<<<     ΛΛΛ     >>>   

«Капитал», как известно, начинается с понятия товара. Сначала Маркс определяет субстанцию товара – человеческий труд; затем различает два простых всеобщих момента этой субстанции – конкретный труд, создающий потребительную стоимость вещи, и абстрактный труд, образующий стоимость товара; после чего переходит к анализу формы стоимости. В простой форме стоимости он опять-таки различает два «нераздельных момента» 12 – относительную форму выражения стоимости и эквивалентную форму. Конкретные формы стоимости – единичная, развернутая, всеобщая и денежная – отличаются, в сущности, только особенным соотношением этих абстрактных всеобщих моментов бытия товара 13.

Заметим, что это пока еще чисто умозрительная история товарного обмена – череда идеальных форм стоимости, вырастающих одна из другой согласно законам диалектической логики; Маркс ничего не сообщает о реальных явлениях обмена, когда-либо имевших место в истории человечества. Здесь нет ни малейшего следа, ни тени эмпирического обобщения. Маркс начисто забывает о всех частных феноменах обмена товаров, словно они не существуют, до тех пор, пока субстанция и ее атрибуты (формы стоимости), модусами которых все эти феномены являются, не подверглись исследованию in abstracto.

Истинность так понятой истории обмена не зависит от наличия или отсутствия подтверждающих ее свидетельств, поэтому ее нельзя опровергнуть или даже усовершенствовать, открыв какие-либо новые, неизвестные Марксу факты. В этом смысле первая глава «Капитала» содержит абсолютную истину истории товарного обмена.

Тот же самый метод восхождения от абстрактного определения субстанции к конкретному многообразию явлений, представших как «положенная» 14 в своих простых моментах субстанция, действует у Маркса при мысленном «расчленении» капиталистической экономики в целом. Сперва добываются «всеобщие абстрактные определения, которые поэтому более или менее присущи всем формам общества», – меновые стоимости, деньги, цены, – но которые только в буржуазном обществе становятся определениями субстанции. Все последующие категории бытия этого общества – капитал, наемный труд, земельная собственность и прочие – надлежит представить как полагание тех первых абстракций, так что в итоге (в заключительном разделе – о мировом рынке) «производство, а также и каждый из его моментов, положено как совокупное целое» 15.

Положенные, то есть осуществившиеся в действительной истории общества, абстрактные моменты субстанции Маркс в Grundrisse именует «практически истинными абстракциями».

Пользуясь гегелевскими категориями и феноменологическим методом, Маркс, однако, специально оговаривается, что теоретический акт полагания категорий и возведения абстрактного в конкретное «ни в коем случае не есть процесс возникновения самого конкретного», как представлял себе дело Гегель. Тем не менее, это единственный верный метод, каким мышление усваивает себе конкретное 16. Иными словами, когда Гегель пишет, что конкретное возникает посредством «нисхождения» абстрактных всеобщих моментов субстанции, духа, – в мир единичных и конечных вещей, он ошибочно принимает это логическое движение категорий за реальный исторический, то есть протекающий «во времени» 17, акт.

У Маркса мы находим подходящий метод для исследования всемирной истории. Однако он почему-то не воспользовался этим методом в общей теории экономических формаций, не вывел их определения с той же теоретической строгостью, что и определения форм стоимости, хотя располагал достаточным для решения этой задачи логическим инструментарием. Понятие экономической формации остается у Маркса наполовину эмпирическим (об этом свидетельствует хотя бы то, что в разных работах он упоминает разное число формаций). Я попытаюсь исправить это положение вещей, воспользовавшись его собственным методом и, в качестве строительного материала, отдельными фрагментами его исторической теории.

IV

Прежде чем станет возможным определить субстанцию человеческой истории, придется условиться относительно пары постулатов, которые мы находим уже готовыми в «Этике» Спинозы (там это – полноправные теоремы):

«Всякая вещь, поскольку она существует в себе (in se), стремится продолжать свое бытие». И это «стремление (conatus) вещи продолжать свое бытие есть не что иное, как сама актуальная сущность вещи» 18.

Идея о стремлении вещей к сохранению их бытия имеет весьма древнюю родословную. Ее открытие приписывают перипатетикам, позже находят в сочинениях стоиков и схоластиков, Декарта и Гоббса. У Спинозы она приобретает значение всеобщего принципа бытия. В неорганической природе conatus обнаруживает себя как инерция движения тел 19; в органическом мире – как естественная потребность (appetitus), побуждающая живое тело к действованию ради сохранения своего бытия.

