<<<     ΛΛΛ     >>>   

Отвечая критикам бюрократизации, Троцкий писал в декабре 1920 года, что Россия на самом деле "страдает не от избытка, а от нехватки эффективной бюрократии". (Дойчер) (Это позволило Сталину впоследствии окрестить Троцкого "патриархом бюрократов".) К 1921 году, ко времени кровавой расправы с кронштадтским восстанием, партия в значительной мере контролировала... достаточно хаотичное предприятие, качнувшееся к диктатуре, последствия установления которой не могли предвидеть даже партийные лидеры. (Поэтому говорить о том, что Ленин был одержим идеей установления собственной авторитарной диктатуры и сознательно стремился к ней, значит не замечать трагического элемента в исторических событиях. Это то же самое, что утверждать, будто доктор Франкенштейн предвидел последствия своих действий и не трепетал от страха, когда созданное им чудовище больше не подчинялось его приказам. Это не освобождает большевиков и их последователей от ответственности за их преступления, - мир заплатил слишком большую цену.)

Даже внутри самой партии росло осознание того, что революция разгромлена. К власти пришла "техническая интеллигенция", утверждала одна оппозиционная группа; бюрократы и функционеры новой экономической политики превратились в новую буржуазию. Нэп позволял возродить капиталистические рыночные отношения в деревне после того, как большевики успешно разгромили самоуправляющиеся крестьянские общины и крестьянские партизанские отряды в интересах сохранения центральной власти в своих руках. Ленин заклеймил оппозицию этой политике, назвав ее "самым серьезным преступлением против партии".

В то же время бюрократия консолидировалась, об этом предупреждали даже партийные лидеры. Мы обнаруживаем назойливое несоответствие между их стремлениями и результатами их деятельности, между провозглашаемыми ими целями и средствами, - признание этого составляло основу анархистской критики авторитарного социализма в спорах второй половины XIX века и позднее. Большевики, в частности Троцкий, признавали, что они создавали государственный аппарат "из тех материалов, что были под рукой", имея в виду сотни тысяч царских бюрократов, нанятых новым режимом для подавления рабочих и крестьян, сопротивлявшихся ярму, надетому на них их коммунистическими освободителями. "Мы использовали старый аппарат, и в этом была наша ошибка," - признавался Ленин в 1922 году.

Антибюрократические подвижки сверху вроде расширения состава ЦК за счет рабочих и рядовых партийцев имели обратное воздействие, поскольку позволили выдвинуться аппаратчикам, верным секретариату (во главе со Сталиным). Как отмечает Дэниэлс, "в процессе естественного отбора ключевые позиции в партийном аппарате были заняты определенным типом людей, добившихся больших успехов в иерархической организации, основанной на дисциплине - аппаратчиками, эффективно исполнявшими приказы и готовыми бороться с любой оппозиционной деятельностью". Именно эта группа и привела к власти Сталина. "Сталин сконцентрировал в своих руках власть и подготовил почву для своего абсолютного господства не как отдельная личность, а как представитель, можно даже сказать, олицетворение этой группы."

К 1923 году Ленин пришел в выводу, что основанное им бюрократическое государство все больше скатывалось к азитаскому деспотизму, которого он так боялся. К тому времени, однако, было уже слишком поздно, и он не мог ничего сделать, даже если бы он и смог отказаться от авторитарного мышления и разобраться в сути происходящего. Руководимая им партия покончила со всеми проявлениями независимой революционной и общественной деятельности, по ходу дела уничтожая и репрессируя тысячи людей.

В своем исключительно великодушном очерке о стоявших перед Лениным "моральных дилеммах" Исаак Дойчер пишет, что к 1922 году лидер большевиков говорил, что "часто у него возникает ощущение шофера, понимающего, что машина движется не туда, куда он ее направляет". "Мощные силы," - говорил Ленин, - отклонили Советский Союз с "правильного пути". (I.Deutscher, Ironies of History, Berkeley, 1966.) Ленинская партия, конечно, сама была одной из этих сил, но и она в свою очередь была подвержена влиянию идеологии своей эпохи, эпохи возникновения государственного бюрократического капитализма.

