<<<     ΛΛΛ     >>>   

Во-первых она естественна, ибо приближена к природно-родовой стихии бытия. Нормы жизни родовой общины, общинного мира главенствовали в жизни русских людей (в трансформированном виде они до сих пор довлеют над нами), тогда как европейская культура со всей очевидностью уже ряд столетий развивается в цивилизованном русле юридическо -правовых норм, где над всеми сферами жизни властвует закон.

Во-вторых, естественность русской культуры противостоит искусственности европейской как нерукотворное сотворенному. Мы уже отмечали поклонение европейцев миру созданных ими самими ценностей, русский же человек боготворит первозданность, природ­ную чистоту и неприкосновенность, искусственное для него — это не подлинное, это лишь заместитель естественного. В мире ценностей западного человека искусственное тождественно “технэ”, в котором уже в античности видели главную среду приложения рук человеческих и разума, и потому именно с искусственным на Западе традиционно связывается мир подлинно человеческого.

И, наконец, естественен в русской культуре и способ мирови-дения и жизнепонимания. Он раскрывает ценности подлинно человеческого бытия, а потому и не нуждается в каких-либо искусственных условиях. Культурно-исторически он сформировался так, чтобы непосредственно приобщаться к миру высших человече­ских ценностей. Для характеристики европейского способа жизне­понимания воспользуемся оценкой П. Флоренского, данной при анализе перспективного образа. “Не напоминают ли эти правила скорее условного, предпринятого во имя теоретических замыслов, заговора против естественного мировосприятия, фиктивной карти­ны мира, которую, по гуманистическому мировоззрению, требует­ся видеть, но которой, несмотря на всю дрессировку, человеческий глаз вовсе не видит”.

Итак, суммируем взгляды философов религиозного направле­ния, философов всеединства на характеристические особенности метафизики русской культуры, которые рассматривались нами через оппозицию культуре европейской.

Свои отношения с миром русский человек строит исходя из признания некоего высшего, абсолютного начала человеческой жизни. В этом усматривают и религиозность русской культуры, из этого же проистекает и примат нравственного начала над всеми остальными сферами жизни. В русской культуре исторически сформировался и особый тип человеческой личности, пренебрегаю­щей узами формальной, внешней свободы, стремящейся обрести внутреннюю свободу, свободу духа. Принцип внутреннего жизне­устройства здесь всегда господствует над внешним, А в способах восприятия и осмысления мира русская культура отличается от западной преобладанием естественности над условностью и искус­ственностью.

Не исключена, конечно, и известная доля односторонности, предвзятости, а может быть, и русофильства, во взглядах исследу­емых нами мыслителей. Но мы старались учитывать оценки и славянофилов, и западников, обнаруживая и особо выделяя в них общие моменты.

Проведенный анализ позволяет сказать, что в своих метафизи­ческих основаниях самобытная русская культура вполне отвечает духу научного творчества. В ней способно рождаться и воспроиз­водиться научное отношение к миру, так как в русской культуре есть главное условие существования науки, ее основная черта — внутренняя свобода, свобода духа. А именно это — главная предпосылка формирования творческого слоя нации.

Сравнение метафизики русской и западной культур дает воз­можность утверждать: в той мере, в какой русская культура полярна в своих основополагающих началах культуре Запада, она способна порождать свой тип научного отношения к миру, свою, самобытную науку.

Еще раз подчеркнем, что в вопросе о самобытности русской науки нередко допускают ту же методологическую ошибку, что и в отношении понятий “культура”, “личность”, “свобода” и др.,— пытаются перенести европейские критерии на русские реалии, а затем, потерпев на этом поприще неудачу, приходят к выводу, что русская почва не рождает ни культуры, ни личности, ни свободы, ни науки.

Проведенное исследование подводит нас к иному выводу. Возможности для самой науки в русской культуре имелись. Но воспользовалась ли она ими? Реализовала ли она эти возможности или предпочла воспользоваться тем, что было наработано в других культурах, даже альтернативных ей по сути?

Ответ на эти вопросы может дать анализ текстов уже не мыслителей-философов, а мыслителей-ученых, непосредственных представителей науки, а также форм организации науки в России.

Хотя в настоящей главе уже дан утвердительный ответ на вопрос о способности русской культуры порождать науку, но еще один принципиально важный культурологический вопрос был со­знательно оставлен нами без внимания. Речь идет о проблеме рациональности.

