<<<     ΛΛΛ     >>>   

Основной ареной карнавальных действ служила площадь с прилегающими к ней улицами . Правда , карнавал уходил и в дома , он был ограничен , в сущности , только во времени , а не в пространстве ; он не знает сценической площадки и рампы . Но центральной ареной могла быть только площадь , ибо карнавал по идее своей всенароден и универсален , к фамильярному контакту должны быть причастны все . Площадь была символом всенародности . Карнавальная площадь – площадь карнавальных действ – приобрела дополнительный символический оттенок , расширяющий и углубляющий ее . В карнавализованной литературе площадь , как место сюжетного действия , становится двупланной и амбивалентной : сквозь реальную площадь как бы просвечивает карнавальная площадь вольного фамильярного контакта и всенародных увенчаний – развенчаний . И другие места действия ( конечно , сюжетно и реально мотивированные ), если только они могут быть местом встречи и контакта разнородных людей , – улицы , таверны , дороги , бани , палубы кораблей и т . п . – получают дополнительное карнавально - площадное осмысление ( при всей натуралистичности их изображения , универсальная карнавальная символика не боится никакого натурализма ).

Празднества карнавального типа занимали огромное место в жизни широчайших народных масс античности – и греческой и , особенно , римской , где центральным ( но не единственным ) празднеством карнавального типа были сатурналии . Не меньшее ( а может быть , и еще большее ) значение имели эти празднества и в средневековой Европе , и в эпоху Возрождения , причем здесь они были отчасти и непосредственным живым продолжением римских сатурналий . В области народной карнавальной культуры между античностью и средневековьем не было никакого перерыва традиции . Празднества карнавального типа во все эпохи их развития оказывали огромное , до сих пор недостаточно еще оцененное и изученное , влияние на развитие всей культуры , в том числе и литературы , некоторые жанры и направления которой подвергались особенно могучей карнавализации . В античную эпоху особенно сильной карнавализации подвергалась древняя аттическая комедия и вся область серьезно - смехового . В Риме все разновидности сатиры и эпиграммы даже организационно были связаны с сатурналиями , писались для сатурналий или , во всяком случае , создавались под прикрытием узаконенных карнавальных вольностей этого праздника ( например , все творчество Марциала непосредственно связано с сатурналиями ).

В средние века обширнейшая смеховая и пародийная литература на народных языках и на латыни так или иначе была связана с празднествами карнавального типа – с собственно карнавалом , с « праздником дураков », с вольным « пасхальным смехом » ( risus paschalis ) и др . В средние века , в сущности , почти каждый церковный праздник имел свою народно - площадную карнавальную сторону ( особенно такие , как праздник тела господня ). Многие национальные празднества , вроде боя быков , например носили ярко выраженный карнавальный характер . Карнавальная атмосфера господствовала в ярмарочные дни , в праздник сбора винограда , в дни постановок мираклей , мистерий , соти и т . п .; вся театрально - зрелищная жизнь средневековья носила карнавальный характер . Большие города позднего средневековья ( такие , как Рим , Неаполь , Венеция , Париж , Лион , Нюрнберг , Кельн и др .) жили полной карнавальной жизнью в общей сложности около трех месяцев в году ( иногда и больше ). Можно сказать ( с известными оговорками , конечно ), что человек средневековья жил как бы двумя жизнями : одной – официальной , монолитно серьезной и хмурой , подчиненной строгому иерархическому порядку , полной страха , догматизма , благоговения и пиетета , и другой – карнавально - площадной , вольной , полной амбивалентного смеха , кощунств , профанаций всего священного , снижений и непристойностей фамильярного контакта со всеми и со всем . И обе эти жизни были узаконены , по разделены строгими временными границами .

Не учитывая чередования и взаимного отстранения этих двух систем жизни и мышления ( официальной и карнавальной ), нельзя правильно понять своеобразие культурного сознания средневекового человека , нельзя разобраться и во многих явлениях средневековой литературы , таких , например , как « parodia sacra » [87] .

