<<<     ΛΛΛ     >>>   

Спрашивается, затрагивают ли эти различия субстанцию труда?

Относительно первого следует заметить, что различия форм личной эксплуатации превосходно объясняются соображениями эффективности использования чужого труда в тех или иных природных условиях. Например, со времен Колумеллы считалось аксиомой, что рабский труд мало пригоден для зернового хозяйства 44, но является достаточно эффективным для возделывания плантационных культур (винограда, оливок). Отсюда понятно, почему, скажем, на севере и северо-западе Европы, где природные условия требовали интенсивной обработки земли, рабство попросту не могло существовать как эффективная система хозяйства. Там доминировали иные, косвенные формы личной зависимости, в частности феодальные отношения.

Второе различие непосредственно касается субстанции труда, учитывая, что генезис феодальной формы собственности на Западе совершается уже внутри общества вторичной формации (римского), с использованием обломков его экономических и правовых форм. Но это обстоятельство вовсе не доказывает, что феодализм выходит за пределы вторичной экономической формации.

Историки нередко склонны усматривать феодализм всюду, где «есть те социальные учреждения, в основе которых лежит выделение из общей массы живущего для службы царю господствующего слоя и содержание его при помощи привилегированного землевладения, рент и барщины зависимого и безоружного населения, будут ли то чиновничьи лены в Египте и Вавилоне или спартанское государственное устройство» 45. Здесь совершается абстракция от субстанциальной черты отношений зависимости вторичной формации – их личного характера. С устранением этой детали понятие феодализма оказывается предельно широким и легко применяется даже к тоталитарным государствам недавнего времени.

Личная зависимость не сводится к простому принуждению, в древних обществах она невозможна потому, что там еще нет личности как таковой. Условием возникновения личности в экономическом смысле стала архаическая частная собственность работника на землю – «клер» гражданина греческого полиса, «хередиум» римлянина, «аллод» у франков, «одаль» у норвежцев, «фолькленд» у англосаксов и так далее. Вот настоящая причина того, почему древние восточные общества, несмотря на практиковавшиеся там разнообразные формы экономического принуждения, неверно было бы причислять к вторичной экономической формации: личные отношения зависимости могут сложиться не раньше, чем труд сформирует индивида как личность, что в условиях непосредственно-общей собственности на землю не представляется возможным.

Личные отношения зависимости всегда скрыты под вещной оболочкой: раб – это вещь, принадлежащая другому, и в качестве вещи подлежит обмену или продаже, но это вещь особая, наделенная признаками личности – душой (аристотелевский organon empsychon, одушевленное орудие) или, по меньшей мере, речью (instrumentum vocale). Феодальные же отношения личной зависимости вообще на всех уровнях опосредствуются вещными отношениями (собственности на землю), практически сливаясь с ними, а работник превращается в элемент земельной собственности, в servus glebae 46.

Эту вещную форму труда тоже нередко рассматривают абстрактно, вследствие чего, к примеру, сеньория представляется «как огромное предприятие..., в котором заработная плата была обычно заменена предоставлением земли» 47. Сходным образом Марк Блок трактует и римскую латифундию, следуя влиятельной в те времена традиции Э. Мейера и М.И. Ростовцева. Однако, несмотря на то, что слой вещных отношений на протяжении истории вторичной формации делается все толще, личные отношения до конца сохраняются в ее основе 48.

VIII Капиталистическая формация

1. Все элементы капиталистической собственности появляются внутри предшествующих форм, где они существуют как побочные или случайные образования. Капитал как таковой (увеличивающая себя стоимость) является на свет в своей простой, денежной форме в отдельных торговых городах. Наемный труд был известен еще египтянам, он непременно начинает применяться повсюду, где действуют сложные механические сооружения (судоходство, военное дело, некоторые виды строительных работ) или социальные «мегамашины» (государственные институты, армии).

Военное предприятие, как субстанциальная форма труда вторичной формации, совершает решающий шаг в направлении более высокой формы собственности 49. Оно собирает внутри себя оба элемента капиталистической собственности, до тех пор существовавшие лишь по отдельности, – наемный труд и капитал, причем капитал впервые в истории выступает тут в своей основной форме (в форме орудий труда: военных машин и снаряжения), – а также способствует сосредоточению общественного богатства в его денежной форме в руках немногих собственников, то есть осуществляет первоначальное накопление стоимости, требуемое для ее превращения в промышленный капитал 50.

2. Изменения, которые претерпевает субстанция труда в капиталистической экономике, заключаются в следующем. Место предпосылок, найденных трудом в природе, – таких как рабочая сила, земля и естественные формы общения, – заступают условия, которые созданы трудом и являются моментами его субстанции: живой и овеществленный труд. Причем соотношение этих моментов таково, что «живой труд является лишь средством для того, чтобы увеличить стоимость овеществленного, мертвого труда, вдохнуть в него живую душу, но утратить при этом свою собственную душу»; иначе говоря, «вещные условия живого труда... полагаются как чуждые самостоятельные сущности» 51.

