а в VI году число их превысило число браков. "13-14-летние дети вели себя так, что их слова и поступки были бы скандальными и для 20-летнего человека..." "Узда половых инстинктов была ослаб-лена. Летом разыгрывались сцены человеческой животности и озорства". "Девки открыто за-нимались на бульварах своим ремеслом" и т.д. (Tain. Les origines de la France contemporaine. 1885. ??. 108,499)60*.
То же повышение половой вольности и преступлений половых имело

462

место и в революции 1848-1849 гг. (См.: Oettingen. Moralstatistik. 1882. 240,311).
То же и у нас в годы революции 1905 г. (1906-1909 гг.) То же повторилось и теперь.
У нас он проявился с необычайной силой, захватив прежде всего молодое поколение, у кото-рого моральные тормоза, естественно, слабее. Большая "заслуга" в этом принадлежит прежде всего партии коммунистов, энергично принявшейся бороться с "мещанско-буржуазным предрассудком". Отдельные ее члены, вплоть до занимавших очень высокие посты в Нар. ком. просвещения, взялись на эту борьбу "экспериментально", путем публичного развраще-ния институток и гимназисток...
Позицию коммунистов характеризует хотя бы тот факт, что еще в данном году сам Ленин в ответ на мою статью усмотрел в этом великую заслугу коммунистов: "освобождение от бур-жуазного рабства". Да, освобождение, несомненно, но чего? - Половых органов, а не людей. (См. статью Ленина в "Под знаменем марксизма", № 2-3, 1922.)61*
В итоге этой "политики" и всей обстановки молодое поколение начало жить половой жизнью раньше, чем по физиологическим условиям это можно делать безнаказанно, вольность его приняла здесь огромные размеры, эксцессы приняли массовый характер, преступления и зло-употребления — также, а в связи с этим — и половые болезни... Особенно огромная была роль в этом деле Коммунистических союзов молодежи, под видом клубов устраивавших комнаты разврата чуть не в каждой школе. Большое значение имели и "детские колонии", "детские приюты", "детские дома", где вольно и невольно дети развращались.
(Мудрено ли поэтому, что дети двух обследованных колоний в Царском селе оказались сплошь зараженными гонореей. Летом этого года один врач рассказал мне такой факт: к нему явился мальчик из колонии, зараженный триппером. По окончании визита он положил на стол миллион рублей. На вопрос врача, откуда он взял деньги, мальчик ответил спокойно: "У каждого из нас есть своя девочка, а у девочки есть любовник - комиссар". Эта бытовая сцена довольно верно рисует положение дела.)
Представление о положении дел дают хотя бы следующие цифры. Девочки, прошедшие через распределительный центр Петрограда, откуда они распределяются по колониям, школам и приютам, почти все оказались дефлорированными, а именно из девочек до 16 лет таковыми было 96,7%; из девочек до 9 лет - 8%!! Цифры комментария не требуют.
Я специально занимался обследованием состояния молодого поколения в 1919-1920 гг. в Петрограде и его окрестностях. Картина вскрылась весьма тяжелая во всех отношениях. Жившее в годы анархии, в атмосфере войны, убийств, насилия, обмана и спекуляций молодое поколение естественно впитало в себя целый ряд привычек нездорового характера, и обратно - не усвоило многих форм поведения, необходимых для здорового общежития.
В деревне дело обстоит лучше, но также малоутешительно. Война и революция не только биологически ослабили молодежь, но развратили ее морально и социально.
Сходное, как мы видели, случилось и со взрослыми. Деградировав мо-