В эту эпоху происходила и карнавализация речевой жизни европейских народов : целые слои языка – так называемая фамильярно - площадная речь – были пронизаны карнавальным мироощущением ; создавался и огромный фонд вольной карнавальной жестикуляции . Фамильярная речь всех европейских народов , в особенности бранная и насмешливая , еще и до наших дней полна карнавальных реликтов ; карнавальной символики полна и современная бранно - насмешливая жестикуляция .

В эпоху Возрождения карнавальная стихия , можно сказать , снесла многие барьеры и вторглась во многие области официальной жизни и мировоззрения . И прежде всего она овладела почти всеми жанрами большой литературы и существенно преобразовала их . Произошла очень глубокая и почти сплошная карнавализация всей художественной литературы . Карнавальное мироощущение с его категориями , карнавальный смех , символика карнавальных действ увенчаний – развенчаний , смен и переодеваний , карнавальная амбивалентность и все оттенки вольного карнавального слова – фамильярного , цинически - откровенного , эксцентрического , хвалебно - бранного и т . п . – глубоко проникли почти во все жанры художественной литературы . На основе карнавального мироощущения складываются и сложные формы ренессансного мировоззрения . Сквозь призму карнавального мироощущения в известной мере преломляется и античность , освояемая гуманистами эпохи . Возрождение – это вершина карнавальной жизни [88] . Дальше начинается спуск .

Начиная с XVII века народно - карнавальная жизнь идет на убыль : она почти утрачивает свою всенародность , удельный вес ее в жизни людей резко уменьшается , ее формы обедняются , мельчают и упрощаются еще с эпохи Возрождения начинает развиваться придворно - праздничная маскарадная культура , вобравшая в себя целый ряд карнавальных форм и символов ( преимущественно внешне декоративного характера ). Далее начинает развиваться более широкая ( уже не придворная ) линия празднеств и увеселений , которую можно назвать маскарадной линией ; она сохранила в себе кое - какие вольности и далекие отблески карнавального мироощущения . Многие карнавальные формы оторвались от своей народной основы и ушли с площади в эту камерную маскарадную линию , существующую и поныне . Многие древние формы карнавала сохранились и продолжают жить и обновляться в площадной балаганной комике , а также и в цирке . Сохраняются некоторые элементы карнавала и в театрально - зрелищной жизни нового времени . Характерно , что даже « актерский мирок » сохранил в себе кое - что от карнавальных вольностей , карнавального мироощущения и карнавального обаяния ; это очень хорошо раскрыл Гете в « Годах учения Вильгельма Мейстера », а для нашего времени Немирович - Данченко в своих воспоминаниях . Кое - что от карнавальной атмосферы сохранялось при некоторых условиях и в так называемой богеме , но здесь в большинстве случаев мы имеем дело с деградацией и опошлением карнавального мироощущения ( ведь здесь нет уже ни грана от карнавального духа всенародности ).

Наряду с этими более поздними ответвлениями от основного карнавального ствола , истощившими этот ствол , продолжали и продолжают существовать и площадной карнавал в собственном смысле и другие празднества карнавального типа , но они утратили свое былое значение и былое богатство форм и символов .

В результате всего этого произошло измельчание и распыление карнавала и карнавального мироощущения , утрата им подлинной площадной всенародности . Поэтому изменился и характер карнавализации литературы . До второй половины XVII века люди были непосредственно причастны к карнавальным действам и карнавальному мироощущению , они еще жили в карнавале , то есть карнавал был одной из форм самой жизни . Поэтому карнавализация носила непосредственный характер ( ведь некоторые жанры даже прямо обслуживали карнавал ). Источником карнавализации был сам карнавал . Кроме того , карнавализация имела жанрообразующее значение , то есть определяла не только содержание , но и самые жанровые основы произведения . Со второй половины XVII века карнавал почти полностью перестает быть непосредственным источником карнавализации , уступая свое место влиянию уже ранее карнавализованной литературы ; таким образом , карнавализация становится чисто литературной традицией . Так , уже у Сореля и Скаррона мы наблюдаем наряду с непосредственным влиянием карнавала сильное воздействие карнавализованной литературы Возрождения ( главным образом Рабле и Сервантеса ), и это последнее влияние преобладает . Карнавализация , следовательно , уже становится литературно - жанровой традицией . Карнавальные элементы в этой литературе , уже оторванной от непосредственного источника – карнавала , несколько видоизменяются и переосмысливаются .

