Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
|
"Для своей теории, - писал Кареев, - я беру не факты из истории, а законы из биологии, психологии и социологии, которые объясняют возможность прогресса и проливают свет на необходимые для него условия, не предрешая вопроса о том, какова была сама история в действительности" . Возражая своим критикам, Кареев подчеркивал, что он не ставит историософию рядом с социологией и, уж тем более не делает ее частью последней, а именно вводит в состав историософии, доказывая, насколько социология важна для нее. В такой интерпретации историософии он видел смысл предложенного им "терминологического нововведения". Вводя понятие историософии, он не только утверждал, что от успехов наук номологических, к которым относил социологию, в отличие от истории как науки феноменологической, зависят успехи философии истории, но и легитимировал социологизацию исторической эпистемологии, а с этим и философии истории в целом. Надо сказать, что идея была воспринята. Чуть позже историк Р.Ю. Виппер обозначил свою позицию более жестко, заявив, что "социология - преемница философии истории, социология, это - новые общие требования, предъявляемые историей", ибо она есть "умственное отвлечение" тех задач, которые раньше были поставлены перед философией истории. Социология как наука об общественных законах справляется с этими задачами на научных основаниях . Таковы были исходные принципы социологического направления в философско-исторической мысли, которое по ряду причин в конце века во многом определяло лицо русской философии истории. Но было бы ошибкой думать, что оно не подвергалось критике. С одной стороны, несогласие вызывала идея эволюционизма, с другой стороны, постоянно корректировалась сама формула прогресса. Наиболее типичной в этом плане можно считать критику последней С.Н. Булгаковым, данную им в статье "Основные проблемы теории прогресса”. Главный порок теории прогресса Булгаков усматривал в том, что она пытается заменить собой для современного человечества, вступившего в век торжества научного знания, религию и метафизику. Ведь она объявляет о своей готовности обсуждать самые сокровенные и вечные вопросы человеческого бытия: какова судьба человечества, в чем смысл нашей жизни, для чего мы живем на земле? Но "ответ, предложенный теорией прогресса и представляющийся на первый взгляд привлекательным - "целью прогресса является возможно больший рост счастья возможно большего числа людей" - оказывается, утверждает Булгаков, нравственно порочным и философски беспомощным. Ибо, приняв за критерий прогресса счастье будущих поколений, она неизбежно приносит в жертву ему судьбы живущего поколения и оправдывает исторический беспредел по отношению к умершим поколениям. В итоге "страдания одних поколений представляются мостом к счастью для других; одни поколения должны почему-то страдать, чтобы другие были счастливы, должны своими страданиями "унавозить будущую гармонию", по выражению Ивана Карамазова" . Так критерий эвдемонизма (благополучия) теории прогресса оборачивается самым вульгарным эгоизмом, считал Булгаков. Что же касается философского содержания теории прогресса, то его потенциал крайне низок. "Научная теория прогресса подобна тусклой свече, которую кто-нибудь зажег в самом начале бесконечного коридора. Свеча скудно освещает уголок в несколько футов вокруг себя, но все остальное пространство объято глубокой тьмой. Позитивная наука не в силах раскрыть будущих судеб человечества, она оставляет нас относительно ни в абсолютной неизвестности" . Это, обозначенное Булгаковым направление критики теории прогресса было продолжено в рамках эмпирического позитивизма П.А. Сорокиным. 3.Сорокин: интерпретация учения о прогрессе с позиций эмпирического позитивизма В начале XX в. обозначился новый этап в развитии социологического направления философии истории. Он связан с исследованиями в этой области М.М.Ковалевского, Е.В.де-Роберти, Питирима Александровича Сорокина (1889 - 1968), который сам называл свою позицию в науке эмпирическим позитивизмом. П. А. Сорокин, родился и до 15 лет жил в Вологодской губернии. В 1904 г. поступил в учительскую семинарию, но в 1906 г. был исключен из нее за активную пропагандистскую деятельность. В 1909 г. экстерном сдал экзамен на аттестат зрелости и поступил в Петербургский психоневрологический институт, где была организована первая в России социологическая кафедра, возглавляемая М.М. Ковалевским. В 1910 г. перевелся на юридический факультет Петербургского университета, по окончании которого был оставлен для подготовки к профессорскому званию. За студенческие годы им было опубликовано более 50 работ. Позже Сорокин защитил магистерскую диссертацию. Сорокин активно участвовал в политической жизни страны: работал в Государственной Думе, во Временном правительстве, был депутатом Учредительного Собрания. Октябрьскую революцию не принял, а через год объявил о выходе из партии эсеров. В 1917 г. был избран приват-доцентом, а в 1920 г. - профессором. кафедры социологии. В 1919 г. стал деканом первого в стране социологического факультета, созданного при Петроградском университете. Здесь читал курс социологии, а в 1922 году на диспуте защитил как докторскую диссертацию свой двухтомный труд "Система социологии". В сентябре 1922г. уехал из России. В 1930 г. Сорокин принял американское гражданство и стал профессором Гарвардского университета, организатором и руководителем факультета социологии. Основные сочинения П.А.