<<<     ΛΛΛ     >>>   

1 «Популизм» автор интерпретирует как такое отношение к познанию и истине, при котором
они ставятся в зависимость от ценностей и установок того или иного этноса, народа и не
рассматриваются независимо от оценочных суждений. — Примеч. ред.

2 В последние годы опубликованы работы, посвященные творчеству Б. Малиновского и со
держащие библиографию его трудов, изложение принципов и историю его школы. См.:
Miedzy dwoma swiatami — Bronislaw Malinovski . Warszawa , 1985; Brozi K . J . Antropologia
funkcjonalna Bronislawa Malinowskiego . Lublin , 1983; Никишенков А. А. Из истории ан
глийской этнографии; Критика функционализма. М., 1986.

3 Revolution in Philosophy . L ., 1956.

4 Интересно отметить, что как раз тогда, когда Малиновский в Закопане впитывал идеи
Маха, в деревушке всего в нескольких милях от этого курорта Ленин опровергал Махову
философию.

5 Gellner E. Words and Things. L ., 1959.

Авториз. пер. с англ. И. М. Бессмертной

Стремление к обновлению теоретико-методологического арсенала, резко возросшее в западной исторической науке в послевоенные десятилетия, привело к пересмотру традиционных представлений об историческом процессе и возможностях его познания. В историографии, как и в других областях гуманитарно-социального знания, последовательно проявились и оптимистические воззрения на научно-технический прогресс, на основе которых сложились сциентистские подходы, и пессимистическая реакция, возникшая в результате осознания негативных его сторон. Именно последняя привела к активной разработке проблемы человека в философии и к появлению «неогуманистической» тенденции в культурологии.

Сложившаяся ситуация в каждой стране — общественно-политическая, общеинтеллектуальная, историографическая — отличалась своими особенностями, которые определили своеобразие «новой исторической науки» в ее национальных вариантах '. Общим же было движение за аналитическую междисциплинарную историю, обогащенную теоретическими моделями и исследовательскими методами общественных наук, в противоположность традиционной истории, которая рассматривалась исключительно как область узко понятого гуманитарного знания. В результате становления и развития «новой исторической науки» значительно расширились предмет, проблематика и методы исторического исследования, были разработаны новые, более эффективные приемы анализа исторических источников, введено в оборот множество исторических фактов. Постепенно «новая история» расширила сферу своего влияния и заняла ведущее место в современной зарубежной историографии. Западногерманский историк Ю. Кокка назвал «новую историческую науку» «теоретически ориентированной историей» 2 . Правильнее было бы, видимо, назвать ее «аналитически ориентированной», поскольку речь идет об ориентации не на общую теорию истории, которая, напротив, отрицается, а на разработку научных принципов и критериев анализа, на использование в историческом иссле-

© Л. П. Репина, 1990

довании аналитических методов, моделей, понятий других общественных наук.

Несмотря на внутреннюю неоднородность движения за «новую историческую науку», те общие черты, о которых уже говорилось, способствовали его относительной консолидации и организационному оформлению, которое проявилось в создании новых журналов (в том числе международных), научно-исследовательских центров, научных обществ, в выпуске серийных публикаций и коллективных сборников, в работе многочисленных научных конференций. С другой стороны, шел процесс дифференциации: резкое расширение самого предмета истории, рост числа и разнообразия изучаемых объектов и методов их исследования, а также способов обработки источников привели к выделению новых субдисциплин, их организационному оформлению как в научной сфере, так и в системе образования.

В области экономической истории развитие «новой исторической науки» привело к появлению новых моделей, заимствованных из экономической науки, к усложнению понятийного аппарата, углубленной специализации исследований, широкому применению количественных методов. В области политической истории ее влияние выразилось в смещении интереса историков от изучения исторических событий, личностей, отдельных конфликтов к исследованию политических структур, их функционирования и эволюции в социальном контексте. Однако ведущей областью конкретно-исторических исследований «новой исторической науки» стала социальная история.

Развитие социальной истории в Великобритании и США имело специфические черты, которые, с одной стороны, отражают особенности сложившегося соотношения сил различных традиций в национальных историографиях, а с другой — особенности влиявших на ее развитие внешних факторов.

Становление социальной истории в британской историографии как самостоятельной области научного исторического знания происходило в 20—40-е годы. Понятие «социальная история» применялось, в частности, в отношении тех работ, в которых освещалось все разнообразие повседневной жизни и деятельности людей в историческом прошлом — условия труда и быта, особенности образа жизни, элементы материальной и духовной культуры. Наиболее яркое воплощение эта концепция социальной истории нашла в трудах выдающегося либерального историка Дж. М. Тревельяна 3 . Однако большая часть исследователей долгое время отводила социальной истории роль «младшей сестры» экономической истории, подчиняя рассмотрение социально-исторических сюжетов собственно экономической проблематике.