463

рально во многих отношениях, они, подобно молодому поколению, не избегли ослабления тормозов, сдерживавших половую вольность. Подтверждением сказанному служат цифры разводов и продолжительность браков, с одной стороны, сильное распадение семьи - с дру-гой.
Процент разводов сильно повысился. В 1920 г. в Петрограде он достиг цифры 92,2 на 1000 браков — коэффициент необычный для Петрограда и превосходящий коэффициенты всех столиц Европы. (Соответственно цифры для Берлина равны 41,7, Стокгольма - 35,5, Брюссе-ля - 34,6, Парижа - 33,3, Бухареста - 28,7, Христианин - 24,9, Вены - 18,1.) Из каждых 100 рас-торгнутых браков 51,1 были продолжительностью менее одного года, из них 11% менее ме-сяца, 22% менее двух месяцев, 26% менее шести. Отсюда понятно, почему я называю совре-менные браки в России "легальной формой нелегальных половых связей".
Множество семейных организмов распалось. Новые оказались хрупкими, непрочными и бы-стро исчезающими.
Словом, и в этой области мы видим обычные следствия войны и революции. Одним из ре-зультатов такой половой вольности является громадное распространение венерических бо-лезней и сифилиса в населении России (около 5% новорожденных - наследственные сифили-тики, около 30% населения заражены этой болезнью).
Рядом с этим количественным ростом преступности мы видим ее качественный рост: пере-ход от некровавых и несадических форм преступности к кровавым и зверским. Наблюдая гражданскую войну, борьбу сторонников власти с ее противниками, мы видим с той и другой стороны невероятные акты жестокости и садизма, редко имеющие место в обычных войнах. Люди озверели и свои жертвы убивали не просто, а с изощренными пытками (см. коллекцию таких фактов в однобокой книжке М. Горького "О русском крестьянстве")62*; прежде чем убить пленника, его подвергали десятку пыток: обрезали уши, вырезали у женщин груди, от-рубали пальцы, выкалывали глаза, вбивали под ногти гвозди, отрезали половые органы, ино-гда закапывали жертву в землю, привязывали ее к двум согнутым деревьям и медленно раз-рывали, защемляли половые органы и т.д. и т.д. На наших глазах воскресло средневековье! Оно воскресло в факте коллективной ответственности. За преступления одного убивали десятки и сотни лиц, не имеющих к нему никакого отношения. За покушения на Ленина, Урицкого и Володарского63* были расстреляны тысячи людей, не имевших к ним никакого касательства. За одного "бандита" делалась ответственной вся его деревня и нередко сжига-лась артиллерией целиком. За виновного члена семьи расстреливались последние. За выстрел в агента власти убивались десятки "заложников", сидевших в тюрьмах обширной России. Ин-ститут "заложничества" стал нормой, "бытовым явлением" нашей действительности... Поис-тине воскресли первобытные времена и нравы в 20 столетии.
Рост кровавой преступности сказался и на характере уголовных преступлений. Как только перестали круглые сутки граждане дежурить у ворот домов - такая повинность существовала в 1919-1920 гг., - сразу же начались в Петрограде, Москве и других городах массовые грабе-жи и убийства. В прошлую зиму ночью было опасно идти по улицам, не рис-.

