<<<     ΛΛΛ     >>>   

В своей книге «Две сестры и мать» я занималась в основном теорией инцеста. А в этой книге публикуются работы практиков, которые в своей повседневной работе сталкиваются со страданиями и психологическими отклонениями, вызываемыми инцестом.

Нейропсихиатр и этолог Борис Цирюльник, педиатр и психоаналитик Альдо Наури, судья по делам несовершеннолетних Доминик Вриньо и этнолог Маргарита Ксантаку, работающая в Греции, рассказывают о своем клиническом, юридическом и антропологическом опыте. И, как можно понять, занимающая меня проблематика тождественного и различного помогает разъяснять те конкретные случаи инцеста, с которыми им довелось встретиться в своей практической деятельности.

Альдо Наури настойчиво подчеркивает, что сама взаимосвязь, существующая между матерью и ребенком, по своей природе инцестуозна. Беременность представляется ему крайне двойственным процессом. Мать совершенно разумно полагает, что процесс вынашивания заканчивается, как только ребенок появляется на свет. Однако на самом деле она примиряется с этим с огромным трудом и старается удовлетворить и предупредить все потребности и желания своего ребенка, как это было, когда плод развивался в ее утробе. Это предположение о двойственности процесса беременности можно принять, если допустить, что беременность в основе своей — это воспроизведение тождественного самому себе.

Чтобы противостоять притягательной силе тождественного, требуется включение отца, утверждает Альдо Наури. Это необходимо, чтобы ребенок начал жить своей автономной жизнью. Альдо Наури уверяет, что наши социальные роли, которые мы исполняем в обществе, воспроизводят двойственный характер беременности.

Поэтому, с одной стороны, мы уже не можем восторгаться чрезмерной материнской заботой и любовью, потому что тем самым поощряем инцест как таковой. С другой стороны, если отец отсутствует или не справляется со своей ролью, государство берет на себя отцовскую функцию, чтобы воспрепятствовать слиянию тождественностей и установить необходимую дистанцию между матерью и ее ребенком.

Во Франции государство все больше и больше подменяет собой отца. И оно сделало все для того, чтобы это стало реальностью, считает Альдо Наури. Если до 1970 года отец по закону считался главой семьи, то это как раз помогало уравновесить ту особую роль, что природа даровала матери в отношении ребенка, которая вынашивает его и производит на свет.

Сегодня оба родителя считаются у нас главами семьи и даже у одного из них больше прав, чем у второго, потому что отец не будет считаться отцом, пока таковым его не назовет мать, а он не согласится

занять это место. И это может оказывать свое негативное воздействие на внутрисемейные отношения. Поэтому не приходится удивляться, что судья Доминик Вриньо, рассказывающая о своей повседневной судебной практике, все чаще сталкивается в ней со случаями инцеста.

Сегодня возникла необходимость повторять и повторять родителям: «Воспитывать ребенка — это прежде всего уметь отделяться от него». Следовательно, гармония в наших семьях, а значит и в обществе, зависит от нашей способности устанавливать дистанцию между однородными и сближать разнородных.

Однако закон имеет тенденцию занижать отцовскую роль. И судья приводит пример, когда в ответ на ее замечание, сделанное биологическому отцу ребенка: «Вы же отец и должны выполнять свои обязанности», ей отвечает мать: «Родительская власть принадлежит только мне и никому другому». После этого нельзя не усомниться в регулирующей функции нашего судебного права.

Ни в коем случае не призывая сократить социальную помощь матерям-одиночкам, следует все же отметить, что французская налоговая система делает выгодным непризнание отца. Ведь если отец признает ребенка и юридически считается членом семьи, мать, воспитывающая ребенка в одиночку, перестает получать пособие. Упразднение отцовского авторитета и замена его родительским авторитетом стирает необходимую разницу и тем самым создает проблему для нашей культуры.

