<<<     ΛΛΛ     >>>   

Парламент является, таким образом, прежде всего учреждением социальным, а не политическим и представляет интересы не государства, а интересы отдельных общественных групп или, в конечном счете, наиболее сильной из них. (...)

Но если бы мы вообразили, что каким-нибудь непостижимым волшебством фикция обратилась в наиреальнейшую действительность и парламент чудесным образом получил бы возможность отражать “общенародную волю”, то и тогда было бы величайшим заблуждением полагать, что парламент стал бы прибежищем слабых и угнетенных, оплотом против правительственного деспотизма. Такие упования обнаружили бы только решительное непонимание самой природы современного государственного механизма, потому что парламент далеко не есть слуга народа, оберегающий его вольности против тиранических поползновений правительства, а есть сам — правительство, сам — орган государственной власти.

Мало того, эволюция государственной власти в странах раннего конституционного развития, как Англия и Америка, там, где закладывались первые камни современного парламентаризма, нас совершенно убеждает в том, что с каждым днем все более и более парламент уступает свое прежнее фактическое преобладание правительству. (...)

Неудивительно, что конституционное правительство наших дней является безответственным деспотом, неограниченным владыкой, перед которым стирается в прах “народная воля”, представляемая парламентом, и который разливает благодеяния вдохновляющему классу, беззастенчиво угнетая в то же время другие группы, вредные или опасные с точки зрения его классовой философии. В руках современного конституционного правительства сконцентрированы такие могучие средства воздействия на всю народную жизнь, что прежние абсолютные монархи “Божией милостью” кажутся жалкими пигмеями рядом с этими новыми “капиталистической милостью” великанами*. (...)

Всюду, где воцарился парламентский режим и где механизм политических партий имеет определенную хронологическую давность, другими словами, всюду, где политическое зодчество находится в руках профессиональных политиков, мы видим картины систематического подкупа населения, открытого и грубого преследования своих личных интересов, давления администрации, видим “политиканов” и “марионеток”. (...)

Осуждая парламентаризм, анархизм осуждает и тот механизм, который лежит в основе его — механизм политических партий.

Партия в условиях современного правового государства есть орган политического представительства интересов определенной общественной группы или общественного класса **.

Таким образом, партия становится аппаратом приспособления к государственно-правовому строю. Она есть группировка людей, примыкающих к общему политическому мировоззрению, объединенных однородной программой и подчиненных однородной дисциплине. Задача ее — выявлять и представлять волю определенного общественного класса как в собственных партийных организациях, так и в соответствующих государственных и муниципальных учреждениях.

* Обычное возражение против классовой теории государства, заключающееся в том, что государство способно в отдельных случаях подняться над интересами господствующей группы и действовать даже вопреки им, нисколько не колеблет доказательности общих защищаемых здесь положений. Господствующая классовая группа никогда не действует с фанатической слепой силой. Она ведет “политику”. Ее политика столько же определяется “эгоизмом” и жестокостью, сколько коммерческой расчетливостью и сентиментами.

** Разумеется, политические партии могут существовать и существовали вне парламентского представительства. Тем не менее в условиях современной государственности участие в парламентской жизни является для партии не только существенным, но иногда неустранимым признаком.

Сама же партийная организация в процессе дальнейшего развития приобретает следующие характерные особенности.

А) Члены партии, вступая в парламенте (центр современной партийной жизни) в сотрудничество с представителями иных враждебных партийных организаций, утрачивают чистоту классового идеала. В начала, представляемые классом, врываются чуждые им государственно-парламентские ноты, вырабатывается эклектическая, с урезками и оговорками, практическая программа действий (отличная от теоретической, сберегаемой для парадов), которая при слабости партии становится настолько эластичной, что постепенно утрачивает специфический классовый привкус и может быть подогнана к общему уровню программ, выработанных большинством парламента.

В) Представительство интересов становится сложной дипломатической миссией, требующей не столько ясного сознания классовых интересов, сколько умения проникать мысли противника, улавливания шансов разнородных программ и искусного использования промахов противника. Подобная миссия не может быть поручена любому, для нее требуется известный образовательный уровень, умственная дрессировка, интеллигентность. Представительство становится профессией; образуются партийные комитеты, канцелярии, сформированные наполовину на бюрократических, наполовину на филантропических началах, с неизбежной иерархией и столь же неизбежным паразитизмом. Представительство в парламенте становится соблазнительной карьерой.

Партийные организации наполняются людьми, чуждыми своим классовым происхождением, своим “бытом”, даже своей подлинной “психологией” (для партийного человека довольно внешнего сочувствия — принятия программы) тому классу, интересы которого они представляют. Так, у партийного человека между его экономическим положением и его идеологией может не быть никакой связи. Миллионеры и нищие могут быть членами одной партии. Столь же разнородны и клиенты последней.

Разросшаяся партийная организация превращается совершенно в самостоятельную среду, которая хоть и прислушивается к хору классовых голосов, но в большинстве случаев имеет свое предопределенное мнение, выработанное передовыми мыслителями, дискуссиями и турнирами партийных людей, партийной прессой. Мнение это становится обязательным правилом для людей класса. Постепенно представительство вырабатывается в тяжелый самодовлеющий аппарат, оторванный от экономической основы и тем не менее претендующий управлять классом.

Так рождается партийная гегемония.

С) Обособление партийного механизма и своеобразное его рекрутирование порождают еще одно любопытное явление.

В партийной организации, заполненной “интеллигентскими профессионалами”, царит культ разума (партийного), вера в его неограниченную силу и пренебрежительное отношение, если не совершенное игнорирование реальных запросов жизни. Партийная работа всегда носит характер отвлеченности, схематизма. Партийные рационалисты обладают секретом и монополией социологического прогноза. От дня образования партии до достижения “конечных целей” им известно все наперед. Этим поверхностным универсализмом подготавливается партийный авантюризм, те в сущности безответственные выступления, которые являются самой страшной язвой партийной жизни. Партийные мудрецы на основании произвольных построений и столь же произвольных истолкований их провоцируют класс на выступления, быть может чуждые реальным условиям, в которых они живут.

Ни одна партия не может дать такого богатого материала для иллюстрации намеченных положений, как политическая партия пролетариата.

Это объясняется, конечно, прежде всего потому, что вследствие отсутствия соответствующей подготовки именно рабочий класс породил те влиятельные социалистические штабы, которые взяли в свои руки всю инициативу классовой пролетарской политики. (...)

Глава VI

АНАРХИЗМ И ЕГО СРЕДСТВА

(...) Анархистический террор — не политический, но антибуржуазный и антигосударственный. Он направлен на самые основы существующего строя. В зависимости от задания он может принять форму или индивидуального акта или массового террора — фабричного и аграрного. (...)

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Особенность государства проявляется в отношениях его к другим государствам
Представлявших революционную демократию
Демократия ставит своей целью осуществить
Нравственная власть правительства