464

куя - в лучшем случае - быть раздетым. Кражи в квартирах резко поднялись. Причем - что важно - преступники не только грабили, но зверски убивали людей совершенно бесцельно, без пользы для целей грабежа.
Подобные факты, подтверждая рост кровавой преступности, лишний раз говорят о сильней-шей моральной деградации. Наконец, о том же говорят и многочисленные факты людоедства и даже убийства с целью пожирания убитого, имевшие место в этом году...
Голодовки бывали не раз в 19 веке в России, но людоедства не было, или оно носило совер-шенно единичный характер. Теперь мы дожили и до него. Причина его лежит не только в го-лоде, но в развенчивании всех моральных тормозов, вызванном войной и революцией.
С 1921 г., когда наметилось возвращение к нормальным условиям жизни, когда отпала граж-данская война, появились и первые признаки морального оздоровления страны, стали ожи-вать угасшие моральные рефлексы, а вместе с ними - и борьба за восстановление нравствен-ности. В 1922 г. эта "реставрация" продолжалась и дала себя знать в ряде явлений: в умень-шающейся половой вольности, в попытках самого населения бороться активно с убийствами, кражами, грабежом, в растущей строгости моральной оценки взяточничества, спекуляции, обмана и т.д. Но это только начало... Нужны еще годы и годы, чтобы хоть сколько-нибудь залечить глубокие раны, нанесенные душе народа войной и революцией. А есть ряд явлений, которые могут быть исправлены только исчезновением молодого поколения, рожденного в грехе войны и революции1 !
'Е.Д. Кускова64* и Петрищев нашли эту характеристику преувеличенной и выступили с воз-ражениями. Увы! в возражениях они не опровергли ни одного факта, ни одной цифры и не противопоставили ничего, кроме "протяженно-сложной словесности". Единственно что фак-тически Е.Д. Кускова пыталась оспаривать - это % сифилитиков. По ее мнению, % их с 2% довоенного времени возрос до 8-10%, а не до 30%. К сожалению, требуя от меня "источни-ков", она сама не указала иного источника, кроме неизвестного "компетентного специали-ста". Удовлетворю ее требование "источников". Цифры 30% сифилитиков и 4% рождающих-ся сифилитиками взяты мной из "П. Правды". Таковы же цифры, даваемые проф. Г., специа-листом, занимавшимся изучением этого вопроса. Что они не преувеличивают зло, это следует из того, что на съезде венерологов в 1922 г. в Петрограде фигурировали такие цифры в отно-шении венерической заболеваемости населения Петрограда, как 90% всего населения. Далее, в заседании, состоявшем из профессоров военно-медиц. академии и медиц. ин-та, где я читал доклад летом 1922 г., ни один из присутствовавших не нашел мои цифры преувеличенными. Даже в моек. "Правде" в августе-сентябре этого года в статьях по этому вопросу один из пи-савших давал цифры более высокие, чем г. Кускова и ее неизвестный "специалист". Я уже не говорю, что в Петрограде на эту тему я имел разговоры не с одинм, а с рядом специалистов. Наконец, если в Риме после войны половая заболеваемость поднялась в 3-4 раза, то неужели же в России, с гражданской войной и без медицинской помощи, она поднялась во столько же раз, а не более?
Сказанное, полагаю, показывает, что мои источники куда серьезнее, чем "компет. специа-лист" моего оппонента.
Укажу заодно и другие источники цифр, приведенных в тексте этой главы. Цифры о преступ-лениях взяты из "Красной Москвы", кн. Васильевского о голоде (он большевик), из разных номеров "Правды", "Известий", "Крас. газеты" и др. официальных источников, преумень-шающих, а не преувеличивающих их. Цифры о преступности детей из № 1 журнала "Психи-атрия и неврология" (1922 г.). Цифры о движении браков и разводов из V вып. "Материалов по статистике Петрограда" (изд. "Губ. Стат. Бюро" Петрограда). Цифры о % дефлорирован-ных из источника Нар. Ком. Проев., который я не назову по понятным причинам, но что они верны — это, напр., может подтвердить М. Горький, которому эти

