<<<     ΛΛΛ     >>>   

Сам Достоевский признавался, что его идея о всечеловеческом братстве и призвании русского народа не нова, что она уже высказывалась до него. Действительно, как уже отмечалось, Соловьев сформулировал ее в своей программной работе “Три силы” в 1877 году. Не Западу и не Востоку, но именно “третьей силе”, которую он связывал с русским народом и его государственностью, суждено выполнить роль “воссоздания всечеловечества”. В связи с этим Трубецкой не сомневается, что влияние в данном случае исходило от Соловьева к Достоевскому. С другой стороны, безусловно, идея всечеловечности как призвания русского народа, публицистически и, главное, художественно проработанная великим писателем, вернулась к философу обогащенной и укрепила его идеологические установки, что, в частности, засвидетельствовано тремя речами Соловьева в память Достоевского (1881 - 1883) . Духовное общение с великим писателем и его творчеством укрепило философа в собственной идее о всеединстве. Подводя итог своим исканиям в речи, посвященной Достоевскому, он констатировал: "Верить в царство Божие - значит с верою в Бога соединять веру в человека и веру в природу. Все заблуждения ума, все ложные теории и все практические односторонности и злоупотребления происходили и происходят от разделения этих трех вер. Вся истина и все добро выходят из их внутреннего соединения" . Здесь дано, пожалуй, самое краткое, конспективное определение философии всеединства.

Соловьева и Достоевского сближало и идущее от Достоевского увлечение философией общего дела Н.Ф. Федорова (1829 - 1903). Наряду с критикой западной индустриально-милитаристской цивилизацией, в ней обоим мыслителям импонировала активная позиция ныне живущего поколения по отношению ко всем умершим, трудами и смертью которых оплачено его существование и благополучие. Воскрешение мертвых мыслилось Федоровым как смысл и завершение истории в результате синтеза веры и научного знания . Впрочем, Соловьева, разделявшего общую идею Федорова, смущал натурализм ее воплощения.

Достоевский, прошедший испытания "мертвого дома", научил философа и другому - терпимости по отношению к несовершенству этого мира, к убеждению, что этот мир "не должен быть спасен насильно", ибо даже добро, навязанное насильно, приведет к созданию не "хрустального дворца", о котором мечтал Чернышевский, а "огромного, всечеловеческого муравейника". Эта идея писателя получила блистательное выражение в “Легенде о Великом Инквизиторе”, осуществившем своей волей “рай на земле” для миллионов существ ценой их отказа от свободы во имя хлеба и бросившем Христу дерзкое признание: “Мы не с Тобой, а с ним”, т.е. с сатаной, и несмотря на это прощенном Христом. Отталкиваясь от нравственной посылки своего друга, Соловьев приходит к более сдержанному выводу: "Не в нашей власти решить, когда и как совершится великое дело всечеловечсеского единения. Но поставить его себе как высшую задачу и служить ему во всех делах своих - это в нашей власти. В нашей власти сказать: вот чего мы хотим, вот наша высшая цель и наше знамя - и на другое мы не согласны"

Но солидаризируясь с идеей Достоевского о всечеловечности русского народа как его историческом призвании, Соловьев последовательно критикует сиюминутные политические выпады писателя против “жидов”, поляков, французов, против всей Европы и чужих исповеданий, ибо эта двойственность в воззрениях писателя позволяет использовать его авторитет как искренним сторонниками его идеи всечеловечности, так и ее откровенным противникам из лагеря национал-патриотов. Поэтому, заключает философ, “сторонникам его истинного идеала нельзя без оговорок нельзя становиться под его знамя”

Все это, как подчеркивает Трубецкой, свидетельствует о том, что учение Соловьева о вселенской миссии России не есть только его личное увлечение, но целое течение религиозно-философской мысли, критически переосмысляющее общественные настроения и историософские идеи эпохи . Однако и сам мыслитель оказался не свободным от утопических иллюзий.

4. От свободной теократии - к царству антихриста

Утопический проект вселенской теократии, как реализации Царства Божьего на земле, надолго оставался любимой идеей Соловьева, в реализации которой он видел смысл своей жизни. Проработка этой идеи нашла отражение во многих трудах философа 80-х годов - “История и будущность теократии”, “Россия и вселенская церковь”, “Великий спор и христианская политика” и др.

Разъясняя смысл теократии, отличие ее подлинного содержания от всевозможных подделок, Соловьев писал: "...царство Божие, совершенное в вечной божественной идее ("на небесах"), потенциально присуще нашей природе, необходимо есть вместе с тем нечто совершаемое для нас и через нас. С этой стороны оно есть наше дело, задача нашей деятельности. Это дело и эта задача не могут ограничиваться разрозненным и индивидуальным существованием отдельных лиц. Человек - существо социальное, и высшее дело его жизни, окончательная цель его усилий лежит не в личной судьбе, а в социальных судьбах всего человечества. Как общая внутренняя потенция царства Божия для своей реализации необходимо должна перерасти в индивидуальный нравственный подвиг, так и этот последний для полноты своей неизбежно входит в социальное движение всего человечества, примыкает так или иначе, в данный момент и при данных условиях к общему богочеловеческому процессу всемирной истории" .

