<<<     ΛΛΛ     >>>   

533

ных городов пожелало также иметь и свои базилики. Не все эти здания исчезли. Существуют еще значительные развалины базилики Константина; в 1871 г. произведены были раскопки того места, где стояла базилика Julia, и кроме того удалось определить расположение частей базилики Ulpia. Довольно хорошо сохранилась помпейская базилика.

Базилика представляет собой продолговатый прямоугольник, разделенный на три части двумя параллельными рядами колонн или столбов, как некоторые из наших церквей. В базилике Julia средняя часть (обыкновенно эти части называются «кораблями» — nef) имеет в длину 82 метра и в ширину 16 м. Задняя стенка базилики часто имеет форму полукруглой абсиды: здесь именно возвышалась эстрада, на которой заседал суд. Таково, напр., устройство базилики во дворце Домициана. Подобная же абсида есть и в базилике Константина. В Ulpia мы видим две абсиды, расположенные одна против

534

другой. Наоборот, нет ни малейших следов абсиды в базилике Julia. В Помпеях судейская эстрада примыкала к прямой стене.

Здание базилики было иногда открыто, иногда окружено стенами. Над ним устаивался или свод, или обыкновенный потолок, или сволок, бревна которого были видны. Кровля базилики Ulpia была сделана частью из бронзы. Украшалось помещение статуями и золочеными трофеями. Как внутри, так и снаружи, базилика поражала обилием драгоценных материалов и разнообразных художественных произведений, благодаря щедрости строителей, которые таким великолепием старались удовлетворить своему тщеславию. Колонны в базилике Aemilia, напр., были из фригийского мрамора, а строитель ее, П. Эмилий, увешал их, кроме того, великолепными щитами; эта базилика украшена была также бронзой, золотом и живописью. Базилика Julia была вымощена мрамором. Обыкновенно над боковыми галереями устраивались хоры, с которых публика могла видеть средний корабль здания.

Базилика служила в одно и то же время и зданием суда, и залом присутственных мест, и биржей, и местом для прогулки и разговоров со знакомыми. Она не имела, собственно, специального назначения и служила для самых разнообразных надобностей. В базилике творили суд, потому что здесь можно было найти убежище от солнца и дождя, но сюда являлись также и для болтовни, игры, прогулки; а в портиках, окружавших базилику, торговцы устраивали свои лавочки.

Во все времена адвокаты отказывались от того, что можно было бы назвать жалованьем, определенной заработной платой, но они ничего не теряли вследствие этого: услуги, на которые нет определенной таксы, оплачиваются обыкновенно дороже всех других. Для обозначения платы за те услуги, которые они оказывали своим клиентам, римские адвокаты придумали слово honorarium, перешедшее затем и в современные европейские языки.

В речах Цицерона мы имеем много указаний на продажность судей, но, если бы судьи, в свою очередь, сообщили нам сведения о барышах адвокатов, то мы увидели бы, что этим последним доставалась львиная доля. Lex Cincia — закон, запрещающий адвокатам принимать подарки деньгами или натурой, существовал уже за 100 лет до рождения Цицерона (он был издан в 204 г. до Р. X.). Таким образом, злоупотребления адвокатов оказываются очень древними, и вышеупомянутый закон скорее устанавливает факт их

535

существования, чем уничтожает их: трудно ведь, в самом деле, перехватывать деньги при переходе их из рук в руки. Во всяком случае, закон этот успел выйти из употребления, и лишь в эпоху империи произведена была попытка восстановить его: Август постановил: адвокатов, уличенных в принятии платы, наказывать штрафом в четыре раза большим, чем полученная сумма. Но сила вещей взяла верх, и Клавдий отменил lex Cincia, по крайней мере по отношению к подаркам, не превышающим 10000 сестерций. Эта же сумма была допускаема и во времена Плиния Младшего, но уплачивать гонорар позволялось лишь по окончании дела: на суде же адвокат должен был давать клятву, что ничего не получил, а клиент, что ничего не дал. Бессилие всех этих предписаний очевидно: рядом с бедным адвокатом, который получает от своего страдающего подагрой клиента мешок бобов, мы видим Вибия Криспа, оратора времен империи, нажившего себе колоссальное состояние.

В последний век республики, оратор Филипп (которого Катулл назвал вором, что возбуждало лишь смех) был знаменит своими драгоценными рыбными садками, свидетельствовавшими о безумной роскоши. Очевидно, совесть Филиппа, запрещавшая ему быть щедрым по отношении к народу, нисколько не мешала пользоваться щедротами своих клиентов. Красе вел такую же жизнь и проявлял такие же вкусы к расточительности, как и Филипп: он дошел до того, что однажды надел траур по случаю кончины мурены. Но самым жадным из ораторов был Гортензий, которого прозвали именем одной танцовщицы, Дионисии, ввиду распущенности как его поведения, так и красноречия. При этом он нисколько не скрывал своей алчности; однажды, напр., Гортензий защищал в суде фальшивое завещание, в котором ему вместе с Крассом была отказана известная сумма: ведь надо же было ему кормить миног в своем баульском имении, миног, для которых он, обыкновенно, закупал всю рыбу на рынке! Известно, что Веррес разделил на три части все, что он награбил в Сицилии: одну он предназначал для себя, другую — для адвокатов, третью — для судей; что касается адвокатов, то из них один только Гортензий, согласившись сделаться соучастником преступлений Верреса, участвовал в дележе его добычи.