465

7. НАРОДНОЕ ПРОСВЕЩЕНИЕ И НАУКА

Казалось бы, в чем, в чем, а в этой области уж никак нельзя упрекнуть революцию и Совет-скую власть. Не было ли объявлено Urbi et orbi67*, что в области просвещения за эти годы сделаны чудеса, что безграмотность ликвидирована, что образование народа поднялось на громадный уровень, что власть во главе с просвещенным Луначарским (у нас его называют Луна-паркским и Лупанарским) обнаруживает исключительно заботливое отношение к уче-ным, покровительствует науке, искусству и интеллектуальному творчеству! Не посылались ли чуть ли не ежедневно по радио об этом широковещательные рекламы: "всем, всем, всем". Не писали ли об этих чудесах десятки корреспондентов! В каждом доме - "клуб", в каждой избе - "читальня", в каждом городе - университет, в каждом селе гимназия, в любом поселке - народный университет и по всей России сотни тысяч "внешкольных", "дошкольных" и "под-школьных" образовательных учреждений, приютов, очагов, детских домов, садов и т.д. и т.д. - такова картина, которая нарисована была иностранцам. Казалось бы, дело так и обстоит. Не значится ли в "Статистическом ежегоднике" за 1919/ 20 г., что в России было 177 высших школ с 161 716 учащимися, 3934 школы II ступени с 450 195 учащимися, школ I ступени с 5 973 988 учениками; сверх того 1391 профессиональная школа с 93 186 учащимися, 72 школы для дефективных с 2391 учащимися, 80 рабочих и народных университетов и факультетов с 20 483 слушателями, плюс 2070 дошкольных учреждений с 104 588 воспитанниками, 2936 детских домов с 141 890 детьми, 46 319 библиотек, читален и клубов, 28 291 школа для лик-видации безграмотности, 3479 народных домов, 263 студии, 534 музея и выставки!
цифры также известны. Картина состояния молодого поколения, лично мной изучавшегося в 1919-1921 гг., не только не преувеличена, но смягчена скорее. В докладе, прочитанном мною среди педагогов г. Петрограда, помогавших мне в собирании материала, эта картина не вы-звала ни одного возражения. А они-то знают положение дел куда лучше, чем гг. Кускова и Петрищев. Последний сам в России в "Новостях" писал о браках 11-13-летних детей как о со-временном бытовом явлении. Почему он теперь забыл об этом? Может быть, потому, что и эти браки он квалифицировл как "здоровое и не внушающее опасений явление". Но... едва ли кто согласится с ним в этой оценке, кроме российских Кандидов65*.
В виде возражений далее мои оппоненты противопоставляют мне отдельных лиц или отдель-ные школы, например, "трех дочерей В.М. Чернова'166*, и "Алферовскую гимназию". Не от-рицаю, что такие лица и школы есть, но ведь я говорю не об индивидуальной, а об общей картине. Смешно поэтому противопоставлять общим лицам... "трех неиспортившихся доче-рей В.М. Чернова".
Настаивая на этом повышении - и очень резком - морального разложения, я вместе с тем ка-тегорически протестую против нелепого толкования моих слов, приписанного мне г. Петри-щевым, что будто бы, по моему мнению, в России не осталось ни семьи, ни брака и царит универсальный разврат. Предыдущие строки говорят о сильном моральном распаде. На-сколько он силен - указывают цифры, но... только наивный или неграмотный читатель может истолковать их так, как истолковал г. Петрищев. За такую нелепость я не отвечаю и к ней не имею отношения. Я был бы рад, если бы мои оппоненты убедили меня в том, что я преувели-чиваю деградацию. Но, увы, кроме "словесности" и "трех дочерей В.М. Чернова", они ничего не смогли противопоставить. Это багаж очень и очень... легкий. Не следует быть излишним пессимистом, но нехорошо быть и "блаженным россиянином", теперь еще готовым в крова-вой революции и зверстве видеть... прекрасную Дульцинею Тобосскую. Что извинительно для Дон-Кихота и Кандида, то неизвинительно для публицистов, выступающих с опроверже-ниями.

466

Какое богатство! Чуть не вся страна превращена в одну школу и университет. По-видимому, она только и делала, что училась, обеспеченная во всем, в том числе и в преподавательских силах!
Нужно ли говорить, что все это фикция, одно бумажное изобретательство, невозможное де-дуктивно для голодной страны и не соответствующее сути дела фактически.
В действительности за эти годы произошла не "ликвидация безграмотности", а "ликвида-ция грамотности", не расцвет школы, а ее разрушение, не прогресс науки, а ее декаданс, не культурно-образовательный подъем, а деградация.
Объяснимся.
В 1918-1919 гг. власть действительно в количественном отношении размахнулась. На бумаге было открыто много школ, клубов, университетов и т.д. Не только на бумаге. Фактически де-ло свелось к устройству под именем "университетов" ряда митингов с партийными оратора-ми, говорившими о "текущем моменте", разбавленными 2-3 преподавателями гимназий, обу-чавшими начаткам арифметики и грамоты. Сходный характер носили и другие просветитель-ные учреждения. В большинстве случаев и этого не было, а просто ограничивалось дело от-крытием школы на бумаге или устройством "митинга" с "танцулькой" или спектаклем. Под-линная картина рисуется хотя бы из следующих официальных данных, относящихся к мос-ковским высшим школам, обеспеченным преподавательскими силами. В 1917 г. здесь в уни-верситете, технических, сельскохозяйственных и коммерческих высших учебных заведениях числилось 34 963 учащихся и кончило из них 2379, в 1919 г. там же числилось 66 975 уча-щихся, вдвое больше, а кончило - 315, т.е. в 8 раз меньше...
Что это значит? Это значит, что 66975 уч. - фикция. И в Москве, и в Петрограде в 1918-1920 гг. аудитории высших школ были пусты. Обычная норма слушателей у рядового профессора была 5-10 человек вместо 100-200 дореволюционного времени, большинство курсов не со-стоялось "за неимением слушателей".
Мудрено ли, что кончило из 66 000 315. В статистических же данных в это время мы читали о десятках тысяч студентов в университетах и других высших учебных заведениях. Читатели и удивлялись, почему их нет в аудиториях и не видно в здании школы!
Так же "блестяще" обстояло дело и во всех других школах. Сейчас эти фикции рассеялись. Почитайте официальные газеты (других у нас нет) - и чуть не в каждом номере начинаете встречать отчаянные голоса о полном разрушении школы.
Фактически картина такова.
В начале этого года (1922) был составлен годовой бюджет государства. Он исчислен был в 1 800 000 000 зол. рублей. Из него на военное дело ассигновано было 1 200 000 000 руб. (мы не милитаристы), на все остальное 600 000 000 руб., из коих на все дело просвещения отводи-лось... 24 000 000 руб. Из 3-миллиардного бюджета в 1923 г. за народное просвещение уходи-ло около 400 000 000 настоящих золотых рублей, а из 1 800 000 000 бюджета теперь 24 000 000 и то мнимых золотых рублей. Эта цифра - и абсолютно, и относительно - рисует подлин-ное положение