В послевоенный период в условиях господства традиционной консервативной историографии в области политической и административной истории и самоизоляции экономической истории позитивистского толка марксистское направление английской историографии, сформировавшееся в 40—50-е годы, создавало новую социальную историю «на пустом месте», в то время как во Франции, например, эта историографическая ниша уже

была занята школой «Анналов». Если во Франции между историками марксистами и немарксистами длительное время существовало «неписаное джентльменское соглашение», по которому первые ограничивали себя преимущественно социально-экономической историей и историей классовой борьбы, отдавая вторым в безраздельное обладание проблемы истории ментальностей 4 , то в Англии именно историки-марксисты, не забывая о социально-экономической истории и истории классовой борьбы, явились пионерами в исследовании массового сознания и поведения людей прошедших эпох. Огромное влияние на формирование «новой социальной истории» в Англии оказали работы Э. Томпсона, К. Хилла, Э. Хобсбоума Дж. Рюде, Р. Хилтона, и не только их конкретные исследования, но и теоретико-методологические статьи, а также критические обзоры и огромное число рецензий на работы социальных историков 5 . Парадоксально, но в условиях острого кризиса традиционного вигско-либерального историзма именно британским марксистам пришлось в 50-х — начале 60-х годов в борьбе с экономическим детерминизмом и вульгарным социологизмом школы Нэмира отстаивать значение идей в историческом процессе. Они, по выражению А. Л. Мортона, успешно продвинулись «от общего утверждения, что люди являются созидательной силой истории, к точному и детальному представлению о том, кто были эти „люди" на каждом этапе и что они в действительности делали и думали. . .» 6 . Лишь позднее, во второй половине 60-х годов, стали появляться работы, написанные под влиянием социологии Вебера и под непосредственным воздействием французской школы «Анналов», которое вначале ограничивалось областью исторической демографии (работы Кембриджской группы по истории народонаселения и социальной структуры), а в 70-е годы проявилось в так называемой истории народной культуры 7 . В американской же историографии, и особенно в медиевистике, наоборот, влияние французской «новой социальной истории» было и остается определяющим .

Из числа других факторов, придавших характерные черты социальной истории в Англии, следует назвать сильные, вековые традиции различных школ локальной истории и исторической географии. В данном случае немалую роль сыграла и активная позиция британской социологии, которая в отличие, например, от американской всегда сохраняла интерес к истории, а также влияние английской социальной антропологии, обладавшей богатейшим практическим опытом.

Интерес к изучению социальных отношений развивался первоначально в рамках историко-социологических исследований. Но решающую роль в обогащении социальной истории и изменении ее природы сыграло движение за «историю снизу», или «народную историю». Подъем массовых общественных движений, нуждавшихся в формировании исторического самосознания, стимулировал изучение прошлого угнетенных и эксплуатируемых слоев населения и народов, «спрятанных от истории» и привел, в частности, к выделению таких субдисциплин, как «новая рабочая история», «женская история», «крестьянские исследования» и др. 9 Кроме того, в резко возросшем интересе к социальной истории нашла свое выражение потребность в целостном понимании истории развития человечества. Бур-

ный рост социальной истории происходил на эклектичной методологической основе, что проявилось и в конкретных исследованиях, и в многочисленных дискуссиях о предмете, методах и статусе социальной истории. В ходе дискуссий 70-х —начала 80-х годов, носивших, как правило, международный характер 10 , выявились различные тенденции в понимании предмета и содержания социальной истории. Одни исследователи, рассматривая социальную историю как промежуточную область между экономической и политической историей, ограничивали ее задачу изучением социальной структуры в узком смысле слова, т. е. исследованием истории социальных ячеек, групп, институтов, движений (так называемая социально-структурная история). Другие стремились постичь человеческое общество в его целостности, исследуя социальные связи между индивидами.

В 70-е годы происходит и явный сдвиг интересов социальных историков от исследования структурных изменений к ментальным представлениям, ценностям, обычаям, моделям поведения и т. п., т. е. от социологически ориентированной, социально-структурной истории к антропологически ориентированной, социально-культурной истории, или исторической антропологии, претендующей на главенство в исторической науке". Этот поворот определялся прежде всего объективными методологическими трудностями: социально-научные теории, облегчающие анализ структур и процессов, оказались недостаточными, чтобы связать его с изучением деятельности индивидуальных и коллективных субъектов истории.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Одиссей. Человек в истории. г. истории 12 профессор
Использование сводного эволюционного плана для объяснения феноменов культуры
Усилия выдающейся личности каждый раз находят для себя невообразимо уникальный путь
сказал бы в рассматриваемой проповеди о пяти талантах перед нами средневековая личность с
Первородным грехом философии