Конечно , и карнавал в собственном смысле , и другие празднества карнавального типа ( бой быков , например ), и маскарадная линия , и балаганная комика , и другие формы карнавального фольклора продолжают оказывать некоторое непосредственное влияние на литературу и до наших дней . Но это влияние в большинстве случаев ограничивается содержанием произведений и не задевает их жанровой основы , то есть лишено жанрообразующей силы .

Теперь мы можем вернуться к карнавализации жанров в области серьезно - смехового , уже самое название которой звучит по - карнавальному амбивалентно .

Карнавальная основа « сократического диалога », несмотря на ого очень усложненную литературную форму и философскую глубину , не вызывает никаких сомнений . Народно - карнавальные « прения » смерти и жизни , мрака и света , зимы и лета и т . п ., прения , проникнутые пафосом смен и веселой относительности , не позволяющим мысли остановиться и застыть в односторонней серьезности , дурной определенности и однозначности , легли в основу первоначального ядра этого жанра . Этим « сократический диалог » отличен как от чисто риторического диалога , так и от диалога трагического , но карнавальная основа сближает его в некоторых отношениях с агонами древней аттической комедии и с мимами Софрона ( были даже сделаны попытки восстановления мимов Софрона по некоторым платоновским диалогам ). Самое сократическое открытие диалогической природы мысли и истины предполагает карнавальную фамильяризацию отношений между вступившими в диалог людьми , отмену всяческих дистанций между ними ; более того , предполагает фамильяризацию отношений к самому предмету мысли , как бы он ни был высок и важен , и к самой истине . Некоторые диалоги у Платона построены по типу карнавального увенчания – развенчания . Для « сократического диалога » характерны вольные мезальянсы мыслей и образов . « Сократическая ирония » – это редуцированный карнавальный смех .

Амбивалентный характер – сочетание красоты с безобразием – носит и образ Сократа ( см . его характеристику Алкивиадом в платоновском « Пире »), в духе карнавальных снижений построены и самохарактеристики Сократа как « сводника » и « повивальной бабки ». И самая личная жизнь Сократа была окружена карнавальными легендами ( например , о его взаимоотношениях с женой Ксантиппой ). Карнавальные легенды вообще глубоко отличны от героизующих эпических преданий : они снижают и приземляют героя , фамильяризуют , приближают и очеловечивают его ; амбивалентный карнавальный смех сжигает все ходульное и закостеневшее , но вовсе не уничтожает подлинно героического ядра образа . Следует сказать , что и романные образы героев ( Гаргантюа , Уленшпигель , Дон - Кихот , Фауст , Симплициссимус и другие ) складывались в атмосфере карнавальных легенд .

Карнавальная природа мениппеи проявляется еще более четко . Карнавализацией проникнуты и ее внешние слои и ее глубинное ядро . Некоторые мениппеи прямо изображают празднества карнавального типа ( например у Варрона в двух сатирах изображались римские празднества ; в одной из мениппей Юлиана Отступника изображалось празднование сатурналий на Олимпе ). Это еще чисто внешняя ( так сказать , тематическая ) связь , но и она характерна . Более существенна карнавальная трактовка трех планов мениппеи : Олимпа , преисподней и земли . Изображение Олимпа носит явно карнавальный характер : вольная фамильяризация , скандалы и эксцентричности , увенчание – развенчание характерны для Олимпа мениппеи . Олимп как бы превращается в карнавальную площадь ( см ., например , « Зевс трагический » Лукиана ). Иногда олимпийские сцены даются в плане карнавальных снижений и приземлений ( у того же Лукиана ). Еще более интересна последовательная карнавализация преисподней . Преисподняя уравнивает представителей всех земных положений , в ней на равных правах сходятся и вступают в фамильярный контакт император и раб , богач и нищий и т . п .; смерть развенчивает всех увенчанных в жизни . Часто при изображении преисподней применялась карнавальная логика « мира наоборот »: император в преисподней становится рабом , раб – императором и т . п . Карнавализованная преисподняя мениппеи определила средневековую традицию изображений веселого ада , нашедшую свое завершение у Рабле . Для этой средневековой традиции характерно нарочитое смешение античной преисподней с христианским адом . В мистериях ад и черти ( в « дьяблериях ») тоже последовательно карнавализованы .

