|
|
<<< ΛΛΛ >>>
«Азиатский способ производства» и его «европейская проекция
» – государственно-монополистическое производство, – для
того чтобы приобрести внутреннюю завершенность, предполагали
элиминирование частной собственности, захват ее государством.
Конечно, это была бы завершенность абсурда... Это был
бы выход за пределы известной истории человечества – и «западной
», и «восточной» – в некое новое измерение. Тоталитаризм
вообще любит окончательные решения, перечеркивающие всю
предыдущую историю. Германский тоталитаризм искал окончательное
решение еврейского вопроса, российский – окончательное
решение «рыночного» вопроса.
Конечно, для морального оправдания таких экстремистских
шагов необходима мощная идеология, прикрывающая тотальную
экспроприацию собственности государством некими
сверхпривлекательными утопическими лозунгами. Роль этой
идеологии и выполнял социализм, провозглашавший, разумеется,
не «огосударствление», но исключительно «обобществление
» собственности и, как следствие, резкую гуманизацию всех
социально-экономических отношений. При этом фактически
как раз не отрицалось, что собственность будет принадлежать
государству. Для того чтобы здесь перепрыгнуть через логическую
пропасть и ухитриться поставить знак равенства между огосударствлением
и обобществлением, нужна была определенная
словесная эквилибристика – объявлялось, что само всемогущее
государство при благодетельной диктатуре компартии каким-то
чудом «отмирает».
Окончательная формула Ленина может звучать так: социализм
= политическая диктатура партии + государственномонополистическая
экономика + коммунистическая идеология.
Поскольку это не механическая сумма, а синтез, то все части претерпевают
изменение внутри единого общего контекста. Здесь уже
не остается традиционного «империализма», хотя и загнивающего,
но все-таки государственного капитализма, предполагающего
рынок, частную собственность и т. д. Нет, здесь действительно
возникает качественно новый строй, принципиально отличный
от своих предшественников, – строй, где рынка в принципе нет. Коммунисты могут выразить
свою теорию одним положением:
уничтожение частной собственности.
К. Маркс, Ф. Энгельс
Бюрократия имеет в своем обладании государство...
Это есть ее частная собственность.
К. Маркс
1
История отношений между номенклатурой и номенклатурным
государством, история их мучительных противоречий
и отчуждения первой от последнего еще не написана.
Но можно констатировать: строй был разъеден изнутри его
собственным правящим классом. В свое время Маркс писал,
что буржуазия «производит прежде всего своих собственных
могильщиков». Коммунистическая олигархия сама стала могильщиком
своего строя, впрочем, могильщиком расчетливым
и корыстным, надеющимся обогатиться на собственных
похоронах, точнее, превратить похороны своего строя в свое
освобождение от него и рождение нового... тоже номенклатурного
строя.
Проявилось это и в 1989–1991 годах. Я уже не говорю о том,
что наиболее активная часть либерально-демократической интеллигенции
(«прорабы перестройки») вовсе не относилась к числу
диссидентов – в большинстве своем это, напротив, были люди,
так или иначе связанные с властью. Но это как раз почти неизбежно
при любой революции, которой предшествует революция
духовная.
Гораздо важнее и нетривиальнее было то, что самые массовые
отряды собственно номенклатуры – и хозяйственной, и даже политической
– вполне спокойно и достаточно сочувственно отнеслись
к «антикоммунистической революции». Поэтому она и произошла
так легко, бескровно и в то же время осталась «половинчатой», а
для многих обернулась обманом их социальных ожиданий и надежд.
Ну и, наконец, совершенно очевидным стал характер
номенклатурно-антиноменклатурной революции, когда все
увидели, что именно номенклатура (и ее «дочерние отряды»
вроде так называемого комсомольского бизнеса) прежде других
обогатилась в ходе раздела собственности. Получили
права гражданства термины «номенклатурная приватизация»,
«номенклатурный капитал» (и капитализм), «номенклатурная
демократия».
В манихейском87 сознании части нашего общества, пораженном
«манией заговоров», возникли в связи с этим идеи мирового
заговора номенклатуры, инспирированного, естественно, из Вашингтона
и Тель-Авива («Но чу! Катастрофа запланированная.
Настоящий волчий сговор – за ним стояли триллионы США,
процессу дали ход именно они»), вплоть до откровенно параноидального
бреда про «агентов ЦРУ в Политбюро» и тому подобных
галлюцинаций»88.
Однако настоящий анализ проблемы нам еще предстоит.
В 1990–1991 годах у нас, безусловно, произошла мировая геополитическая
катастрофа вне зависимости от ее оценки, со знаком
«+» или «–». Она была неожиданной для большинства не
только советских людей (включая диссидентов), но и для советологов.
Так, в середине 80-х годов известные историки А. Некрич и
М. Геллер писали: «Приближаясь к своему 70-летию, государство,
рожденное в октябре 1917 года, завершает восьмое десятилетие
XX века как последняя мировая империя. Над советской зоной –
от Кубы до Вьетнама, от Чехословакии до Анголы – никогда не
заходит солнце... Успехи системы очевидны»89. Именно таким
было мироощущение Запада, панически боявшегося советской
агрессии.
Причин краха коммунистической системы множество.
Но нас в соответствии с основной темой интересует внутреннее
разложение, идущее сверху социальное и психологическое
перерождение элиты, а как следствие этого – политическое и экономическое
перерождение системы.
С первых дней советского режима номенклатура, держащая глухую
оборону от собственного народа и от мира, решает извечный
для нее вопрос: каковы гарантии от «реставрации капитализма»?
87 Манихейство (по имени легендарного перса Мани) – религиозное учение, возникло
на Ближнем Востоке в III веке, в основе его лежит дуалистическое представление
о борьбе добра и зла, света и тьмы как первоначальных и равноправных
принципов бытия.
88 Объективности ради надо сказать, что исторические катастрофы естественно
вызывают потрясения в сознании. Когда гигантская империя «вдруг» разваливается,
падает, как колосс на глиняных ногах, мифологическое сознание ищет тут тайную
и «рукотворную» причину – очередной всемирный заговор.
89 Геллер М., Некрич А. Утопия у власти. Лондон, 1986. С. 808, 812.
Главной же гарантией всегда было одно – постоянное усиление
власти самого «гаранта», коммунистической элиты. И именно эта
элита и стала основным «реставратором».
Перерождение элиты и системы имеет длинную историю.
1917–1921 годы – военный коммунизм, частная собственность
(на территории, контролируемой коммунистами) упразднена. Война,
красный террор. Номенклатура ведет смертельную борьбу,
осознает себя в роли якобинцев90. 1921–1929 годы – нэп, «мирная
передышка», многоукладность экономики. Страна максимально
похожа на восточную державу (или, по Ленину, на «империализм
»). Есть натуральное хозяйство, мелкотоварное хозяйство,
частная собственность, государственно-капиталистические предприятия,
социалистическая собственность. В этот период – первый
кризис коммунизма, первая возможность «перерождения»,
буржуазного термидора91. Одновременно – железный занавес и
идеологическая война со всем миром (и с остатками общества
внутри страны).
<<< ΛΛΛ >>>
Направлены в верховный совет разработанные исходя из этих положений основные принципы программы приватизации
Продовольственный работник тульской губернии так описывает реалии времени
Те же интересы революции требовали наполнения государственных ссыпных пунктов сейчас
Оказавшиеся в охваченной революцией стране
О масштабном перераспределении земли в ходе английской революции xvii века cм
|
|
