Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
|
Сладострастие - лейтмотив его любовной лирики. И все те разноцветные узоры отчаяния, ненависти, садизма, пустоты, лжи и тоски, которыми так богато творчество Брюсова, - все это идет и вырастает отсюда и возвращается сюда же. Выражениями, подобными: "мы женщины - мы ведьмовский напиток", "опухшее женское тело", "женское тело - труп", "женщина — зверь", "сплетение и расплетение рук" и "звуки поцелуев", "простыня и пуля, сало и кровавая бледность губ", "объятия", "груди" и т.д. - пестрит вся лирика Брюсова. А Северянин? Для него весь мир сплошной будуар или кабинет ресторана, все существует лишь постольку, покольку оно облегчает и услаждает физиологию. Все эти "женоклубы", "Нелли", "пудра и молитвенник", "комфортабельная карета", "шампанское в лилии", "устрицы и рокфор", "плетень и сад", "подвязки и калоши" и т.д. и т.д., - все это обычная обстановка художественной лаборатории Северянина, - все это лишь "атрибуты одной субстанции" - ресторанной любви. Разница Северянина и Брюсова здесь та, что Брюсов - поэт "неспокойной физиологии", а Северянин воспевает комфортабельную физиологию, обставленную удобно, не имеющую надрывов, отчаяния, стонов и спазм. Даже само сладострастие его "комфортабельно". А сладострастье лирики Брюсова не раз переходит в садизм, в извращение, в истязание. Раскройте "Четки" Ахматовой, и тут исключительно та же "кушеточная" любовь. Не раз здесь читаете вместо любви фигуральные описания ее: "он тронул мои колени", "коснулся платья", "кошачьи глаза", "устрицы" и "спальня", "поцелуи", "любовник", смятая и несмятая постель" и т.д., - одним словом, мопассановско-земная любовь и только. 258 Мадонны и Беатриче — не видно в ее творчестве... У всех указанных, как и у бесчисленного множества других поэтов, любовь донельзя однообразна, шаблонна и проста. Исход и заветная цель - физиологически "миг блаженства"; все остальное лишь цветы, вырастающие на этой почве: поцелуи, взгляды, объятия, ревность, разлюбление и влюбление, иногда громкое и фальшивое: "Мы счастливы будем!" "Мы будем безумны!" или "Хочу быть гордым!", иногда отчаянное: Дитя! прости обманы поцелуя! Я лгу, моля, твердя "люблю" я лгу. Иногда мерещится им вместо любви и блаженного мига Опухшее женское тело, И мерзости ласк, и грязь простыни, Каким-то салом давно пропотелой. Но - пройдет минута и опять те же "подвязки", объятия и т.д. Одним словом, основная формула любви проста и примитивна. Конечно, есть певцы и иной любви, любви "идеально-платонической", любви нетленной и неприкосновенной, видящей в женщине не самку, а чистую и прекрасную Мадонну или Беатриче. Из русских поэтов можно назвать Блока, и в особенности Блока творца "Розы и Креста". Вы, конечно, помните эту дивную поэму об Изоре - Прекрасной Даме, о вдохновенном рыцаре-поэте - Страннике и о Бертраме, прозванном "Рыцарем-Несчастием". Изора для Бертрама Мадонна, Идеал, Прекрасная Дама. Для него она — смысл бытия и высшая красота. Она - вечная ценность, она то, что можно назвать конечным идеалом. Любовь к ней - уже не физиология, не поцелуи, не кушетка, не объятия, не устрицы, а нечто иное - бесконечная радость и в то же время бесконечное страдание. Здесь нет и атома сладострастия, объятий, ресторана и постели. Роза, гори! Смерть, умудряешь ты сердце... Я понял,понял Изора: Сердцу закон непреложный Радость - страданье - одно, Радость, о Радость-страданье, Боль неизведанных ран, поет он умирая под окнами Изоры. Эта любовь - как та роза на груди прекрасного странника желанна, велика и радостна. Но в то же время — она не забава, она не игра, не флирт, а великий крест, великая ноша, трагически прекрасная, звенящая лишь чистыми переливами психических звонков. Она - целый космос, она — целый мир. Она - для него "всё". Она всё даже тогда, когда другому Изора отдается по "земному". Сердцу закон непреложный Радость — страданье — одно, Радость, о Радость-страданье, Боль низведанных ран. 259 Вы понимаете эти стихи? И понимаете, о какой любви они говорят? Когда слышите их - та, земная любовь даже в голову не приходит; они в мире разных измерений, как несоизмеримы Мадонна и Мессалина. Капкан на поле битвы или в храме - отвратителен, физиология в этой любви мерзостна. Или то, или другое - но то и другое несовместимы... Нельзя в одно и то же время любоваться Венерой и целовать ее жирными губами и угощать ее устрицами. Или Венера или... другое... В этом отношении поэзия Блока и Вл. Соловьева — поэзия "Вечной женственности", "прекрасной и незнакомой Дамы" может служить яркой иллюстрацией к очерчиваемому типу "идеальной любви". Защитники собственности |
|
|
|
|
