<<<     ΛΛΛ     >>>   

Высокое развитие хозяйства и наличность сильного рабочего класса, сознающего свое человеческое достоинство, понимающего свое значение в общественной жизни и требующего себе соответственного положения, выдвигает задачу выработать новый социально-экономический порядок, в котором был бы осуществлен синтез ценных сторон индивидуалистического (капиталистического) хозяйства с ценными сторонами идеала коллективистического хозяйства, идеала, вырабатываемого социализмом. Рядом с этой внутренней задачей стоит задача внешняя. По мере развития духовной и материальной культуры взаимоопределение и взаимозависимость различных государств возрастают в такой степени, что требуют себе организованного выражения в форме сверхгосударственного объединения человечества. (...)

Для решения стоящих на очереди проблем необходимо небывалое напряжение социального творчества, а также исключительное самоотвержение всех классов общества и всех народов, чтобы найти приемлемые для всех, наиболее безболезненные способы примирения и совмещения разнородных ценностей (ценность национального самоопределения и ценность сверхгосударственного единства, ценность свободной хозяйственной инициативы и ценность служения хозяйства общественному целому и т. п.). (...)

Современное общество с каждым днем все резче разделяется на два враждебных лагеря — людей, увлеченных революционным социализмом и воображающих, будто они ничего не могут потерять среди революционного крушения старой жизни, но много могут выиграть, и людей, боящихся утратить свое выгодное теперешнее положение. Такое разделение общества ни к чему, кроме гражданской войны и гибели всей современной культуры, привести не может. Для мирного разрешения кризиса есть только один путь: не бояться социального творчества, преобразующего жизнь планомерно сверху, а не хаотически революционно снизу. Каждый гражданин с чуткой совестью и прозрением в будущее обязан во внутренней экономической жизни общества творчески разрабатывать или по крайней мере поддерживать проекты и мероприятия, сочетающие в себе сохранение хозяйственной инициативы с устранением эксплуатации человека человеком, а во внешней жизни общества приветствовать всякий шаг в направлении к тому времени, когда деньги, ассигнуемые теперь на сооружение дредноута, изнашивающегося через 10 лет, можно будет употребить хотя бы на постройку десяти тысяч дешевых квартир, где 50 тысяч скромных тружеников получат светлое, сухое и теплое жилище вместо гнилых, сырых подвалов, в которых хиреют и мрут теперь их дети от туберкулеза, рахита и других болезней.

Кого не тревожат эти проблемы, пусть идут к тем пророки и властно зовут их к покаянию. Всякий день промедления опасен. Если преобразование жизни не будет произведено сверху, придет “внутренний варвар” и опрокинет все государства, как демократические, так и недемократические, и это разрушение будет не творческим обновлением жизни, а бичом Божиим в наказание за косность и своекорыстие.

Печатается по: Лосский Н. О. Современные записки. Кн. 25. Париж, 1925. С. 343—355.

(1870—1944). Окончил юридический факультет Петербургского университета. Политический деятель, экономист, философ. В 90-е гг. был близок к социал-демократии. После 1 съезда РСДРП в 1898 г. был привлечен к составлению Манифеста РСДРП, от которого впоследствии отмежевался. Глава “легального марксизма”. С образованием в 1905 г. партии кадетов стал членом ЦК и лидером ее правого крыла. Был депутатом II Государственной Думы (1907). Являлся корреспондентом, а затем редактором ряда журналов (“Новое слово” в 1894— 1897 гг., “Начало” в 1899 г., “Жизнь” в 1897— 1901 гг., “Освобождение” в 1902—1905 гг., “Русская мысль” в 1907—1918 гг. и др.). Октябрьскую революцию встретил враждебно. В годы гражданской войны 1918—1920 гг. был членом Особого Совещания при генерале А. И. Деникине, членом правительства генерала П. Н. Врангеля. В эмиграции в Праге, Париже редактировал издания правокадетского направления. Обширна сфера научных интересов П. Струве. Это история экономического строя дореформенной России и теория социалистической революции, “либеральный национализм”, отстаивание консервативной идеи мистической сущности государства, утверждающего свое существование, в первую очередь во внешней политике, разработка проблем философии, культуры, филологии. П. Б. Струве заложил принципиальные основы “либерально-консервативного” миросозерцания, руководствуясь понятиями середины, меры, объединяющими в равновесии государство и нацию, власть, ответственность и свободу. В конце жизни работал над итоговыми трудами “Система критической философии”, “Социально-экономическая история России”, стремился целостно изложить учение “религиозно-метафизического агностицизма” и “либерального консерватизма”, систематизировать свой взгляд на русскую историю как на развивающееся противоречие власти и свободы. (Тексты подобраны 3. М. Зотовой.)

ВЕЛИКАЯ РОССИЯ

Из размышлений о проблеме русского могущества

(...) “Великая Россия”. Для нас эта формула звучит не как призыв к старому, а, наоборот, как лозунг новой русской государственности, государственности, опирающейся на “историческое прошлое” нашей страны и на живые “культурные традиции”, и в то же время творческой и, как все творческое, в лучшем смысле революционной.

