<<<     ΛΛΛ     >>>   

К весне 1949 г. охота на ведьм постепенно стихает по всей стране и во всех областях культуры. В марте 1950 года группа советских архитекторов получает сталинские премии за 1949 год. Среди лауреатов ученики Жолтовского Г. Захаров и З. Чернышева (за станцию метро «Курская»), Л.Поляков (за станцию метро «Калужская») и сам Жолтовский – за жилой дом на Большой Калужской улице. За тот самый дом, который еще год назад дружно поносили в прессе.

Сталин очень любил такие шутки. Те люди, которые раньше по приказу свыше травили Жолтовского и его школу, теперь оказались в идиотском положении, а их бывшие жертвы торжествовали победу. Впрочем, юмор Сталина можно усмотреть и в том, что Захаров и Чернышева получили премию первой степени, а патриарх Жолтовский – только второй.
Ситуация с травлей, а потом реабилитацией Жолтовского показывает, какими качествами должна была обладать сталинская архитектурная критика. Она ни в коем случае не могла опираться на некое подобие связной теории, потому что заранее никогда нельзя было наверняка сказать, кого придется ругать и за что. Теоретические разработки не определяли художественные взгляды критиков, а сами были результатом анализа спущенных сверху, и потому безошибочных оценок. Теоретические предпосылки следовало формулировать как можно менее конкретно, по возможности вообще избегая искусствоведческих терминов и заменяя их лексикой из области марксистской философии. Например, архитектура социалистического реализма – это архитектура, в которой форма соответствует содержанию, соблюдаются национальные классические традиции, ярко выражен принцип ансамблевого градостроительства и социалистической идейности, проявляется сталинская забота о людях. Более конкретно выражаться опасно. Во-первых, это могло было быть истолковано как проявление «формализма», а во-вторых, могло оказаться, что какой-нибудь очередной, увенчанный сталинской премией шедевр не подпадает под эти критерии.

10. Монумент Победы

Мысли о реорганизации Красной площади, видимо, никогда не оставляли Сталина. Он начал с мавзолея и все последующие четверть века перебирал варианты застройки. Под угрозой сноса оказывались то храм Василия Блаженного (согласно легенде), то ГУМ, то Исторический музей.

В1947 г. была создана специальная комиссия, по подготовке к празднованию 800-летия Москвы под руководством А.Жданова. В нее входили также Л.Берия, Н.Вознесенский, Г.Маленков, А.Косыгин, Н.Власик, И.Спиридонов, А.Мордвинов, Б.Иофан, Д.Чечулин, и Г.Симонов. Первые четверо были высшим партийным начальством, последние – высшим архитектурным.

Комиссия помимо прочего обсуждала вопрос об установке на Красной площади Памятника Победы. В обсуждении участвовали также архитекторы А. Щусев, В. Гельфрейх, В.Шквариков, В. Кусаков, скульпторы С. Меркуров и В. Мухина. Председатель комитета по делам Архитектуры при Совмине СССР Г.Симонов докладывал Жданову 20 июня 1947 г. о том, что разработаны три предложения по размещению Памятника Победы на Красной площади:

«а) предложение о сооружении памятника Победы с использованием Сенатской башни как пьедестала и постановки на ней фигуры товарища Сталина, олицетворяющего победу нашей Родины в Великой отечественной войне. Трибуны перестраиваются вновь с размещением по верху их протяженного скульптурного фриза, заканчивающегося на краях двумя скульптурными группами.

б) предложение о сооружении памятника Победы у здания Гума по оси Мавзолея Ленина с коренной реконструкцией 1-й линии ГУМА и с образованием в центральной части фасада Гума большой полукруглой ниши, служащей фоном для памятника Победы. Вновь образуемая стена ГУМа и стена Красной площади используются по трибуны.
в) предложение о сооружении крупного архитектурно-скульптурного памятника Победы при въезде на Красную площадь на месте Исторического музея. В этом случае здание Исторического музея может быть передвинуто на угол Никольской улицы или снесено. Здание ГУМа может быть использовано под размещение исторического музея.

Учитывая изложенные выше соображения и принимая во внимание большую идейно-художественную значимость сооружения памятника Победы, комиссия считает наиболее правильным размещение крупного архитектурно-скульптурного монумента Победы при въезде на Красную площадь на месте Исторического музея».54

В августе появляется постановление Совета Министров СССР, в котором утверждается вариант со сносом Исторического музея. Трудно сказать, почему из этой затеи так ничего и не вышло. Возможно потому что строительство высотных домов, решение о котором было принято еще в январе 1947 г. больше увлекло Сталина.

Можно предположить, что все три предложенных комиссией варианта установки памятника не были ею придуманы самостоятельно, а оформляли брошенные Сталиным идеи. Предпочтение третьего варианта тоже явно опиралось на высказанное Сталиным пожелание. Трудно себе представить, чтобы кто-нибудь осмелился самостоятельно высказаться против идеи установки статуи Сталина на Сенатской башне прямо над мавзолеем. Такое решение могло исходить только от самого Сталина.