Третья, вещная форма бытия труда становится субъектом капиталистических форм собственности, в свою очередь превращаясь из абстрактного момента субстанции в ее полномочного представителя, и выступает в отчужденной, то есть обособленной от трех остальных моментов, исторической форме: «Ударение ставится не на опредмеченности [овеществленности], а на отчужденности [Entfremdet-, Entau?ert-, Verau?ertsein], на принадлежности огромного предметного могущества, которое сам общественный труд противопоставил себе как один из своих моментов, – на принадлежности этого могущества не рабочему, а персонифицированным условиям производства, т. е. капиталу» 52.

Маркс исчерпывающим образом описал это овеществление и отчуждение всех сторон человеческого бытия, хотя порядком ошибался в оценке потенциала и прочности капиталистической формации и, что много серьезнее, в определении средств ее превращения в более высокую формацию.

3. В непосредственном акте труда овеществленный труд начинает доминировать с появлением механических машин. Обретая форму машины, орудие труда перестает быть простым проводником человеческой деятельности и мертвым продолжением органов тела. Конкретная определенность труда, ради которой человек веками совершенствовал органы своего тела, переходит теперь к машине; интеллектуальная деятельность отрывается от физической и абстрактно противостоит ей, выступая на стороне машины. Орудие труда получает преимущественное развитие в отношении к рабочей силе, овеществленный труд – в отношении к живому, а стоимость – в отношении к потребительной стоимости. В этом смысле капитал является экономическим выражением господства машин, а наиболее адекватной формой бытия капитала – «основной капитал».

4. Архаическая экономическая формация демонстрирует обусловленное природой, непосредственное тождество труда и собственности. Отношение человека к природе и отношение человека к человеку были там двумя сторонами одного и того же реального акта.

Отношение различия и противоположности труда и собственности, их взаимного отчуждения, лежит в основании вторичной экономической формации. Труд относится к создаваемой им объективности как к чужой собственности, а эта собственность утверждает себя лишь посредством присвоения чужого труда.

Капиталистическая формация смещает эту противоположность внутрь каждой из сторон: труд отчуждается теперь не только от собственности, но и от самого себя (противоположность живого и овеществленного труда), и то же самое раздвоение на противоположные моменты происходит с собственностью (собственник рабочей силы противостоит собственнику предметных условий труда). Таковы характерные приметы противоречия 53.

5. Проблема определения форм капиталистической собственности остается открытой, поскольку ее история не завершена; однако уже теперь можно указать по меньшей мере две достаточно чистые формы.

Мутация классической буржуазной формы собственности, вопреки мрачным пророчествам Маркса, продолжается по сей день. Ее исторический смысл заключается в том, что она сообщает отношениям человеческого общения форму универсальности. Эта универсальность достигается капиталом за счет опустошения локальных природных и личных форм общения и сведения всего их многообразия к одному, всестороннему отношению – вещной зависимости. Общественная связь оторвалась от индивида и противостоит ему как нечто самодовлеющее и сверхличное, в образе внешней вещи (денег).

Видимость обратного присвоения собственности достигается уже в пределах капиталистической формации актом формального упразднения частной собственности – пролетарской революции. Ею движет та же самая энергия физической потребности, которая ранее побуждала пролетариев обменивать свою рабочую силу на средства существования (в вовсе не энергия коммунистических утопий, тем более не воля и malin genie 54 отдельных личностей или партий). Эта «грубая», «искусственно упрощенная потребность» (Маркс) в случае успеха революции, делает себя всеобщей мерой отношений общения и кроит их на свой прагматический лад. Лишая индивида формального права собственности перед всеми другими индивидами, революция не создает способности воспользоваться собственностью по-человечески или человеческой потребности в ней.

Несмотря на то, что внешнее экономическое различие (форма классового неравенства) людей революцией снимается, противоречие труда и собственности не исчезло, напротив, каждый из его моментов получил форму абстрактной всеобщности: «рабочий» и «собственник предметных условий труда» суть теперь определения каждого индивидуума. Последний, соединяя в себе эти противоположные определения, никак не устраняет существующее между ними противоречие. Тождество труда и собственности оказывается всего лишь декларативным и, значит, «мнимым».

Отчуждение здесь сохраняется, изменяя свою форму: оно больше не распределяется внешним образом между двумя классами людей, а целиком смещается внутрь отдельной личности. Это предельная, законченная форма отчуждения человеческого бытия: человек как рабочий противостоит самому себе как собственнику и не умеет себя «присвоить». Вследствие чего ему приходится передать все права распоряжения собственностью органам государства, этим древним «суррогатам коллективности» (Маркс), регулирующим отношения частных и всеобщих мотивов человеческой деятельности.

IX Посткапиталистическая 55 формация

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Сочинения
Майданский А. Логика и феноменология всемирной истории историка 12 истории