Для государства этот верховный закон его бытия гласит: всякое здоровое и сильное, т. е. не только юридически “самодержавное”, или “суверенное”, но и фактически самим собой держащееся государство желает быть могущественным. А быть могущественным — значит обладать непременно “внешней” мощью. (...)

Русско-японская война и русская революция, можно сказать, до конца оправдали это понимание. Карой за подчинение внешней политики соображениям политики внутренней был полный разгром старой правительственной системы в той сфере, в которой она считалась наиболее сильной,—в сфере внешнего могущества. А с другой стороны, революция потерпела поражение именно потому, что она была направлена на подрыв государственной мощи ради известных целей внутренней политики. Я говорю: “потому, что”, но, быть может, правильнее было бы сказать: “постольку, поскольку”. (...)

Оселком и мерилом всей т. н. внутренней политики как правительства, так и партий должен служить ответ на вопрос: в какой мере эта политика содействует т. наз. внешнему могуществу государства?

Это не значит, что “внешним могуществом” исчерпывается весь смысл существования государства; из этого не следует даже, что внешнее могущество есть верховная ценность с государственной точки зрения; может быть, это так, но это вовсе не нужно для того, чтобы наш тезис был верен. Если однако верно, что всякое здоровое и держащееся самим собой государство желает обладать внешней мощью, то в этой внешней мощи заключается безошибочное мерило для оценки всех жизненных отправлений и сил государства, и в том числе и его “внутренней политики”. (...)

Теперь пора признать, что для создания Великой России есть только один путь: направить все силы на ту область, которая действительно доступна реальному влиянию русской культуры. Эта область — весь бассейн Черного моря, т. е. все европейские и азиатские страны, “выходящие” к Черному морю. (...)

Основой русской внешней политики должно быть, таким образом, экономическое господство России в бассейне Черного моря. Из такого господства само собой вытечет политическое и культурное преобладание России на всем так называемом Ближнем Востоке. Такое преобладание именно на почве экономического господства осуществимо совершенно мирным путем. Раз мы укрепимся экономически и культурно на этой естественной базе нашего могущества, нам не будут страшны никакие внешние осложнения, могущие возникнуть помимо нас. В этой области мы будем иметь великолепную защиту в союзе с Францией и в соглашении с Англией, которое в случае надобности может быть соответствующим образом расширено и углублено. (...)

Из такого понимания проблемы русского могущества вытекают важные выводы, имеющие огромное значение для освещения некоторых основных вопросов текущей русской политики. Это относится как к вопросам внутреннеполитическим, в том числе так называемым национальным, а в сущности племенным, так и к вопросам внешнеполитическим с вытекающими из них проблемами военно-морскими. Вся область этих вопросов освещается совершенно новым светом, если ее рассматривать под углом зрения Великой России. Этот угол зрения позволяет видеть лучше и дальше, чем обычная позиция враждующих направлений и партий.

Сперва — о политике общества, а потом — о политике власти.

Политика общества определяется тем духом, который общество вносит в свое отношение к государству. В другом месте я покажу, как в связи с разными влияниями в русском обществе развивался и разливался враждебный государству дух. Дело тут вовсе не в революции и “революционности” в полицейском смысле. Может быть революция во имя государства и в его духе; таким революционером-государственником был Оливер Кромвель, самый мощный творец английского государственного могущества. Враждебный государству дух сказывается в непонимании того, что государство есть “организм”, который во имя культуры подчиняет народную жизнь началу дисциплины, основному условию государственной мощи. Дух государственной дисциплины был чужд русской революции. Как носители власти до сих пор смешивают у нас себя с государством, так большинство тех, кто боролся и борется с ними, смешивали и смешивают государство с носителями власти. С двух сторон, из двух, по-видимому, противоположных исходных точек пришли к одному и тому же противогосударственному выводу.

Это обнаружилось в “забастовочной” тактике, усвоенной себе русской революцией в борьбе с самодержавно-бюрократическим правительством. Основываясь на успехе, который имела стихийная “забастовка”, повлекшая за собой манифест 17 октября, стали паралич хозяйственной жизни упражнять как тактический прием. Что означала эта “тактика”? Что средством в борьбе с “правительством” может быть разрушение народного хозяйства. Известный манифест совета рабочих депутатов и примкнувших к нему организаций призывал прямо к разрушению государственного хозяйства. (...)

Политика общества и должна начать с того, чтобы на всех пунктах национальной жизни противогосударственному духу, не признающему государственной мощи и с нею не считающемуся, и противокультурному духу, отрицающему дисциплину труда, противопоставить новое политическое и культурное сознание. Идеал государственной мощи и идея дисциплины народного труда — вместе с идеей права и прав — должны образовать железный инвентарь этого нового политического и культурного сознания русского человека. (...)

Государственная мощь невозможна вне осуществления национальной идеи. Национальная идея современной России есть примирение между властью и проснувшимся к самосознанию и самодеятельности народом, который становится нацией. Государство и нация должны органически срастись. (...)

Печатается по: Струве П. Patriotica: политика, культура, религия. Сб. ст. за 5 лет 1905—1910 гг. СПб., 1911.

ОТРЫВКИ О ГОСУДАРСТВЕ

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Этому правительству революция

Государственным инстинктом добыта свобода
Парламент стал бы прибежищем слабых
Оно достигло своего полного развития при петре