Рациональность напрямую связывают с научным отношением к миру: рациональной считают и саму природу науки, и научное воздействие оценивают как процесс рационализации.

Рационалистична ли русская культура? Если да, то она должна укоренить это свое качество и в порождаемой ею науке. А если нет, то не слишком ли велика будет разница между самобытной русской наукой и аналогичной ей формой европейской культуры — европейской наукой? Если русский тип науки не рационалистичен, то они просто не сопоставимы.

Раздел III. Самобытность русской науки: антропокосмическая ориентация и социокультурные смыслы

1. Антропокосмическая ориентация в русской науке

Сейчас очевидна безуспешность поиска чистой самобытности, абсолютной неповторимости того, что создано российскими учеными в науке. Это не подтверждается ни историей науки, ни современным ее состоянием. Больше того, все попытки обнаружить в истории науки такой этап, начиная с которого можно было бы вести отсчет самобытной русской науки, оказались неудачными. Так, имеющиеся данные о развитии естественно -научных представлений и воззрений с периода Древней Руси по XVIII век включительно, когда уже безо всяких скидок можно признать наличие научной формы творчества в русской культуре, свидетельствуют, по большому счету, в пользу заимствования и научных идей, и форм организации науки, и даже самих ученых, приезжавших на Русь сначала из Византии, а затем из разных стран Европы, но преимущественно из Германии, Правда, справедливости ради, следует отметить, что сама история науки в интересующем нас культурном регионе исследовалась односторонне, с европоцентристских установок.

Реальная наука, культурно -географически связанная с Россией, во всех своих многообразных чертах и проявлениях исторически и по сей день являет собой смесь заимствованного и самобытного, воспринятого у иных культур и рожденного на собственной почве. Временами это сочетание уподоблялось симбиозу, но наиболее устойчивой оказалась форма органического сплава самобытных и заимствованных элементов. Эта реальность нередко разрушает, на первый взгляд, стройные теории. Казалось бы, уже найден важней­ший признак самобытности русской науки, но при прояснении его истоков, развертывании его содержания в очередной раз обнаружи­вается, что он со всеми Своими истоками и содержанием — неотъемлемый компонент и науки европейской.

Значит, самобытность — не качественное состояние всей реаль­ности того, что мы называем русской наукой, и не какой-то отдельный ее признак, который можно было бы вычленить и самостоятельно исследовать. Национально-культурные отличия можно высветить в разных составляющих науки, но не как нечто субстратно -вещественное, не как ее часть или составной элемент, а скорее как некую тональность, мотив, настрой, окрас и т. п.

Сказанное, может быть, несколько озадачит читателя. С одной стороны, у автора нет никаких сомнений в том, признавать или не признавать самобытность русской науки. Исходя из культурного статуса феномена науки нельзя отрицать того, что научное отношение к миру погружено в культурную среду и полнится ею. И в то же время на вопрос, в чем же проявляется эта зависимость, ответ дается весьма неопределенный — в настрое, окрасе, мотивах, т. е. в чем-то понятийно трудновыразимом, за что трудно ухватиться.

Проясним нашу позицию, перейдя от общих и абстрактных рассуждений к реалиям русской науки.

Первый шаг на этом пути мы сделаем, обратившись к самому предмету науки. Помимо философских рассуждений о науке, где с неизбежностью всплывает вопрос о ее предмете, в конкретных научных исследованиях русских ученых открывается определенное видение окружающего мира и человека, которое и предстает как объект и цель исследования. Но психолог и физиолог имеют свое поле деятельности, физик и химик — свое, совершенно иным оно выступает у историков и лингвистов, географов и других предста­вителей науки. Вырванная из целостной системы науки и истории культуры, любая отрасль научного знания предстает в качестве традиционного предмета исследования, который требует учета лишь специфики условий и закономерностей именно данной науки, и не более того. Однако в истории науки можно отметить этапы, которые положили начало новому видению предметов различных дисциплин, настолько новому, что возникают сомнения в возмож­ности отнесения подобных исследований к традиционным отраслям знания.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Космизм позволяет объединить целый ряд выдающихся деятелей русской науки в плеяду ученых космистов
В представлениях русских мыслителей новая наука истории событий
Он настаивал на особой роли математики в этом процессе
Естественен в русской культуре
Периодически происходивших в русской науке