<<<     ΛΛΛ     >>>   

7
Силой в 60 тысяч человек авары пересекли на лодках реку Савву в Иллирии. По римским владениям прошли они вдоль Дуная до мест переправы на берег склавин. Здесь встретил их сторожевой флот Византии. На «двухкормных» кораблях пересекли авары великую реку . Разгневанный вестью о смерти своих послов каган сам вел армию. Силы Аууркурта не прорвались на неподвластную аварам равнину. Атаки любимца кагана были лишь обманным маневром.
Волны Дуная плыли за бортом.
Пряча страх перед опасностью вод, всматривался Баян в приближающуюся землю. Там, вдали, приставали к берегу корабли. Покидая их, заполняли пространство пешие и конные воины каганата. Многоплеменные силы вел владыка степи на дерзкий народ. В армии кагана сражались не только авары. Под желтое знамя Баяна с изображением грифона собрались булгары, гунны, гепиды, готы, германцы и многочисленные отряды хорватов и венедов, славянских племен не входившие с союз склавин, а подвластные каганату .
За спиной кагана молча стояли военноначальники. Рядом с могущественным Баяном – лишь магистр армии Иллирика Иоанн. Скрестив сильные руки над животом укрытым парчой халата, Баян напевал негромко любимую песнь степи. Золото нитей играло лучами на его одеждах. Низкий лоб, на изуродованной пеленанием голове покрывали тонкие морщины . Изогнутые черные брови вместе с редкими усами и бородкой придавали лицу выражение ласкового коварства. Кончики губ кагана опускались вниз вместе с кончиками темных усов. Черные густые косы едва тронутые сединой ниспадали назад. Длинные золотые заколки украшали их блеском и переливом драгоценных камней.
– Великий, – обратился к Баяну Иоанн, теребя тонко завитую седую бороду. – Как ты поступишь с рабами? С пленниками, которых возьмешь?
Каган молчаливо повернул голову. 80 000 солидов платила ему ежегодно империя за свой покой и право считать каганат союзником.
– Им не будет никакой пощады! – грозно произнес широкоплечий германец, показав животный оскал командира отборной пехоты.
– Я не тебя спрашиваю, Вернар, а твоего господина, – важно ответил магистр, красиво поиграв пальцами в золотых перстнях. Уста римлянина сложились в почтительной улыбке.
Баян тоже улыбнулся, приподняв мешковатые щеки.
– Не горячись, Вернар, – с добродушной хрипотцой произнес властелин степи. – Мой друг Иоанн, наверное, спрашивает о выгоде для себя?
– Империя нуждается в рабах, – поклонился магистр, прижав руку к закрытому доспехом сердцу в знак искренности. – Мы с радостью их купим. Лишь бы цена не оказалась чрезмерной. И, еще… Владыка, цезарь просит освобождать без выкупа всех римлян. Они невинны в скифском мятеже и беззаконье.
– Христиан я отпущу, в знак нашей дружбы, – ласково согласился Баян. Качнул темной головой. – Но месть священное дело.
– Слава тебе, великий! – ответили хорватские князья.
Баян улыбнулся. Страх перед непредсказуемостью вод понемногу оставил его. Римляне знали свое дело: с их помощью Дунай переставал служить неодолимой преградой.
Чайки низко опускались над водой.
«Подчинение мира начинается со спокойствия спины. Если спина человека защищена, если бессмертное солнце согревает ее, а не ранят  ее предательские стрелы, можно продолжать путь. Мой малый путь: защитить спину до новой зимы. Если склавины приклонят колени, как приклонили их венеды и хорваты, значит я поведу войско на юг. Мой великий путь: взять все богатства, что разбросаны под небом», - думал Баян. Даврит много хочет для себя, но плохо понимает законы установленных свыше дорог. Его судьба станет уроком для непокорных.
Каган вздохнул. Много добычи предстояло взять, много жен предстояло раздать приближенным. Самых лучших жен он оставит себе.
– Великий Баян, посмотри как твои люди довольны. Они счастливы иметь такого государя, а империя рада иметь такого друга. Пусть вечные времена закрепят наш союз.
– Тебе, Иоанн, я всегда буду только другом. Не сомневайся! Ни духи, ни люди не заставят меня позабыть добрых услуг.
