Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
|
«Имя «вольные каменщики»,— обращался Рамсей к парижским масонам,— не следует понимать буквально, в его грубом и материальном смысле, как если бы наши отцы-основатели действительно были простыми каменотесами или талантливыми прорабами, стремившимися усовершенствовать свое ремесло. Наши отцы-основатели были не просто талантливыми архитекторами, посвятив шими все свои знания и умение делу воздвижения зри мых храмов, они были князьями веры и воителями, которые желали просвещать, строить и защищать живые храмы...» — то есть отдельных людей, так как здесь Рам сей имеет в виду рыцарскую присягу защищать пили- фимов, женщин, детей и стариков 9 . В цитируемом отрывке из речи Рамсея, «отца-основателя высших шотландских степеней», снова говорится о преследуемые тамплиеры были по-братски приняты и посвящены в масоны килвиннгской ложей в ШотланДии. В поддержку рыцарской версии нет и логических Доказательств. Очевидность происхождения современ- 169 ного масонства как ответвления средневековой корпора ции вольных каменщиков настолько исчерпывающа, что не оставляет места для поиска какой-либо альтернативной генеалогии.В завершение своей речи Рамсей обратился к тем вре менам, когда по возвращении из Святой земли «князья веры и воители» (судя по всему, Андре Мишель Рамсей не сомневался, что два эти занятия не всегда сочетаются должным образом) основали свои ложи в Европе. Затем, по словам Рамсея, ложи повсюду пришли в упадок. И только в Шотландии им удалось сохранить свое прежнее великолепие |0 . Наряду с сумасбродными фантазиями, психологи чески объяснимыми тем, что аристократ стыдился признать, что средневековые масоны действительно в боль шинстве своем были заняты тяжелой физической работой, Рамсей высказал и ряд интересных мыслей. Кроме рассуждений о космополитизме, в его речи содержится также аналогия, указывающая на связь масонства с мистериями античности, а также важная с исторической точки зрения идея, которую можно считать самой рево люционной идеей XVIII в. Это идея Энциклопедии". Предоставим читателю возможность судить об этом, приведя знаменитый отрывок из парижской речи Рамсея: «Все Великие Мастера в Германии, Англии, Италии и в других странах обращаются с призывом ко всем знающим и умелым людям, входящим в наше братство, соединить усилия, чтобы снабдить необходимым материалом Универсальный словарь свободных искусств и прикладных наук, за исключением только теологии и политики. В Лондоне уже началась работа, и благодаря встрече с нашими братьями ее можно будет завершить в считан ные годы. В словаре предполагается не только дать объяснение технических терминов и их этимологии, но изложить также историю всех наук и ремесел и их прин ципы... Эта работа будет расти из века в век, следуя возрастанию Света...» Впечатляющие слова, особенно если учесть, что Рам сей взялся претворить их в дело. В 1741 г ., четыре года спустя после произнесения своей знаменитой речи, он приступил к написанию первого энциклопедического сло варя, который вышел в свет уже после его смерти в 1752 г . Мы не считаем Рамсея просто «авантюристом», как о нем иногда говорят. Энтузиазм, которым проникнуто каждое слово его парижской речи, слишком искренен, 170 т обы с подобными идеями мог выступить нечестный ловкач. Его неуемную любовь к рыцарской аристократии также можно простить: Рамсей не мог знать тех выводов, к которым пришла историческая критика, судившая о крестовых походах как о предприятии, не имевшем ничего общего с «идеализмом». Рамсей не догадывался, что рыцарская присяга, обязывавшая воина защищать слабых и беззащитных, вовсе не отменяет факта со участия рыцарства в преступлениях своей эпохи. Известно что рыцарство и феодалы-угнетатели были двумя сторонами той же медали. Рамсей мог не знать, что в то самое время, как вос певалась рыцарская любовь к Прекрасной Даме, рыцари безнаказанно насиловали женщин. Все говорили только о том, что рыцари исповедуют любовь к мистической Даме, стремятся обессмертить свое имя под знаком все могущего эроса и т. п. Но никто не говорил, что в повседневной жизни поведение рыцаря отнюдь не было выше стандартов поведения той эпохи. Не стоит вспоминать и о рыцарской нетерпимости к нехристианским религиям. Этой нетерпимости смогли избежать, да и то отчасти, разве что осевшие на Святой земле рыцари, которые вы нуждены были соприкасаться с окружающей их местной культурой. Так что парадокс Рамсея, искреннего побор ника терпимости и универсализма, состоит в том, что свои устремления он освятил ложной эмблемой рыцарских традиций. Мы полагаем также, что Рамсей, пропагандируя рыцарское предание, с одной стороны, вернул культуре лучшие и благородные черты рыцарства, с другой же — и это самое главное — предоставил возможность фран цузской аристократии, переживавшей