Сорокина, опубликованные до выезда из России: Преступление и кара, подвиг и награда. Социологический этюд об основных формах человеческого поведения; Границы и предмет социологии; Категория "должного" и ее применимость к изучению социальных явлений; Проблема социального равенства; Система социологии (в 2 т.). Свое научное творчество Сорокин начинает с обращения к социологическим концепциям прогресса. Сам Сорокин этот интерес объяснял следующим образом: "Печальная русская действительность того времени ( как, впрочем, и поздних эпох ) на первый план выдвигала вопросы должного. "Как мне жить, чтобы святу быть", к чему стремиться, какова должна быть формула лучшего общежития, как уничтожить тяжелую социальную реальность и как заменить ее лучшей, - вот что стояло на первом плане в этой действительности ... Наука - чисто теоретическое познание - в таких условиях неизбежно должна была стать чем-то подчиненным, перейти на роль средства, назначение которого было "оправдание ", "обоснование" определенных социально-политических идеалов и устремлений. Отсюда "норматизирование" науки, ее морализирование, смешение "сущего" с "должным" . Идею прогресса Сорокин считал одной из самых сложных проблем социологии. Его взгляды на учение о прогрессе, как он сам об этом писал, формировались под влиянием западных социологов (Конта, Спенсера, Вебера) и отечественных мыслителей - Лаврова, Михайловского, Ковалевского, Де-Роберти, Петражицкого,. На этом этапе Сорокин принимает теорию прогресса, понимая под последним "идеал, который мы преследуем, не имея возможности его схватить" . Обращаясь к разнообразным теориям прогресса, он классифицирует их по двум основаниям: 1) оценочные (Лавров, Михайловский), основанные на признании социального идеала, к которому должно стремиться все человечество (в этом случае понятие прогресса не смешивается с понятием эволюции); 2) безоценочные, нейтральные (Конт, Спенсер), в рамках которых формула прогресса совпадает с формулой эволюции, обнимающей собой последовательный ряд изменений по принципу "что позже, то лучше". Ограниченность первых теорий Сорокин видел в том, что разрабатываемая в их рамках формула прогресса в принципе не может быть общезначимой и логически доказуемой, т.е. научной, так как недоказуема вообще никакая норма - будь то счастье, благополучие, развитие личности или любая другая. "Никакой идеал недоказуем в качестве общезначимого идеала. Теоретически одинаково обоснован или необоснован и идеал действенной любви, и идеал действенной ненависти" . Вот почему, по мнению Сорокина, в оценочных теориях господствует полный субъективизм, ибо, что понимать под "лучшим" и "худшим" - это добрая воля каждого. Соглашаясь с Зиммелем, Сорокин утверждал: "видим ли мы в истории прогресс или нет, это зависит от идеала, ценность которого не вытекает из фактов, а с необходимостью привносится извне" . Безоценочные же теории в этом плане имеют явное преимущество уже по одному тому, что в их формулах речь идет не о том, что должно быть, а о том, что есть или что было. И если верно определено это бывшее или сущее, то формула, выражающая эволюцию, становится общезначимой - ведь за ней не стоит ничего, кроме идеи совершенствования, которая в социологии равнозначна самопроизвольной эволюции. Но и с этими теориями Сорокин не может согласиться, так как, по его мнению, они не решают, а устраняют проблему, поскольку, если исключить все оценочные элементы, то формула прогресса сливается с формулой эволюции, тогда - зачем сам термин прогресса? "Таким образом, - приходит к выводу Сорокин, - оба течения - и игнорирующее счастье и считающее его единственным критерием прогресса - сами по себе недостаточны и разрешить проблемы прогресса не могут. Они слишком узки, очевидно, необходимо их синтезировать. В противном случае теория прогресса рискует дать вместо формулы прогресса формулу застоя" . На каком основании должен произойти этот синтез? Возможно ли решение проблемы, примиряющее обе теории? По мнению Сорокина, возможно. Подтверждающим примером он считал учение о прогрессе своего учителя Де-Роберти, отделявшего понятие прогресса от понятия эволюции в зависимости от той среды, в которой протекает изменение: прогресс - это изменения, происходящие в социальной среде, одним из характерных признаков которой является целеполагание. Иными словами, "прогресс есть эволюция, становящаяся для нас целью" . Обращаясь к анализу существующих учений о прогрессе, Сорокин подвергает критике связанный с ними субъективный метод и становится, пожалуй, наиболее суровым противником всей субъективной социологии как знания, оправдывающего определенный социальный идеал. Категория должного и научное познание становятся главными объектами его исследовательского интереса, направленного на защиту антинормативистского принципа в науке. Критикуя Лаврова, одного из самых, по его мнению, серьезных и авторитетных отечественных социологов, за непозволительный субъективизм, он утверждал: "Правда-Истина" и "Правда-Добро" лежат в разных плоскостях и мерить одну из них мерилом другой нельзя” . Эта же идея становится центральной и в анализе работы Б.А. Кистяковского "Социальные науки и право". "Категория "должного" или "справедливого", - убежден Сорокин, - не может найти в качестве познавательной категории применение в какой бы то ни было науке, иначе говоря, - ни одна наука не может быть нормативной, а соответственно - нет и не может быть нормативного метода, как метода науки и знания" . Социальные науки, если хотят сохранить причинное объяснение действительности, должны покончить со всякими нормативными (субъективными) методами исследования, ибо нормативного познания нет и не может быть. Но интерес, даже критический, к теории прогресса сохранялся у Сорокина все-таки недолго. Вскоре после выхода монографии он приходит к выводу, что эта концепция находится в явном противоречии не только с наукой, но и с общественной практикой, и главной сферой его интереса становится собственно социология. В 1920 г. выходит его двухтомная "Система социологии". И хотя труд посвящен первым учителям - М.М. Ковалевскому и Е.В. Де-Роберти, это уже новый этап научной биографии ученого. Увлечения молодости к этому времени проходят, и статьи о прогрессе останутся как память о ней. Новый этап научного творчества совпадет не только с мировым признанием, но и с кризисным поворотом в личной жизни: дальнейшее развитие научной биографии Питирима Александровича Сорокина, к сожалению, уже не будет связано с Россией. Вопросы для повторения. 1. Раскройте философско-исторетические посылки формулы прогресса. 2. Дайте характеристику субъективного метода Лаврова и Михайловского. Представитель русского религиозно философского ренессанса |
|
|
|
|