Радостные крики донеслись до слуха владыки степи. Воины приветствовали своего предводителя, столько раз приводившего их к победе. Корабль кагана подходил к берегу. Кружа на низкорослых конях, авары и булгары поднимали свои мечи заточенные лишь с одной стороны. Пехотинцы многочисленных племен взметали вверх копья, луки, дротики и боевые топоры. Там где заканчивалась одна река – состоящая из пресной воды, начиналась другая – людская река новой войны.
Вести о походе аваров встревожили Даврита. Неожиданно каган повел главные силы не через карпатские проходы, а по землям Византии. Союз между империей и Баяном нес большую опасность.
Свалились из седел усталые гонцы. Взмыленные кони опустили головы, мотали ушами. Вздрагивали длинные гривы. С болью дышали лошади и люди. Пыль дорог, казалось, металась в горячих легких.
«Что делать?» – вопрошали взоры суровых вождей.
Камень мозаики стонал под ногами мерявшего его человека. Удалившись в свои покои Даврит размышлял. Воеводы собирались на экстренный военный совет.
«Беда князь!» – застыла в ушах главы союза племен. Нервы натянулись как струны. Рукоять меча накалилась в руке. «Возможно ли, что римские псы все-таки обвели меня?» – спрашивал он себя. Скрипел зубами и сапогами. Рушились великие планы.
На совете Даврит молчал. Слушал. Потом поднялся над резным столом. Переливом кольчуг отозвались опытные мужи. Пришло их время выслушать. Метнулись огненные глаза князя. Острее стал кривой нос.
– На аваров, братья! Перун с нами! – проревел союзный глава. Поднялась острая как топор ладонь. Махнула от львиной головы. Рассекла воздух. Сузились голубые глаза.
– На аваров! – ударили вразнобой голоса.
– Всех кого сумеем, соберем, – сказал Борислав.
– Готы ждут, твоя земля – наша земля. В этом клялись, – произнес седой Эрманрих. Посмотрел сурово.
Кивнул Феодагат. Качнулась золотая цепь на его груди.
– На аваров! Слава Перуну! – прокричали вожди.
Закипел в сборах лагерь. Потянулись к новым переправам пешие и конные силы. Вновь с пригорка смотрел Даврит на своих закаленных людей. «Нет Баян, не тебе владеть нами, а нам тобой. Разобьем аваров, вернемся в Византию», – шептал ему непокорный нрав.
И вновь высоко сияло солнце над горами и простором полей.
Быстрым маршем князь склавин повел свои силы на защиту дома. Пересекая Дунай, Даврит узнал: авары недалеко, почти не встречая сопротивления медленно разорял Баян равнинные земли. Закипела кровь в жилах склавин. В нескольких стычках князь отбросил врага, проложив себе путь дальше на север.
Пролились летние дожди. Через грязь поскакали княжеские посланцы к союзным племенам, на север к Всегорду и Ждану. Потянулись дни в ожидании добрых вестей. Но пополнить измотанных в марше людей оказалась некем. Вместо новых сил, Даврит лишился части старых: защищать родные селения ушли многие ополченцы.  Всегорд не успевал привести своих воинов на помощь.
Баян перехитрил склавин. Лишь на время он распылил конницу, лишь первое время уклонялся от сражения. Напугав общины грабежами, он обратно собрал войска. Разведчики сообщили ему: тысячами ополченцы уходят в родные селения. Нужно было теперь не упустить князя. «Пусть только подлый Даврит не спрячется в лесах! Голубое небо, помоги мне, твоему верному сыну!» – молился каган в роскошном шатре. Уста его едва шевелились. Ладони соединялись покорно. Черная голова касалась в поклоне войлочного пола. От огня подрагивали на желтом шелке бессмертные тени.

Двухкормными называли корабли византийского речного флота за способность без разворота изменять направление движение.

Грифон – являлся одним из самых популярных аварских символов.

Авары пеленали головы младенцев, так, что форма черепа в результате изменялась; делалась более приплюснутой.

8
Оба войска сошлись на равнине у небольшой речки в первые дни жнивня – жаркого месяца урожая .
Кони, переминаясь под всадниками, топтали пахнущую утром траву. Вытянувшись в седле Даврит осматривал выбранное им место. Слева нес свои воды шумный поток. За ним поднимался как темный великан лес. Справа, обрамляя широкую зеленую равнину, вновь громоздился лес. Вдали полосой тумана выстраивались враги. За спиной живой силой наполняли землю склавины.