Времена изменились. На защиту Исторического музея, как 14 лет назад на защиту Сухаревой башни, никто из архитекторов выступить не мог. Это было бы самоубийством.
Где-то в архивах могли наверное сохраниться и эскизы всех трех вариантов. Статуя Сталина на кремлевской башне, осеняющая мавзолей Ленина и окруженная скульптурными группами – это должно было быть сильное зрелище. Вероятно, слишком сильное даже для Сталина.

11. Небоскребы

Строительство Дворца Советов было прервано войной. Потом идея начала чахнуть, но проектирование не прекращалось. Сталин продолжал забавляться. Иофан непрерывно переделывал проект. Он то уменьшался, то опять подрастал, то опять уменьшался. С 1947 по 1956 г. Иофан сделал шесть вариантов уменьшенного проекта.

Всерьез отнесся Сталин к другой идеи – строительству небоскребов в Москве. Она-то была реализована в фантастически короткие сроки.

Во всех публикациях того времени о проектировании и строительстве высотных домов в Москве говорится, что идея их создания принадлежит Сталину. То же самое пишет и Хрущев в своих мемуарах: «Помню как у Сталина возникла идея построить высотные здания. Мы закончили войну Победой, нас признали победителями, к нам, говорил он, станут ездить иностранцы, ходить по Москве, а в ней нет высотных зданий. Они будут сравнивать Москву с капиталистическими столицами. Мы потерпим моральный ущерб».55

Не приходиться сомневаться, что личного творчества Сталина в высотных домах не меньше, чем во Дворце Советов.

В истории проектирования и строительства высотных домов много странного. В литературе совершенно не упоминается о том, кто и когда разработал схему размещения высотных зданий на генеральном плане Москвы. С января 1947 года, когда было принято решение о строительстве высотных зданий, по апрель 1949, когда было опубликовано сообщения о награждении всех авторов сталинскими премиями за 1948 год, в прессу не проникало никакой информации о ходе проектирования. Не было устроено никаких, даже формальных, конкурсов, Не публиковались эскизы и промежуточные результаты проектирования. Подбор архитекторов, контроль за проектированием и строительством был поручен Берии, то есть Министерству внутренних дел. Это означало, что речь идет о проекте огромной государственной важности, что он должен быть выполнен в кратчайшие сроки и что руководитель проекта имеет право неограниченного распоряжения государственными ресурсами, что в нищей и разрушенной стране имело огромное значение. Параллельно с руководством строительством высотных домов Берия тогда же курировал «атомный проект» - создание первых советских атомных и водородных бомб – с которым справился не менее блестяще.

Премии – не за постройки, а еще только за эскизные проекты - получили авторы всех восьми зданий. Ясно, что этот результат был запрограммирован заранее. Отбор авторов проектов в 1947 г. означал отбор кандидатов на сталинские премии и кандидатов в будущую архитектурную элиту. Первые лица недавней архитектурной иерархии – Алабян, Иофан, Щусев, Жолтовский, Веснины – в число авторов не попали. Из прежней элиты лауреатами стали, то есть сохранили и укрепили свое положение в иерархии – Анатолий Мордвинов, Дмитрий Чечулин, Владимир Гельфрейх. Бросается в глаза соответствие между степенью премии, размером здания и иерархическим статусом авторов.
Сталинские премии первой степени получили:
за проект 26-этажного здания МГУ (180 м) – действительные члены Академиии Архитектуры СССР Лев Руднев (руководитель) и Сергей Чернышев, архитекторы Павел Абросимов и Александр Хряков;
за проект 32-этажного административного здания в Зарядье напротив Кремля (275 м) – действительный член Академии архитектуры СССР Дмитрий Чечулин;
за проект 26-этажного здания гостиницы на Дорогомиловской набережной (170 м) - действительный член Академии архитектуры СССР Анатолий Мордвинов;
за проект 20-этажного административного здания на Смоленской площади (120 м, без надстроенного в 1951 шпиля) - действительный член Академии архитектуры СССР Владимир Гельфрейх (руководитель) и архитектор Михаил Минкус.
Сталинские премии второй степени получили:
за проект 17-этажного здания гостиницы на Каланчевской улице (гстиницы Ленинград) – член-корреспондент Академии архитектуры СССР Леонид Поляков и архитектор Александр Борецкий;
За проект 17-этажного жилого дома на Котельнической набережной (157 м) – архитектор Андрей Ростковский (руководитель Дмитрий Чечулин);
за проект 16-этажного жилого дома на площади Восстания (120 м) – архитекторы Михаил Посохин и Ашот Мдоянц;
за проект 16-этажного жилого и административного здания у Красных ворот (110 м) – архитекторы Алексей Душкин и Борис Мезенцев.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Как с архитектурной идеей
Во фразе кагановича содержится скрытая цитата из сталина
Хмельницкий Д. Сталин и архитектура истории России 9 архитектура