Цицерон, по крайней мере, не принимал подарков натурой, если не считать книг, да и то он заручился предварительно у одного юриста очень свободным толкованием lex Cincia. Таким образом, в деле гонораров, как и во всем остальном, Цицерон оказывается одним из самых честных людей своего времени. А между тем, главным источником его благосостояния была именно адвокатская деятельность. Мы еще можем поверить вместе с Плутархом, что его наследственное имущество, с прибавкой приданого Теренции, давало ему в начале карьеры возможность проявлять бескорыстие, тем более замечательное, что оно было очень редким в те времена. Но как

536

могло хватать этих скудных средств на расходы по его эдильству и многочисленным кандидатурам, на роскошную жизнь, которую он вел впоследствии? Если у него были тысячи способов тратить деньги, то должно было быть столько же и источников для их добывания. Весьма вероятно, что приношения тяжущихся доставляли немалую долю средств, необходимых для такой жизни; а они достигали иногда значительных размеров, если верно то, что за свой палатинский дом он заплатил наличными деньгами 2 миллиона сестерций, которые занял у своего клиента Суллы, а потом забыл отдать. Чьими еще карманами пользовался он для того, чтобы купить себе имения в Тускуле, в Формиях, наполнить их прекрасными статуями, драгоценной мебелью, которая иногда обходилась не дешевле дома, так как за один только стол он заплатил 10000 сестерций? Откуда он взял приданое своей дочери Туллии, а также деньги на содержание сына, этого ребенка «такого скромного и кроткого», из которого впоследствии вышел юноша далеко не примерный?

Независимо от прижизненных подарков, болыпую часть этих средств Цицерон получал от щедрот завещателей, так как в Риме весьма распространен был обычай делать своими наследниками разных именитых людей: помещение их имени в завещании для них было почетом, а само завещание делало более действительным. Вот почему Цицерон значится рядом со смертельным врагом своим Клодием в завещании одного банкира. Очевидно, этот обычай был особенно выгоден для знаменитых адвокатов, которые кичились подобной щедростью завещателей: «Я получил по разным завещаниям более 20-ти миллионов сестерций», — говорит Цицерон в конце своей карьеры. Но это не дает, конечно, права повторять вместе с автором одного сочинения, приписываемого Саллюстию, что Цицерон «разжирел, питаясь кровью обвиняемых и эксплуатируя их несчастья». Такие напыщенно-декламаторские выражения совершенно несправедливы по отношению к человеку, который, живя в городе, где слава требовала соответствующей обстановки, должен был уступать обычаю и считаться с нуждами своего положения; к тому же он получал вознаграждение не большее, чем другие, за талант, стоивший во всяком случае дороже.

Оратор не должен браться за защиту всякого клиента без различия; спасительная гавань его красноречия не должна быть открыта для всех, даже для пиратов; пусть он руководствуется в

537

своей адвокатской деятельности существом каждого данного дела. Однако, ввиду того, что один человек не в состоянии вести все добросовестные тяжбы, а таковых значительное большинство, то при выборе он может руководствоваться рекомендациями и личными качествами своих клиентов. Но при этом он должен остерегаться, как бы не поддаться тщеславию двоякого рода: или предлагая свои услуги сильным людям в борьбе с людьми маленькими; или защищая только маленьких людей от сильных, в чем, пожалуй, еще больше тщеславия; ибо не положение человека делает его дело правым или неправым. Если он взялся за дело, которое вначале показалось ему достойным, а потом, во время обсуждения, он сознает его неправоту, то пусть он не стыдится отказаться от этого дела, заявив своему клиенту правду...

Должен ли адвокат всегда вести дело бесплатно? Об этом еще можно спорить. На первый взгляд вопрос этот решается сам собой, ибо кто не знает, что было бы гораздо почетнее, гораздо достойнее свободных искусств и самого оратора, если бы он не продавал своих услуг, не унижал этим значения такого большого благодеяния; тем более, что многие вещи могут показаться гадкими уже вследствие одного того, что их оценивают на деньги. Как говорится, это ясно даже слепому. Таким образом, всякий оратор, у которого есть достаточные средства, свидетельствует о низости своей грязной души, если требует плату. Если же его доходы ограничены и нуждаются в пополнении, то, следуя примеру всех мудрецов, он может допустить, чтобы его услуги оплачивались... Вознаграждение в таком случае является не только справедливым, но и необходимым, потому что оратор, вынужденный по самому свойству своей профессии посвящать все свое время чужим делам, не в состоянии удовлетворять свои потребности иным трудом.

Однако тут надо соблюдать известную меру, и очень важно в данном случае, с кого он берет, сколько и до каких пределов. Подальше от разбойничьего обычая брать с клиента, сообразуясь с опасностью его положения; это обычай, который должен внушать отвращение мало-мальски порядочному человеку... Оратор не должен зарабатывать больше, чем ему нужно на его жизненные потребности;

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

С помощью своего господина
Потому повсюду аристократическая партия была его союзницей
Этому юпитеру полководец победитель посвящал лучшую добычу доспехи
Убитых во время самого боя обыкновенно было очень незначительным неприятеля позиции
Приговор постановлялся таким же образом императору беспокойство