– Князь, конница аваров идет! Их тысяч шесть! – на скаку прокричал молодой дружинник, вернувшийся из дозора.
Даврит повернулся в седле. Блеснул в утренних лучах посеребренный шлем. Сверкнули в улыбке крепкие зубы. Колыхнулась густая темно-русая борода. «Начнем!», – сказал он себе. Дернул уздечку, боком ставя пегого коня.
Воеводы, племенные князья и вожди ждали слова Даврита.
– Достань их своими стрелами, Феодагат. Приступим во имя Перуна! Эрманрих, возьми гуннов и пеших стрелков. Прикройте готов у реки. Боз, готовь главные силы. Поставь на правом фланге ополченцев, пусть растекутся по лесу. Их дротики нам помогут. Горазд, подбодри ополченцев, они на тебе. Я к дружине. Изяслав, со мной. Ударю, как только смогу. Божидар, ты со своими лучниками располагайся за линией пехоты. Все ясно?
– Какой план имеешь, Даврит? – спросил князь полян Гостомысл, плечистый, невысокий даже в седле. – В лоб аваров не бери! Все обожжемся. Вчера тебе говорил…
– Не трусь, Гостомысл! Твоя дружина с моей пойдет. И ливичи с нами. Так, брат Любим? Мы теперь сами конные боги. Нам аваров в поле бояться нечего. Мы пол земного мира прошли!
Изогнулись крыльями тонкие брови Гостомысла. Раздулись широкие ноздри. Недоверчиво как прежде смотрели карие глаза.
– Ну!? Не дыши огнем. Готы их измотают, отойдут, а дальше мы посмотрим чья конница лучше. Сшибемся. Крылья наши хороши. Прикроют! Веришь мне? Тогда собирай людей. Некогда ждать!
Ноги всадников ударили в бока лошадей. Вздрогнули кони. В разные стороны понеслись военноначальники склавин. Князь поскакал к дружине. Утро разогнало его тревоги.
Он привел за Дунай 39 тысяч воинов. Немало общинников растерял. Пали в изнурительном походе многие лошади. Ушли дружины двух племенных князей. Под рукой главы союза осталось 12 с половиной тысяч легковооруженной пехоты, шесть тысячи отборных копьеносцев и 13 тысяч всадников. Все они были хороши, имели кольчуги и шлемы, в большинстве добытые вместе с боевым опытом на Балканах. Лазутчики сообщали, что Баян располагает 45 тысячами воинов. Большинство войска его составляли хорваты. Но разведчики ошибались на счет числа аваров. Каган обладал большими силами. Только конница его из кочевников и союзных дружин составляла 18 тысяч. Страшной силы были тяжелые всадники – латники аваров. Защищали их крепкие латы. До ног укрывал коней войлок или пластинчатый панцирь.
Щебетали воробьи. Стайками перелетали они с места на место, ловя насекомых, разыскивая семена. Покачивались под ногами коней густые пахучие травы.
«Главное не увязнуть в пехоте кагана. Развернуться всем силам врага тут места нет. Разобьем конницу, остальных погоним к Дунаю. Никто не уйдет», – размышлял князь. В сопровождении приближенных подъезжал он к старшей дружине. Вдвое выросла она меньше чем за год.
Баян плохо спал в прошедшую ночь. Даже ласки любимой наложницы Нургуль не могли успокоить мыслей владыки степи. Выходя из шатра с золотым шитьем он был хмур. Сутулился. Смотрел сердито. Ел медленно. Неспешно отдавал приказанья, подносил жертвы создателю и младшим богам. Жрецы резали горло связанным рабам. Кровь бежала бревенчатому алтарю. За малым подношением шло основное: прекрасного черного коня подвели слуги.
– Великий дух неба, тебе назначается этот жеребец! Пусть он не знает усталости под тобой, пусть возносит тебя в облаках. Возьми его в свой невидимый мир. Даруй нам победу! – произнес жрец, поднимая длинный окровавленный нож.
Ударили горячие алые струи. Застыли в молитвенном круге аварские воины. Ревели длинные трубы. Небесным громом звучали большие барабаны. Шли мимо пригорка конные и пешие воины.
