|
|
<<< ΛΛΛ >>>
Вернемся, однако, к более важным вопросам: если частные капита-
ловложения в недвижимость играли важнейшую роль в перестройке
городов в XVIII в. (да и раньше тоже - ведь именно частный капитал,
к чести его будь сказано, стал инициатором создания великолепной
площади Вогезов при Генрихе IV), то было ли это само по себе
признаком экономического здоровья? Следует ли повторять расхожее
присловье «если строят - значит, дела идут?»
На сей счет ряд историков высказываются с осторожностью. Так,
Роберто Лопес ^ доказывает, что:
1) в период позднего средневековья на севере Европы, который по
богатству не шел в сравнение с большими городами Средиземноморья,
* Всемирный нужник, клоака всей Галлии (лат.).
204 Глава четвертая. Суперструктуры
строились огромные храмы, тогда как на юге они не получали такого
размаха, как будто люди берегли деньги для других целей.
2) Флоренция при Лоренцо Великолепном переживала экономичес-
кий спад, совпавший с пышным расцветом ее архитектуры и интеллек-
туальной жизни. То же самое отмечают и Жан Жоржелен в отношении
Венеции XVIII в. "" я Анджей Выробиш в отношении Кракова XV в. Их
поддерживает своим авторитетнейшим мнением и Витольд Кула: «Мне
кажется вполне правдоподобным, что строительство роскошных город-
ских домов буржуазией совпадало с периодами циклического упадка
деловой активности» ^.
Таким образом, получается, что здесь происходила растрата, рас-
точение накопленных капиталов, которые не находили себе полезного
применения. Так ли обстояло дело в нашей стране? По словам истори-
ка "", «лионские власти, прежде весьма строго считавшие городские
деньги, сделались очень расточительны при Людовике XIV», в эпоху
сменявших одна другую экономических трудностей. Объяснение, по-
видимому, заключается в том, что города, и большие и малые, легко
находили себе кредит. Все они влезали в долги *". Ну, а как же частные
инвестиции? В долгосрочной перспективе, пишет Пьер Шоню, очевидно,
что любой демографический рост, закономерно связанный с ростом
квартирной платы, дает толчок строительству: так было, например,
в Камбре в XV в.; или в Лилле, где в XVII в. появилось слишком много
новых переселенцев °'; или в Кане, интендант которого писал в 1759 г.:
«Город так перенаселен, что в нем невозможно найти себе жилье» "^.
И наоборот, замедление прироста населения ведет к прекращению
строительства - так было в Руане в 1680-1720 гг. ".
Однако строительство строительству рознь. В XVIII в. во Франции
возводилось прежде всего «благородное» жилье, высококачественные
каменные здания. Такая «ориентация на тяжеловесные строения объяс-
нялась, быть может, трудностью обратить в капитал излишки продук-
ции... Она лучше золота позволяла сохранить» ^ накопленный капитал.
Доказательством a contrario может служить тот факт, что в XIX в.
первый промышленный подъем повлек за собой гораздо более слабый
подъем строительства: пока экономический рост съедал все свободные
капиталы, рабочие и в Париже (где в 1817-1827 гг. население увеличи-
лось на 25%, а жилой фонд- всего на 10%"^, и в Лилле, и в других
городах ютились по подвалам и чердакам "^'. Тем самым наше мнение
совпадает с выводами Роберто Лопеса и Витольда Кулы.
1. Прежде всего - города 205
Об уровне урбанизации. Все эти вопросы заставляют заново рассмот-
реть проблему городов в целом. Представляется более чем вероятным,
что жизненный импульс французских городов, даже в XVIII в., оставал-
ся недостаточным для модернизации экономики страны. Города раз-
вивались, но не так интенсивно, как требовалось; это становится очевид-
ным, если сравнить Францию с экономически передовыми странами того
времени - Соединенными Провинциями, Англией.
Кроме тою, если исходить из общепринятого правила, согласно
которому городом является всякий населенный пункт, насчитывающий
более 2 000 компактно проживающего населения, то на выделенные
таким образом 1000 с небольшим населенных пунктов приходилось
в 1789 г. всего лишь 16,5% населения страны, в 1809-м - 18,8% *", тогда
как около 1500-го- 10%. Двигатель городской экономики прибавил
в мощности самое большее 6-9 пунктов, и это почти за три столетия.
