Пиши и продавай! |
Для Флоренского принцип символического реализма имеет общекультурное значение. С позиций данного принципа он объясняет не только смысл иконописи как средоточие русской культуры, в этом же ключе он раскрывает и природу науки в статье, название которой говорит само за себя — “Наука как символическое описание”. (По этому поводу нам предстоит еще специальный разговор.) В противовес искусственности западных способов мировидения принцип соответствия, построенный на началах символизма и реализма, П. Флоренский называет естественным. Исторически он более древен. Рождается этот способ мировидения в греческом средневековье, в византийской культуре, пробудившей к жизни религиозно-метафизическую идею. Этот принцип не требовал для своего усвоения социальной адаптации в течение столетий. Оценка метафизики культуры с позиций способа мировидения и жизнепонимания позволяет выстроить сравнительную культурологическую оппозицию естественного и искусственного. При этом с русской культурой связывается естественный способ мировидения, тогда как с европейской — условно-искусственный. Но и в том и в другом случае имеется в виду культура, и неправильно было бы реальность культуры отождествлять только с миром искусственно созданного. Культура может быть основана и на естественном принципе соответствия. Оппозиция естественное — искусственное обретает здесь второй, более глубокий смысл. Попытаемся объяснить, почему именно с русской культурой связывается принцип естественности. Во-первых она естественна, ибо приближена к природно-родовой стихии бытия. Нормы жизни родовой общины, общинного мира главенствовали в жизни русских людей (в трансформированном виде они до сих пор довлеют над нами), тогда как европейская культура со всей очевидностью уже ряд столетий развивается в цивилизованном русле юридическо -правовых норм, где над всеми сферами жизни властвует закон. Во-вторых, естественность русской культуры противостоит искусственности европейской как нерукотворное сотворенному. Мы уже отмечали поклонение европейцев миру созданных ими самими ценностей, русский же человек боготворит первозданность, природную чистоту и неприкосновенность, искусственное для него — это не подлинное, это лишь заместитель естественного. В мире ценностей западного человека искусственное тождественно “технэ”, в котором уже в античности видели главную среду приложения рук человеческих и разума, и потому именно с искусственным на Западе традиционно связывается мир подлинно человеческого. И, наконец, естественен в русской культуре и способ мирови-дения и жизнепонимания. Он раскрывает ценности подлинно человеческого бытия, а потому и не нуждается в каких-либо искусственных условиях. Культурно-исторически он сформировался так, чтобы непосредственно приобщаться к миру высших человеческих ценностей. Для характеристики европейского способа жизнепонимания воспользуемся оценкой П. Флоренского, данной при анализе перспективного образа. “Не напоминают ли эти правила скорее условного, предпринятого во имя теоретических замыслов, заговора против естественного мировосприятия, фиктивной картины мира, которую, по гуманистическому мировоззрению, требуется видеть, но которой, несмотря на всю дрессировку, человеческий глаз вовсе не видит”. Итак, суммируем взгляды философов религиозного направления, философов всеединства на характеристические особенности метафизики русской культуры, которые рассматривались нами через оппозицию культуре европейской. Свои отношения с миром русский человек строит исходя из признания некоего высшего, абсолютного начала человеческой жизни. В этом усматривают и религиозность русской культуры, из этого же проистекает и примат нравственного начала над всеми остальными сферами жизни. В русской культуре исторически сформировался и особый тип человеческой личности, пренебрегающей узами формальной, внешней свободы, стремящейся обрести внутреннюю свободу, свободу духа. Принцип внутреннего жизнеустройства здесь всегда господствует над внешним, А в способах восприятия и осмысления мира русская культура отличается от западной преобладанием естественности над условностью и искусственностью. Не исключена, конечно, и известная доля односторонности, предвзятости, а может быть, и русофильства, во взглядах исследуемых нами мыслителей. Но мы старались учитывать оценки и славянофилов, и западников, обнаруживая и особо выделяя в них общие моменты. Проведенный анализ позволяет сказать, что в своих метафизических основаниях самобытная русская культура вполне отвечает духу научного творчества. В ней способно рождаться и воспроизводиться научное отношение к миру, так как в русской культуре есть главное условие существования науки, ее основная черта — внутренняя свобода, свобода духа. А именно это — главная предпосылка формирования творческого слоя нации. Сравнение метафизики русской и западной культур дает возможность утверждать: в той мере, в какой русская культура полярна в своих основополагающих началах культуре Запада, она способна порождать свой тип научного отношения к миру, свою, самобытную науку. Еще раз подчеркнем, что в вопросе о самобытности русской науки нередко допускают ту же методологическую ошибку, что и в отношении понятий “культура”, “личность”, “свобода” и др.,— пытаются перенести европейские критерии на русские реалии, а затем, потерпев на этом поприще неудачу, приходят к выводу, что русская почва не рождает ни культуры, ни личности, ни свободы, ни науки. Проведенное исследование подводит нас к иному выводу. Возможности для самой науки в русской культуре имелись. Но воспользовалась ли она ими? Реализовала ли она эти возможности или предпочла воспользоваться тем, что было наработано в других культурах, даже альтернативных ей по сути? Ответ на эти вопросы может дать анализ текстов уже не мыслителей-философов, а мыслителей-ученых, непосредственных представителей науки, а также форм организации науки в России. Хотя в настоящей главе уже дан утвердительный ответ на вопрос о способности русской культуры порождать науку, но еще один принципиально важный культурологический вопрос был сознательно оставлен нами без внимания. Речь идет о проблеме рациональности. Рациональность напрямую связывают с научным отношением к миру: рациональной считают и саму природу науки, и научное воздействие оценивают как процесс рационализации. Рационалистична ли русская культура? Если да, то она должна укоренить это свое качество и в порождаемой ею науке. А если нет, то не слишком ли велика будет разница между самобытной русской наукой и аналогичной ей формой европейской культуры — европейской наукой? Если русский тип науки не рационалистичен, то они просто не сопоставимы. Раздел III. Самобытность русской науки: антропокосмическая ориентация и социокультурные смыслы1. Антропокосмическая ориентация в русской науке Сейчас очевидна безуспешность поиска чистой самобытности, абсолютной неповторимости того, что создано российскими учеными в науке. Это не подтверждается ни историей науки, ни современным ее состоянием. Больше того, все попытки обнаружить в истории науки такой этап, начиная с которого можно было бы вести отсчет самобытной русской науки, оказались неудачными. Так, имеющиеся данные о развитии естественно -научных представлений и воззрений с периода Древней Руси по XVIII век включительно, когда уже безо всяких скидок можно признать наличие научной формы творчества в русской культуре, свидетельствуют, по большому счету, в пользу заимствования и научных идей, и форм организации науки, и даже самих ученых, приезжавших на Русь сначала из Византии, а затем из разных стран Европы, но преимущественно из Германии, Правда, справедливости ради, следует отметить, что сама история науки в интересующем нас культурном регионе исследовалась односторонне, с европоцентристских установок. Реальная наука, культурно -географически связанная с Россией, во всех своих многообразных чертах и проявлениях исторически и по сей день являет собой смесь заимствованного и самобытного, воспринятого у иных культур и рожденного на собственной почве. Временами это сочетание уподоблялось симбиозу, но наиболее устойчивой оказалась форма органического сплава самобытных и заимствованных элементов. Эта реальность нередко разрушает, на первый взгляд, стройные теории. Казалось бы, уже найден важнейший признак самобытности русской науки, но при прояснении его истоков, развертывании его содержания в очередной раз обнаруживается, что он со всеми Своими истоками и содержанием — неотъемлемый компонент и науки европейской. человеческой |
|
|
|