«Все ли случится так, как того желает доброе небо? Удастся ли план придуманный накануне? Не помешают ли подземные силы зла благому велению? Поднесут ли мне к закату голову дерзкого Даврита?» – спрашивал себя Баян, пробуя горячий напиток из молока и трав. Ветер развевал желтое знамя с грифоном. Рядом колыхались цветные парчовые флаги племен. Рвались на свободу шелковые ленты.
Каган облачился в доспехи. Встретил аварских военноначальников и подвластных ему вождей. Смотрел на них сверху вниз. Они опускались на колени, приветствуя наполовину божественного господина. Он собрал их кругом. Выслушал. Отдал последние распоряжения перед битвой.
– Владыки стихий благосклонны. Духи предков обещают удачу: они приняли подношения. Духи природы не помешают тебе. Тенгри-хан доволен подарком . Голос создателя милостив. Верхний мир желает нам удачи. Силы его помогут нашим воинам. Отдай приказание начинать битву, связующий небо и землю, – нараспев произнес длиннобородый жрец в синем халате с золоченым поясом.
Каган поднял правую руку. Вновь забили тяжелые барабаны. Телохранители в желтых одеждах подвели ему боевого коня, сплошь покрытого пластинчатой броней. Баян объехал войска. Вернулся на холм. Не покидая седла указал копьем в направлении врага. Ожило великое войско. Понеслись вперед легкие всадники многих племен, с луками в деревянных футлярах на боках и полными колчанами за плечами. Расступилось море союзной пехоты, пропуская их вперед.
«Ветер, принеси мне добрые вести», – подумал Баян.

9
Готы первыми шли в атаку. Завязалась перестрелка с передовым отрядом аваров. Кочевники сыпали стрелами, уходили от смертоносных снарядов на быстрых степных конях, кружились и отступали. Конные готы наседали, преследовали, били не так точно, но упорно. Догоняли врага, разили дротиками. Феодагат натягивал лук: свистели в теплом воздухе смертоносные стрелы. Обе стороны теряли людей. Оставшиеся без седоков лошади метались по полю. С двух сторон горизонта вставали армии для смертельной схватки.
Даврит знал: решающий момент впереди. Понимал это и Баян. Очень далеко еще оставалось до полудня.
Сын убитого склавинами посла аваров, Туман заманивал готов. Каган строго наказал ему обуздать горячую кровь. Молодой вождь отходил терпеливо, не жалея стрел для презренных псов. Самоуверенные готы не отставали. Они не замечали, что вся линия главных сил аварского войска плывет им на встречу.
– Поворачивай, Феодагат! Дай приказ! – прокричал Атанарих, седоусый сотник. Вспыхнули чистые как небо глаза.
– Нет! Они упрутся в своих. Добивай их! Не жалейте стрел!
Белый конский хвост развевался на золоченом шлеме германца. Он не желал отступать. Он хотел лишь пустых колчанов: только так он мог повелеть своим людям отходить. Огнем дышали резвые жеребцы готов. Ярость и безумная жажда схватки раскаляла сердца.
Темнолицый авар лихо пустил стрелу, повернувшись на скаку. Рядом с Феодагатом схватился за пробитое предплечье старый товарищ. Еще двое готов выпали из седел. Ответили луки остальных. Повисли в стременах несколько воинов с черными косами.
«Молодцы!» – мысленно похвалил Феодагат. Мотнул мокрой от пота головой. Потянул в себя воздух сквозь зубы.
Следую за Туманом кочевники повернули лошадей с прямой линии. Понеслись в сторону. Пропели составные луки. Взметнулись стрелы. Рухнули на еще сырую траву пораженные люди. Заскрежетали зубами раненые. Простонала под копытами усеянная стрелами земля. Авары вновь уходили.
Приближалась линия ярких расписных щитов. Хорваты, венеды и гепиды ждали своего часа. Каган не доверял им в атаке, слишком могучей конницей обладал теперь Даврит. Возросли силы врага, еще два года назад называвшегося другом. Никогда прежде не имели склавины такого мощного войска.
– Не уйдут! – ревел Феодагат. Звенела тетива лука. Пылал под ногами рыжий конь. Покорно нес своего господина.
Вздрагивала под ударами копыт земля. Испуганные белые бабочки летели прочь, прятались в траве. Кузнечики уходили от беды.