Практическую реализацию Божественного замысла свободной теократии в земной истории Соловьев связывал с гармоническим единением трех, разорванных в реальном историческом процессе, сфер деятельности - экономической - общество, политической - государства и духовной - вселенская церковь, которая и объединит, "покроет" два других иерархически более низких начала. На Западе возобладали экономические интересы, выражением которых стало гражданское общество, хотя и раздираемое крайним индивидуализмом и ведущим к своей противоположности - к всеобщему обезличению в мещанстве. В качестве ответной реакции это порождает идеи экономически уравнительного социализма, который является последним словом западной цивилизации. Но в силу исторических обстоятельств на Западе сохранила свою независимость католическая церковь, возвышающаяся над государствами и народами, что делает ее оплотом духовной жизни общества. В России приоритетное развитие получило православное государство, во главе с белым Монархом, т.е. монархом милостью Божией, уже объединившее в своем лоне множество народов различных верований. Оно и призвано стать политической опорой общества свободной теократии на земле. Следует отметить, что теократическая утопия Соловьева формировалась накануне и в начале русско-турецкой войны 1877 - 1878 гг. и последовавшим за этим освобождением славянских народов от многовекового турецкого ига силой русского оружия, когда в русском обществе возобладали монархо-патриотические настроения. Этим последним в определенной мере поддался и философ. Поэтому понятна та резкая критика его этатизма, с которой выступил либерал-государственник Б.Н. Чичерин: “Цель, которую ставит Соловьев, - писал он, - есть осуществление Царства Божия на земле, а путь ее - принудительное действие государственной власти” , т.е. путь, против которого предупреждал и Достоевский. Критика была не совсем корректна в том смысле, что Соловьев, при всем том вел неустанную полемическую борьбу против перерастания народного патриотизма в "зоологический национализм" и империализм. В серии статей этого периода, собранных позже в сборнике "Национальный вопрос в России", он проводит резкую грань между требованиями истинного патриотизма, желающего, чтобы Россия была как можно лучше, и национализмом "фальшивым", исходящим из того, что она и так всех лучше.

Разочаровавшись в российской государственности, скатившейся на позиции откровенной реакции, мыслитель переносит акцент в своей программе теократии с власти на общественность. Однако и общественность России все более представляла собой внутренний разлад, прикрываемый ложью.

Судьбою павшей Византии

Мы научиться не хотим,

И все твердят льстецы России:

Ты - третий Рим, ты - третий Рим! - напишет он позже.

К концу жизни Соловьева постигло окончательное и жестокое разочарование в мессианском предназначении России, во вселенской теократии. Этому способствовало полное безучастие российского общества к положению народа в период голода 1891г., что послужило для Соловьева окончательным свидетельством бездуховности России, отсутствия в ней гражданского общества. Разочарование в России - "третьем Риме" ставило под сомнение всю теократическую идею Соловьева. Так постепенно разрушалась теократическая утопия Вл. Соловьева. Реакцией на это разочарование стало ставшее предсмертным покаянием философа сочинение “Три разговора” с включенной в него “Повестью об антихристе”.

В мучительных сомнениях мыслителя самым страшным было то, что вселенское зло в борьбе с добром принимает обличие добра и тем прельщает неискушенных. Антихрист в заключающей "Три разговора" повести предстал в образе исключительной гениальности, красоты и благородства, с высочайшими проявлениями бескорыстия и деятельной благотворительности. Противопоставляя себя Христу и оправдывая свои притязания, он заявляет:

"Христос, проповедуя и в жизни своей проявляя нравственное добро, был исправителем человечества, я же призван быть благодетелем этого отчасти исправленного, отчасти неисправленного человечества. Я дам всем людям все, что нужно. Христос, как моралист, разделял людей добром и злом, я соединю их благами, которые одинаково нужны и добрым, и злым (...) Христос принес меч, я принесу мир. Он грозил земле страшным последним судом. Но ведь последним судьею буду я, и суд мой будет не судом правды только, а судом милости. Будет и правда в моем суде, но не правда воздаятельная, а правда распределительная. Я всех различу и каждому дам то, что ему нужно" .

Действия антихриста, по меткому замечанию Е. Трубецкого, во многом пародируют здесь прежние идеи автора повести. Антихрист создает теократию, о которой мечтал Соловьев, но без Христа, без любви, основанную на подавлении в человеке свободной воли к добру и искушении его лестью. Ситуация действительно представляется парадоксальной. Как разъясняет смысл этого парадокса Трубецкой, Соловьев в "Трех разговорах" до конца рассчитался со своей идеей теократии, "он почувствовал ее как ложь" . Для самого Соловьева это означало, что мир откололся от Бога, что обетованное тысячелетнее царство на Земле может быть только царством антихриста. На вопрос, поставленный в "Трех разговорах", есть ли мировая сила, способная соединить в исторической жизни божеское начало с человеческим, Соловьев в конце жизни дает отрицательный ответ. Мир, основанный на разделении индивидов, государств, вероисповеданий, находится за пределами подлинной теократии. Духовное объединение и возрождение человечества возможно, но уже по ту сторону истории. В этом мыслитель усматривает развязку исторического процесса, ее конец. И хотя, как замечает один из участников "Разговора", "еще много будет болтовни и суетни на сцене, но драма-то уже давно написана вся до конца, и ни зрителям, ни актерам ничего в ней переменять не позволено" .

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Духовного начал в человеке
Дайте характеристику русской идеи как духовного образования xix века
Дальнейшее развитие истории внесло свои поправки как в сторону реакции
Один из самых ярких представителей русского философского зарубежья
Во многом определившего ее историю