В этом отношении человек ничем не отличается от прочих живых существ. Appetitus, пишет Спиноза, «есть не что иное, как самая сущность человека, из природы которого с необходимостью вытекает то, что служит к его сохранению, и, таким образом, человек является определенным (determinatus est) к действованию в этом направлении» 20.

Очевидный недостаток данного определения заключается в том, что Спиноза принимает за сущность человека нечто общее для всех живых существ и не указывает, в чем же конкретно заключается особая, свойственная только человеку форма осуществления этой сущности. Впоследствии Маркс показал, что специфически человеческой формой осуществления естественной потребности является труд.

В труде мы находим настоящую субстанцию всемирной истории. Что же такое труд? Его «действующей причиной» (causa efficiens) является естественная потребность: она побуждает человека трудиться и потому ею одной, а не способностью к целеполаганию 21 и не устройством мозга или руки, надлежит объяснять природу труда вообще.

Перед началом труда органическая потребность выступает двойственным образом: реально, в форме физического тела человека, и в интенциональной форме предмета потребности. Эти условия труда ничем не отличаются от естественных условий бытия всех живых существ. Особенность труда заключается в том, что он не просто погашает органическую потребность, а сохраняет ее в новой предметной форме – потребительной стоимости. Следовательно, сущность труда кроется в способности человека отделить и противопоставить себе в виде особой вещи форму собственной органической потребности 22.

Вызываемый к жизни и направляемый ею, труд не поглощает объективное бытие своего предмета, но запечатлевает на его теле образ человеческой потребности. Предмет при этом сохраняет свою объективность, не превращаясь в неорганическое продолжение морфологии субъекта, как паутина, которую плетет паук, или восковые ячейки пчел. Существование потребительной стоимости протекает по иным законам, нежели существование человеческого тела, у нее имеется своя, особая жизнь в мире человеческого общения.

Овнешнение (Entau?erung) органической потребности – вот то единственное определение, которое делает некоторую «работу» разновидностью «труда». Однако простое понятие труда не исчерпывается только определением его сущности, в это понятие должно еще войти всеобщее определение формы, то есть абстрактных моментов труда.

1. При своем первом появлении на свет труд выступает как потенция живого тела – рабочая сила, которой человек располагает от природы. Это пока что не способность к какому-то отдельному виду труда – к земледелию, строительству или к чему-либо ещё; в форме естественно присущей человеку рабочей силы труд, как нечто целостное и универсальное, стоит над всяким особым своим проявлением; это абсолютное отсутствие прирождённых человеческому организму схем труда (абстрактное тождество труда с собой) позволяет человеку свободно придавать своей жизненной энергии любую диктуемую потребностью форму.

Рабочая сила – это «просто труд, абстрактный труд, труд, абсолютно безразличный по отношению к своей особенной определенности, но способный к любой определенности», говорится в рукописях Маркса. Рассматривая труд в его первом, «чисто субъективном существовании», Маркс пишет: «Эта предметность [труда] может быть лишь предметностью, неотделимой от личности, лишь такой предметностью которая совпадает с непосредственной телесностью личности». В этой форме своего бытия труд «отделен от всех средств труда и предметов труда, от всей своей объективности» и «существует в качестве абстракции от этих моментов его реальной действительности». В отношении к своей субстанции, органической потребности, труд выступает «в качестве не-стоимости, а потому чисто предметной потребительной стоимости, существующей без опосредствования» [чем-либо объективным: внешним предметом потребности либо орудием] 23.

Противоречие этой формы в себе бытия труда заключается в том, что, будучи естественной способностью живого, предметного существа, труд сам по себе не-предметен и существует всего лишь в потенции или, как выразился бы Аристотель, dynamei.

2. Поскольку труд, как потенция человеческого тела, остается равнодушным к конкретной определенности и существует чисто негативно, постольку его действительное осуществление происходит посредством негации, потребления структуры и физических кондиций человеческого организма. Вторая абстрактная всеобщая форма труда – живая деятельность 24.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Сочинения
Генезис феодальной формы собственности на западе совершается уже внутри общества вторичной формации формации отношения