«Не остывай. Теперь скоро!» – иступлено повторял про себя Туман. Одежда его взмокла от пота. Лицо покраснело. Рубаха сбилась на сторону. Шею тер беспощадный металл кольчуги. Знатный всадник покрутил над головой плетью, подавая сигнал.
– Вижу тебя, грязный червь… – проворчал Феодагат. Спустил тетиву. Промахнулся. Стрела прошла справа от Тумана.
Неожиданно степняки понеслись скорей. Строй пехотинцев расступился в нескольких местах. Готы хорошо могли разглядеть воинов неприятеля. Хорваты имели копья и дротики, немногие носили кожаные шлемы с железными каркасами. Доспехи выделяли вождей. Жилеты из бычьей кожи – бывалых бойцов. Щиты имели прямоугольную, овальную или круглую форму. Работа была грубой, только узоры выглядели привлекательно. Почти не отличались хорваты от ополченцев склавин. Практически так же выглядели венеды. Только германцы гепиды выделялись яркими штанами, добротными щитами круглой формы и длинными волосами часто убранными в узлы.
«Слава тебе Тенгри-хан!» – подумал Туман, в числе первых уходя через проход. Конь его рвался вперед, чувствуя скорую безопасность.
Всадники Феодагата спустили тетивы. Рой стрел обрушился на скучившихся у живых проходов аваров. Многие валились с лошадей, стонали падая на спины. Сминались спелые травы. Тонули в общем шуме голоса несчастных. Одним помогал случай, других спасали круглые щиты за спинами.
– Еще! Бейте их! – кричал глава конных готов.
С треском врезались снаряды его собратьев в хорватские щиты. Раненые и мертвые пехотинцы опускались в зелень травы. Темные пятна разливались по их льняным одеждам. Плыли в предсмертном тумане картина мира. Пустые глаза устремлялись ввысь. Раненые отползали в тыл.
– Вы узнаете у меня, кто такие готы! – рычал всадник в шлеме с узорчатыми пластинами закрывавшими щеки. Две стрелы уже приняла на себя его отличная кольчуга.
– Вот вам, собаки… – шипел другой германец.
– Во имя Перуна! – отзывались союзники аваров.
Свистели дротики подвластных кагану славян. Отвечали готские стрелы. За стеной пеших шеренг кочевники разворачивались, поднимали смертоносные луки. Готы поворачивали коней. Они увлеклись. Дротики редко их доставали. От издали пущенных стрел оберегали железные латы. Ржали раненные животные. Опускались на передние ноги. Падали, давя седоков. Феодагат ликовал: до грани довел он свое кровавое дело. Сотни хорватов, гепидов и аваров полегли под огнем его парней.
Подхватывая товарищей готы уходили обратно. В спину им метили отборные лучники кагана. Стрелы не наносили ожидаемого урона.
«Спасибо тебе, господь», – думал Феодагат.
– Живы! Живы и столько падали положили! – улыбался ему гот с вьющейся бородой. Овальный щит на его спине весь был усыпан длинными стрелами.
Небольшими группами вражеские пехотинцы выдвигались вперед. Добивали чужих раненных, уволакивали своих.
Туман хлестал плетью усталого жеребца. Кружился на месте. Тонкие усики всадника слиплись от пота. Черные косы с яркими лентами стучали по пластинам доспеха. Запах полыни застыл в ноздрях. «Почему не достали лучники? Почему так мало стрел пошло в ход? Разве напрасно он терял своих людей? Хорваты, проклятые хорваты!»
Хрипели раненые кони аваров. Гневными были лица всадников.
– Бешенные шакалы! У-у! Где? Где командир отборных лучников? – выл начальник передового отряда. Конь бешено ржал под ним, подымаясь на дыбы.
Окаменели люди в кожаных рубахах, с луками и колчанами на ремнях, полными стрел. Тревожно посматривали друг на друга.
Подъехал красавец Благ, русый, чернобородый, в кольчуге и роскошном белом плаще шитом серебром. Не было среди подвластных каганату племен более меткого глаза. Сам Баян отличил его – назначил командовать лучшими стрелками пехоты. Четыре тысячи лучников под его началом. Среди ополченцев вновь ждут они своего часа почти не имея потерь.
– Почему твои стрелки не истребили их? Почему?