Тем не менее, Ленин ошибался, считая, что основанное им национальное государство тонуло в трясине обыкновенного царизма, - ошибался, как пишет Витфогель, "потому что недооценивал экономическое мышление людей из нового аппарата". Их "не удовлетворяла власть над миром рабочих и крестьян. Они знали, что представляет собой потенциал современной индустрии... Национализированный промышленный аппарат нового полууправленческого порядка обеспечивал им новые возможности организации, пропаганды и принуждения, давал им возможность ликвидировать слой независимых крестьян-производителей как экономическую категорию. Окончательная коллективизация превратила крестьян в сельскохозяйственных рабочих, работавших на одного хозяина - новое аппаратное государство... Мы можем утверждать, что Октябрьская революция, каковы бы ни были провозглашаемые ею цели, породила систему всеобщего (государственного) рабства, основанную на промышленности."

Созданное марксистами-ленинцами общество представляло собой новый гибрид капитализма и деспотизма древних рабовладельческих государств - нечто вроде государственного капитализма, хотя не единственной его разновидности, поскольку частный капитализм на Западе также эволюционировал в этом направлении. Нельзя описать эту систему и как неизбежную ступень всемирно-исторического прогресса; она была лишь результатом условий, созданных глобальным капитализмом, и представляла поэтому лишь один из возможных вариантов развития. Была она и чем-то большим, тем, что Льюис Мамфорд назвал "первой попыткой модернизировать мегамашину подавления", за которой последовали нацистское государство и государства союзников СССР во Второй мировой войне.

Диктатура укрепила свою власть, писал Мамфорд, "используя бюрократический аппарат и психологическое обусловливание прежней, устаревшей мегамашины" - подчинение власти, квазирелигиозную верность государству и вождю, а также подавление всех институтов оппозиции, массовое убийство инакомыслящих. Сталин стал чем-то вроде божества, чьи "замечания по любому предмету, начиная с механизма генетической наследственности и кончая происхождением языка, бездумно приветствовались как голос всеведущей науки... Эта тенденция позднее получила еще более карикатурное выражение - если подобное вообще возможно - в речах Мао Цзэ-дуна."

Предложенная Мамфордом характеристика новой мегамашины также напоминает о "зловещих дефектах древней мегамашины", приведших к ее распаду: "ставке на физическое принуждение и террор, систематическое порабощение всего трудящегося населения, включая членов диктаторской партии, подавление свободных человеческих отношений, свободы передвижения, свободы доступа к имеющимся знаниям, свободы объединений и в конце концов введение человеческих жертвоприношений, чтобы смягчить гнев и поддержать жизнь ее ужасного бога-кровопийцы, Сталина. Результатом функционирования этой системы было превращение целой страны в тюрьму, отчасти концентрационный лагерь, отчасти лабораторию по уничтожению, из которой был только один путь избавления - смерть... То, что Сталин, как и Ленин, после смерти был подвергнут древнему египетскому обряду мумифицирования и был выставлен для общественных богослужений делает подобное сравнение слишком точным, чтобы его можно было считать надуманным... Но оно именно таково." (L.Mumford, The Pentagon of Power, New York, 1970.)

5

--------------------------------------------------------------------------------

После тезиса, капитализма, и антитезиса, социализма,

вот вам продукт синтеза: общество из пластика.

Б.Шарбонно

Можно только строить предположения о том, почему Советский Союз распался как единое политическое целое именно сейчас, а не в период общемирового кризиса в тридцатые годы или во время Второй мировой войны. Может быть это было вызвано непреодолимыми противоречиями между окостеневшей царской мегамашиной, унаследованной большевиками и усовершенствованной Сталиным, и современной мегамашиной, созданной после войны. Старая мегамашина служила в качестве основы для новой, более космополитической системы, и в конце концов последняя переросла ее так же, как в свое время рабство на Юге Соединенных Штатов поддалось натиску сил индустриального капитализма Севера. По мере того, как капитализм развивался в сторону усложнения, он разрушал собственные границы, а вместе с ними и существовашую политическую систему.

Очевидно, что к концу 1980-х годов режим стал гораздо более слабым и неустойчивым. Пустота официальной идеологии и всепроникающая коррупция привели к тому, что те, кто пытались сохранить политический режим, пользовались очень незначительной поддержкой; среди значительной же части населения зрело недовольство. Все возрастающие ожидания, создаваемые западной товарно-зрелищной системой и неспособностью государственного капитализма исполнить собственные обещания, помогли подвести режим к развилке - выбору между двумя мирами, двумя различными системами капитализма, - развилке, аналогичной той, перед которой уже однажды оказалось в свое время российское самодержавие.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Брэдфорд Д. Триумф Капитала политологии 4 затраты
Как он попал в руки рабочего государства верила достаточно большая часть населения
Капиталистическая эксплуатация стала печальной судьбой бывшего ссср