В долговременной перспективе такое развитие было едва заметным.
Да и эти цифры не вполне надежны.
Двухтысячный порог населения не во все эпохи является надежным
определителем города. Я уже объяснялся по этому вопросу °°, но необ-
ходимо остановиться на нем еще раз. С подобной проблемой столкнулся
и Марсель Рейнар, исследовавший Францию периода Революции и Им-
перии "". Его вывод категоричен: в ту эпоху городом мог считаться лишь
населенный пункт, где проживает более 10 000 человек. Тогда вместо
тысячи у нас останется всего-навсего 76 городов. И все вместе они -
включая Париж - насчитывают 2 564 000 человек, то есть меньше 9%
населения Франции. Конечно, цифру 10 000 жителей можно и оспари-
вать, приходя к иным выводам. Но несомненно то, что порог в 2 000 уже
не отвечает состоянию экономики и народонаселения, которые по мере
своего роста требуют и более мощных двигателей в лице городов, чтобы
соответствовать новейшему уровню.
С другой стороны, при таком изменении точки отсчета возрастает
удельный вес Парижа, составляющего уже не одну шестую часть
городского населения Франции (как получается при расчете по 2 000-му
порогу), но одну четвертую и даже больше (при расчете по 10 000-му
порогу). Тем самым значительнее становится и историческая ответствен-
ность Парижа, который, как известно, не имеет прямого сообщения
с морем (в отличие, например, от Лондона) и не оказывал на француз-
скую экономику достаточного стимулирующего воздействия. У нас та-
кая стимулирующая роль оказалась разделенной между несколькими
крупными городами, тогда как в Англии был Лондон - и больше почти
ничего; в Нидерландах - Амстердам и больше почти ничего. Таким
206 Глава четвертая. Суперструктуры
образом, городской системе Франции недоставало сплоченности и един-
ства, она оставалась раздробленной из-за огромной (по масштабам той
эпохи) территории страны.
Необходимо поэтому сравнить процент урбанизации в нашей стране
и у ее соседей. На этот вопрос отвечает график, приведенный на с. 207.
В нем используются цифры, полученные Полем Берошем *° и отличные
от тех, что предлагаются в некоторых иных источниках, поскольку этот
автор, заботясь о систематичности подхода, применяет к разным стра-
нам Европы одни и те же принципы подсчета. Из этих числовых
данных следует, что Франция в 1800 г. отставала от Англии (12%
против 23%), Италии (17%), Нидерландов (37% - рекордный показа-
тель), даже от Португалии (16%) и Испании (13%), переживавших
глубокий кризис дезурбанизации; правда, она опережала (априори
я в этом сомневался) Германию (9%), достигая точь-в-точь среднеевро-
пейского показателя (12%). Итак, в общем и целом Франция отставала.
Она не достигла такого уровня урбанизации, который позволил бы ей
«набрать высоту». Даже в 1850 г. она все еще имела относительно
низкий показатель -, 19%.
Города и экономика (продолмеение и окончание). В условиях недо-
статочной урбанизации французские города более или менее четко
свидетельствуют об ущербности всей национальной экономики. Но яв-
лялись ли они сами источником такой ущербности? В этом я не убежден.
Я не отрицаю, что зачастую они проявляли инертность: многие из
них жили потихоньку-полегоньку, да только могли ли они жить иначе?
В первой книге настоящего труда я подробно останавливался на истории
Безансона; отмечал я и случай Кана - города в «спячке», по словам его
новейшего историка Жан-Клода Перро. Можно было бы привести
многие десятки других сходных случаев. С моей точки зрения, «спячку»
переживал любой город, который в основном довольствовался паразити-
рованием на своей ближней округе; в нем могли жить припеваючи класс
«служивых» и узкая категория собственников (в основном буржуа),
УРОВЕНЬ УРБАНИЗАЦИИ ВО ФРАНЦИИ И СОСЕДНИХ
СТРАНАХ ЕВРОПЫ
в 1800-1900 IT.
<<< ΛΛΛ >>>
Составляет 28 миллионов гектаров миллионов франции
Франции пришлось преодолеть массу препятствий
Отвлекли из деревень более пя тидесяти тысяч граждан истории четвертая
Устойчивость сети городов
Раздробленную францию прошлых веков в шестиуголь ник
|
|