467

дела ясно... Ввиду колебания советских денег из годового бюджета ничего не вышло, но про-порция средств государства, тратимых на образование, осталась близкой к этой сумме.
Не будет удивительным поэтому, что в феврале этого года власть решила закрыть все высшие учебные заведения России, кроме пяти на всю страну. Только энергичное вмешательство профессуры помешало осуществить эту радикальную "ликвидацию высшей школы".
Поистине "догорели огни, облетели цветы". Сейчас нет даже фикции для саморекламирова-ния власти как великого просветителя России. "Возвышающий обман" кончился. Реальная же проза такова. Сам Луначарский в октябре 1922 г. признал, что число лиц, окончивших выс-шие школы, сократилось на 70%, средние на 60%, низшие - на 70%.
Низшая школа в 70% не существует. Здания школ, не ремонтировавшиеся за эти годы, разва-лились. Нет освещения. Нет топлива. Нет ни бумаги, ни карандашей, ни мела, ни учебников, ни книг. Нет и учителей. Эти "мученики революции", не получавшие по 6-7 месяцев тех гро-шей, на которые прожить абсолютно нельзя, частью вымерли, часть поступила в батраки, часть стала нищими, значительный процент учительниц... проститутками, а часть счастлив-цев перешла на другие, более хлебные места. В ряде мест вдобавок крестьяне неохотно дают детей в школы, так как "там не учат Закону Божию". Вот подлинное положение дел. Если бы вы, как я, прочли ряд конфиденциальных правительственных докладов, из них вы получили бы кошмарную картину. Власть блестяще провела "ликвидацию грамотности". Молодое по-коление сельской России должно было бы вырасти совершенно безграмотным. Если это слу-чилось не вполне, то не в силу заслуг власти, а в силу проснувшейся в народе тяге к знанию. Она заставляет крестьян своими силами помогать беде кто как может: в ряде мест они сами приглашают профессора, учителя в село, дают ему жилье, питание, и детей для обучения, в других местах таким учителем делают священника, дьячка и просто грамотного односельча-нина. Эти усилия населения мешают полной ликвидации грамотности. Не будь их, власть осуществила бы эту задачу блестяще. Сейчас, как известно, все почти низшие школы лишены субсидий от государства и переведены на "местные средства", т.е. власть не стыдясь лишила всю почти низшую школу всяких средств и предоставила дело населению. На военное дело у нее есть средства, есть средства на богатые оклады спецов, на подкуп лиц, газет, на пышное содержание своих дипломатических агентов и на финансирование "Интернационала ном. З", а на народное образование - нет! Больше того. Ряд школьных помещений сейчас ремонтиру-ют для... открываемых винных лавок!
Поистине недурные ревнители народного просвещения! Через три года история сдула с них все фальшивые румяна и фиговые листки и теперь они стоят оголенные...
Если молодая Россия будет не вполне безграмотной, то только благодаря своему населению. Пока же уровень грамотности на нашей родине значительно понизился. Sic transit gloria mundi68*.
Средняя школа? Ее положение, пожалуй, еще печальнее. Над ней так много экспериментиро-вали, что от этих экспериментов, помимо других

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Неустанно несущейся социальной среды у человека

Воспитание человека представляет то
Но при дальнейшем знакомстве это предубеждение исчезло