– С такой дистанции!? Не гневи вечных богов, Туман!
– А-а-а! Подземные духи!
Снова в поле кружат авары и готы. Снова вздрагивает земля от вонзенных стрел. Мнется под ногами животных дикая трава. В густой зелени тонут мертвые словно в море. Прощаясь с жизнью видят они лишь пустоту. Опять уходят кочевники к своим пешим рядам. Мечами рубят всадники Даврита отстающих аваров. Кроме готов несутся вперед молодые дружинники склавин. Беда: наготове хорватские луки. Уходят всадники кагана в пешие бреши. Установлены длинные стрелы, натянуты тетивы. Вздрагивает теплый воздух.
– Увлеклись, бесы! – орет раненный гот. Слышит как сильнее бьют аварские барабаны.
– Руби! – отвечают горячие склавины. Целят последними дротиками. Вынимают острые топорики и мечи.
«Пора уходить» – спохватывается Феодагат. Закрывается звенящим от стрел щитом. Чувствует боль в руке. Не помогли поручи. Разжимаются пальцы. Падает меч. В шее дребезжа застревает стрела. Жжет последняя рана. Время застывает в глазах. Падает замертво верный конь.
– Ура! – гремит тюркский клич вслед бегущим.
Хорваты, гепиды и венеды с кочевниками добивают раненых. Опять натягиваются тетивы. Отборные лучники кагана не забыли свое ремесло. В смятении отходят передовые силы Даврита. Поле усыпано павшими бойцами. Не шевелится больше земля.

В славянском календаре август называли «жнивнем» или «серпнем», в этом месяце начинался сбор урожая, жниво, и серп был главным орудием труда.

Тенгри-хан (каган голубого неба) – главное тюркское божество, создатель мира и владыка неба.

10
Бой завязался на флангах. Легкая конница, лучники и метатели дротиков истощали друг друга. Стонали люди. Стонала земля впитывая алую кровь. Разлетались в стороны испуганные птицы. На диком поле люди без жалости сеяли смерть.
В центре конные стрелки Даврита отошли, понеся большие потери. Следом понеслась конная рать аваров. В спины отходящим полетели стрелы. Мечи и копья ударили по бегущим воинам. Дротиками встретили врага ополченцы склавин. Князь, чуя неладное, выдвинул их вперед. С левой стороны кружились в хороводе гунны. Один за другим стреляли они во врага. Авары не выдержали, развернулись, ушли. Ликованьем разлилось несчастное поле.
«Неужели и мне сегодня пасть? Многие ли останутся живы?» – спросил себя молодой дружинник. Прикрыл на миг веки. Отогнал неприятную мысль. Поцеловал серебряный амулет: «Защити, Перун! Одари нас великой победой!»
Вперед выдвинулась конница склавин. Солнце заиграло на латах. Яркими рисунками засветились щиты: красными, синими, зелеными и голубыми. Закачались на клепаных шлемах цветные перья и конские хвосты. Страшные выражения застыли на редких железных забралах.
– Довольно мы поиграли. Теперь время битвы. Посмотрим, чья возьмет. Баян силен, но нам бояться нечего. Дело мы свое знаем. Пора, брат! – сказал Бозу Даврит. Посмотрел в светлые хищные глаза. Надел римской работы шлем с полумаской.  Подумал твердо: «Конницы у нас не меньше. Кагану не устоять. Врежемся в хорватов – побегут. Главное, чтобы в нескольких местах удар посильней пришелся. Но это сделаем. Сметем аваров и добрый пир справим. Перун с нами!»
Медленно пошли вперед дружины: в центре - союзного князя, по бокам – племенных князей. Сзади текло пешее море. Бились отчаянные сердца. Каменели мысли. Пропадали слова. Больше не обсуждали ничего, надвигались молча, с суровыми лицами.
Войско аваров наступало на встречу. Позади глубокого пешего строя ждали своего часа латники. Медленно ступали их кони. На флангах сходились и расходились в рукопашных схватках легкие всадники. Разящие дротики менялись на смертоносные стрелы. Обе стороны изматывали друг друга. Все ждали главного часа.