И земной план в мениппее карнавализован : почти за всеми сценами и событиями реальной жизни , в большинстве случаев натуралистически изображенными , просвечивает более или менее отчетливо карнавальная площадь с ее специфической карнавальной логикой фамильярных контактов , мезальянсов , переодеваний и мистификаций , контрастных парных образов , скандалов , увенчаний – развенчаний и т . п . Так , за всеми трущобно - натуралистическими сценами « Сатирикона » с большей или меньшей отчетливостью сквозит карнавальная площадь . Да и самый сюжет « Сатирикона » последовательно карнавализован . То же самое мы наблюдаем в « Метаморфозах » (« Золотом осле ») Апулея . Иногда карнавализация залегает в более глубоких пластах и позволяет говорить только о карнавальных обертонах отдельных образов и событий . Иногда же она выступает и наружу , например , в чисто карнавальном эпизоде мнимого убийства у порога , когда Люций вместо людей прокалывает бурдюки с вином , принимая вино за кровь , и в последующей сцене карнавальной мистификации суда над ним . Карнавальные обертоны звучат даже в такой серьезной по тону мениппее , как « Утешение философии » Боэция .

Карнавализация проникает и в глубинное философско - диалогическое ядро мениппеи . Мы видели , что для этого жанра характерна обнаженная постановка последних вопросов жизни и смерти и предельная универсальность ( частных проблем и развернутой философской аргументации он не знает .) Карнавальная мысль также живет в сфере последних вопросов , но она дает им не отвлеченно - философское или религиозно - догматическое решение , а разыгрывает их в конкретно - чувственной форме карнавальных действ и образов . Поэтому карнавализация позволяла переводить последние вопросы из отвлеченно - философской сферы через карнавальное мироощущение в конкретно - чувственный план образов и событий , по - карнавальному динамичных , разнообразных и ярких . Карнавальное мироощущение и позволило « облечь философию в пестрое одеяние гетеры ». Карнавальное мироощущение – приводной ремень между идеей и авантюрным художественным образом . В европейской литературе нового времени ярким примером этого служат философские повести Вольтера с их идейным универсализмом и карнавальной динамикой и пестротой ( например , « Кандид »); эти повести в очень наглядной форме раскрывают традиции мениппеи и карнавализации .

Карнавализация , таким образом , проникает и в самое философское ядро мениппеи .

Можно сделать теперь такой вывод . Мы обнаружили в мениппее поразительное сочетание , казалось бы , абсолютно разнородных и несовместимых элементов : философского диалога , авантюры и фантастики , трущобного натурализма , утопии и др . Теперь мы можем сказать , что скрепляющим началом , связавшим все эти разнородные элементы в органическое целое жанра , началом исключительной силы и цепкости был карнавал и карнавальное мироощущение . И в дальнейшем развитии европейской литературы карнавализация постоянно помогала разрушению всяких барьеров между жанрами , между замкнутыми системами мыслей , между различными стилями и т . п ., она уничтожила всякую замкнутость и взаимное игнорирование , сближала далекое , объединяла разъединенное . В этом великая функция карнавализации в истории литературы .

Теперь несколько слов о мениппее и карнавализации на христианской почве .

Мениппея и родственные жанры , развивающиеся в ее орбите , оказали определяющее влияние на формирующуюся древнехристианскую литературу – греческую , римскую и византийскую .

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Лейтмотив изображения и

Вмещающего в себя неограниченное количество радикальных смен
Полифония же предполагает множественность полноценных голосов в пределах одного произведения
Полно проявляются в них классические особенности

• Купить жижу для электронных сигарет

  купить жижу для электронных сигарет

  gosmoke.ru