в тот момент глу бокий кризис идентичности, признать движение вольных каменщиков. Различные степени шотландского обряда «рыцарские» не только по названию. Несмотря на этот специфический фон, шотландский обряд тем не менее подпитывается самыми разнообразными традициями. Главным образом это библейский эзотеризм и тематика розенкрейцерства со всеми герметическими, гностическими и алхимическими их направлениями. В историческом плане следует отвергнуть попытки приравнять шотландский обряд к многочисленным вариантам рыцарских орденов. В частности, речь идет об исследователе геральдики Лучиано Пелличчиони ди Поли, который в своей 171 монографии «Рыцарские ордена в масонстве» пишет, к примеру, о том, что Кристиан Розенкрейцер практиковал обряд, учрежденный царем Хирамом Тирским |3 . Кроме того, нам представляется неоправданным сравнивать специфический масонский эзотержзм со стремлением мо лодых дворянских повес украшать свою жизнь знаками отличия и почетными званиями. Степени, принятые в шотландском обряде, не были изобретены царствующими особами, чтобы подчеркнуть особую торжественность своего свадебного обряда, как, например, был учрежден орден «Золотого Руна», когда Филипп Добрый, герцог Бургундии, в 1430 г . сочетался браком с Изабеллой Пор тугальской. При внимательном рассмотрении в шотланд ских степенях еще и сегодня можно заметить следы глубокой работы, связанной с переосмыслением традиций первоначального масонства. Речь идет о переосмысле нии в новых условиях символики «смиренного ж слав ного» труда средневекового каменщика. Попытаемся прокомментировать теперь некоторые степени шотландского обряда. Четвертая степень принадлежит «Тайному Мастеру», посвященному в культ долга и благоразумия. Мастер становится Тайным Мастером после того, как символически он отыщет «потерянное слово». Он прини мает обет хранить это слово, что требует от него прояв лять лояльность, постоянство и чувство долга. «В горе и радости чувство долга неотвратимо звучит в нас, как бой часов, отмеряющих время»,— гласит поучение, вменяемое Тайному Мастеру. Его долг — углублять в тайне своего сознания личностное понимание легенды о Хи раме. При посвящении в степень Ученика уже упомина лось «завещание», в котором изложены его обязанности. Теперь же в момент посвящения в первую степень шотландского обряда (тоже своего рода ученичества) тема долга снова становится ведущей. Та же тема цик лически возвращается вплоть до самых высоких степеней. 172 Согласно Джузеппе Мадзини, «долг состоит в следую щем: отдельный человек во всех проявлениях и поступках своей жизни, свершаемой во имя любви к Богу и человеку, воплощает собой все то, что, как он верит, является относительной правдой или абсолютной исти ной» !4 . Подчеркнем, что этическая норма, предписы вающая человеку повиноваться голосу собственной сове сти, соотносить свои поступки с Высшим законом нравст венности, имеет древние корни. Священный текст ин-дуистов «Бхагавадгата» (записанный в позднее время, но сформировавшийся за несколько веков до н. э.) содержит основополагающую формулировку закона нравственного долга. Кришна объявляет, что истинно свободный чело век — тот, кто не пытается судорожно вцепиться в плоды своего труда, тот, кто поступает согласно внутренней ценности своих поступков 15 . Однако «долг» не может пребывать исключительно на стороне индивидуального сознания. Ведь слишком часто чувство долга оказывается искаженным под давлением эмоций или общественно- культурных обстоятельств. Если бы «долг» измерялся только индивидуальным сознанием, то в таком случае можно было бы оправдать любой, даже самый жестокий поступок. Достаточно сказать самому себе, что мой по ступок был продиктован совестью, пусть даже и при по мутненном сознании. Подобное оправдание неправомер но, да и невозможно. При исполнении долга индивидуаль ное и универсальное (если угодно, социальное) должны идти рука об руку, как об этом писал Кант, полагавший, что человек должен действовать таким образом, чтобы максимум его воли неизменно имел ценность принципа универсального закона. Масонство, претендующее на синтез индивидуального и универсального, говорит о долге как о свободе действующего человека.По Мадзини, Тайный Мастер признает, что основа долженствования заключена в Боге. Крупнейший деятель итальянского Рисорджименто писал так: «Если допус тить,, что нет священного, нерушимого, не созданного людьми закона, то по каким нормам судить, является ли тот или иной поступок справедливым или несправедли вым? Во имя кого, во имя чего станем мы тогда протестовать, видя угнетение и неравенство? Без Бога нет другого господина, кроме Факта...» |6 * * По-итальянски — « Fatto », то есть содеянное, уже свершившееся. — Прим. перев. Поскольку основанием инициационной практики масонства является традиция |
|
|
|
|