Князья в дорогих доспехах выделялись на фоне конного войска. Почти девять тысяч всадников вел Даврит в лобовую атаку. Здесь были дружины, союзники гепиды и готы. Имелись римляне, но больше их было в пехоте. В первых рядах ехали лучшие бойцы вооруженные копьями. Их удар многое решал. За ними шли остальные воины старшей дружины. Молодые дружинники с метательным оружием находились позади. За спинами их располагалась пешая масса.
Мощными ударами по всему фронту надеялся Даврит опрокинуть армию кагана. Но не без хитрости был его план. Лучшими отрядами всадников должны были навалиться склавины на врага, конницу готовились поддержать отборные пехотинцы: германцы, наемники с Балкан и склавины. Большую часть их Даврит держал позади своей дружины, самой мощной в армии. По его сигналу с копьями и тяжелыми топорами, в кольчугах и шлемах шеститысячный резерв немедленно вступал в бой. Ополчению племен предстояло атаковать хорватов и иных пехотинцев врага там, где тяжелая конница не наносила удар и поддерживать ее там, где она наступала. После прорыва строя аваров легкая пехота довершила бы дело, а конница гнала бы остатки врага к самому Дунаю.
Воображение рисовало Бозу картины новой победы. Он представлял как его люди рубят бегущего врага, как топчут конями, как рубят спасающихся в воде всадников-булгар. Светлые брови воеводы поднимали. Усмехался под висячими пшеничными усами надменный рот.
– Небо хмурится, князь. Серые облака вместо зноя. Сварожичи помогают нам, – указал на небо перстом сотник дружины Избыгнев.
– Верно, брат. Перун шлет нам тень, – улыбнулся Даврит.
Сильный ветер пробежал по траве. Качнул изумрудные кроны деревьев вдали. Солнце выглянуло и опять пропало.
«Дождя не будет, а тучи вскоре унесет ветер», – сказал себе Боз, глядя как облака опять открывают светило.
Князь выехал вперед. Травы колыхались подле его ног. Синий плащ спадал с плеч. Пурпуром выступала рубаха с узорчатой оторочкой. Золоченые пластины доспеха заиграли на вновь появившемся солнце. Засиял шлем с посеребренным верхом и полумаской покрытой золотом. На обитом серебром круглом щите изрыгал алое пламя голубой мифический лев. Эхом доносились аварские барабаны.
Много раз слушали за минувшие годы дружинники слово Даврита перед битвой. Не помнили они поражений. Из Византии, с севера и востока возвращались склавины с победой. Князь поднял правую руку. Голос его разнесся над землей, повторяемый ветром и шепотом боевых братьев.
– Вместе мы живем, друге! Поровну делим радости и беды. Чтим павших и славим отважных. Таков вечный порядок на земле установленный свыше. Вы не знали со мной поражений и не узнаете их никогда! Воля богов сохранит нас. Сегодня же станем пировать в становище врага, возьмем себе его богатства и его женщин. Будьте храбрыми как всегда! Пусть все авары умрут в этот день! Перун с нами! – прокричал Даврит, поворачиваясь то к одним, то другим воинам. – Перун с нами!
– Слава князю! Слава Даврите! – ответил ему живой поток голосов. Воины поднимали копья, стучали мечами о щиты, резали воздух топорами. – Веди нас! Веди! Слава Перуну!
Войско двинулось дальше. Всадники прибавили шаг, перешли на рысь, пустились в галоп. Опустились грозные копья. Засверкали доспехи. Громче сделались удары копыт. Страшной лавиной неслись склавины на пехоту кагана.
– Иисус, кто сегодня соберет урожай? – негромко прошептал раненный гот, приподнявшись с земли. Дрожало окровавленное лицо. В муках покидала жизнь истерзанное тело.
Еще не потерявшие сил раненые кочевники отползали, стараясь не сгинуть под копытами неприятельских коней. К милостивым богам обращались мысли сотен людей оставленных под ногами битвы. Лошади потерявшие всадников мчались подальше от страшного места.
Дождь аварских стрел ударил по коннице. Вновь сошлись крылья обоих войск. Центр армии каганата замер в ожидании удара. Стихли дикие голоса природы. Притаились в норах полевые мыши. Застыли росинками на траве комары. Даже барабаны перестали бить с прежней силой. Реже стали слышны их удары.
«Перун, даруй нам сегодня победу!» – подумал Даврит направляя свое копье. Наконечник его сверкал, желая наконец получить свое.