Доминик Вриньо имеет все основания, чтобы судить о том, что такое излишек тождественного или «Я», помноженное на «Я». По ее мнению, общество, как и природа, не терпит пустоты. И если отец не выполняет больше своей роли, то есть устраняется или отказывается от выполнения своих обязанностей, или ему что-то мешает их выполнять, он должен быть кем-то замещен. И если его не подменяет государство, то этого ждут от самого ребенка. Все чаще и чаще детям предоставляют право самостоятельно принимать решения, касающиеся их судьбы. В юридическом и символическом плане их уравнивают с родителями, что также может отчасти объяснить рост случаев инцеста.

В своей книге «Две сестры и мать» я подчеркивала тождественность матери и дочери в случае возникновения инцестуозных ситуаций: судья Вриньо подтверждает эту мысль, приводя целый ряд подобных примеров. Когда мать можно отличить от дочери только по морщинкам вокруг глаз, а все остальные символические признаки , в том числе и одежда — абсолютно схожи, когда их социальные роли (забота о детях, младших братьях и сестрах) взаимно заменяемы и трудно распознать, где мать, а где дочь, то почему такое же смешение не будет происходить и в их сексуальных функциях? Когда мать и дочь начинают играть одну и ту же роль, никто не может сказать, как далеко это зайдет.

Недавно в одной из газет я прочитала статью, которая потрясла меня. В ней рассказывается о матери, которую избил собственный сын. Да, мать, в которой росту от горшка два вершка, избил сын, ростом метр девяносто. И эта история закончилась тем, что мать убила своего сына. Эта конфликтная ситуация, в которой дошли до насилия и убийства, завершилась столь трагично, потому что в семье не было отца, и постепенно старший сын полностью подменил его собой. Он стал строгим отцом для младших братьев и сестер и жестоким мужем для матери — то есть сын превратился в домашнего тирана.

Борис Цирюльник знает случай, когда сын выгнал на лестничную площадку отца за то, что тот включал слишком громко телевизор, а это мешало сыну слушать музыку. Еще отец мешал сыну тем, что слишком громко разговаривал. И единственное, что сделала в этой ситуации мать: она протянула мужу чемодан с его вещами и дала немного денег, чтобы он мог переночевать в гостинице.

Борис Цирюльник полагает, что семьи, где дети плохо обращаются с родителями, страдают от чрезмерной замкнутости и изолированности от внешнего мира. Из-за этого происходит подмена чувств и ролей.

Все это подтверждает мысль, давно известную этнологам и четко сформулированную Леви — Стросом: социальная функция запрета на инцест заключается в том, чтобы помочь женщине вырваться из

эмоционального заточения и дать ей возможность общаться с внешним миром и другими группами людей.

Сейчас, благодаря нынешним законам, даже вполне устоявшиеся родственные отношения могут оказаться размытыми и затушеванными. Так, любая супружеская пара имеет юридическое право усыновлять своих внуков. Иначе говоря, ребенок, усыновленный дедушкой и бабушкой, станет братом или сестрой для собственной матери.

Сейчас у нас во Франции возможна и такая ситуация: женатого и неразведенного мужчину суд признает сожителем в другом, неофициальном браке. То, что когда-то называлось банальным адюльтером и вызывало осуждение, теперь допускается самим законом. Неразведенный муж, не страшась огласки и позора, может иметь внебрачную, но официально признанную связь. Представьте себе, как трудно будет самоопределяться в отношении друг к другу детям этого отца, если одни из них родятся от законного брака, а другие — от свободного союза.

По сути, речь идет о признании двоеженства, хотя нет никаких оснований для поощрения внебрачных союзов и полигамии, которая пока еще запрещена французскими законами. Все это затрагивает и родственные связи, и супружество как таковое, и братские взаимоотношения.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Имеющем власть над ребенком
Со временем эта глубокая связь между ребенком
Слишком долго связанный инцестуозными отношениями с собственной матерью
Когда внутрисемейные отношения несут в себе угрозу для ребенка
Вытащить жана из родительской постели