Без слов нанесли дружины удар. Строй пехоты каганата дрогнул в нескольких местах и подался натиску. Могучие ощетинившиеся копьями кулаки с силой врезались в его плоть. Застонали люди, падая друг на друга. Затрещало дерево копий и щитов. Завязалась жестокая битва. Склавины сеяли смертоносные удары. Пехотинцы отвечали упорством, оседали под взмахами мечей, ревели, ощущая рубленые раны, кололи и резали обезумевших коней. Валили всадников разбивая латы топорами. Даврит на части рубил врагов. Щиты разлетались под его мечом. Вперед рвалась княжеская дружина, ломая дальше плотную массу пехоты. На место павших хорватов и гепидов вставали новые. В шуме тысяч ударов терялись человеческие крики, жизни и кровь.
Черные птицы кружили в небе, ожидая свой час. Солнце пробилось сквозь серые тучи, осветив страшную битву.
«Пусть увязнут», – подумал Баян, слушая сообщения гонцов. Он пил прохладный квас сидя в седле. Рука владыки неспешно поглаживала бородку. Глаза безмятежно смотрели в сторону. Разве это была первая битва в его жизни?
 30 тысяч воинов-кочевников пришли в союзе с аварами из восточных степей в лесную Европу больше десяти лет назад. За минувшие годы много добились авары. Каганат их подчинил себе множество племен. Владыка степи получил огромное войско. Он разбил германцев на севере, римлян на юге. Византия стала данником Баяна, боялась его и терпела его дерзости. Родственные склавинам племена оказались сломлены им. Они стали называться хорватами. Хорошо помнил Баян день, когда князья и вожди их на коленях приносили ему клятву верности. Только спрятанные за Карпатами и Дунаем народы оставались непокорны. Союз с ними долго был полезен, но каганат требовал большего. Мощный союз свободных племен страшен был не только Византии.
«Да… Немало свершилось великих дел. Немало… Спасибо тебе за милость Тенгри-хан. Со старой родины ты увел нас в эти благодатные земли, спасибо тебе. Спасибо! Многое еще предстоит мне совершить. Великие богатства соберу я в своих руках. Да… Что сказал бы мой славный дед, знай он, чего я достиг?» – спросил себя владыка степи. Посланцы у его ног дышали тяжело и говорили взволновано:
– Мудрый каган, прикажи…
– Хорваты и венеды не устоят… Шакалы уже…
– Ждите. Я знаю когда будет нужно. Передайте Вернару, пусть введет всех германцев в бой, там где пожиратели травы атакуют сильнее. Пять тысяч мечей остудят пыл Даврита. Еще спросите Блага, отчего он жалеет стрел для наших недругов? Самое время лучникам разить врага: он сбился в кучи. Разве это плохо годится для стрел?
– Да, господин!
Несколько всадников понеслись в разные стороны.
Баян повернул голову. Изогнулись черные брови. В улыбке приподнялись редкие усы:
– Сколько еще осталось хорватов у меня в запасе? Бросьте всех туда, где сильнее ломит враг. Да поможет моим воинам вечное небо!
Близко стояли телохранители в желтых халатах от своего господина. Держали коней под уздцы. Тысячей восхищенных глаз смотрели воины гвардии кагана на своего владыку. Он вел их к победе. Он одарял их первыми с щедростью бесконечного неба. Днем и ночью стерегли стражи в желтых халатах бесценную жизнь Баяна. Даже не слыша слов владыки, воины знали: Тенгри-хан благосклонен к своему земному сыну.
Не видел Даврит как верный друг Боз повалился с коня. Кровь сочилась из-под пробитой кольчуги. Дерзкие слова больше не вылетали на воздух. Замерло сердитое сердце. Застыли в вечном покое мысли. Рядом пали славные братья-дружинники: Изяслав и Борислав. С детства помнил Даврит их взаимные насмешки. Помнил как валили они зимой свирепого медведя прямо в берлоге. Сложил голову молодой воевода Горазд. С отрубленной рукой умирал князь полян Гостомысл.
Рожок княжеского глашатая загудел. Поспешили на помощь свежие силы. Место павших старших дружинников заняли младшие. Рванулись в свирепом натиске отборные копьеносцы. Союзный князь не был ранен. Лишь рука его устала сеять вокруг смерть. На месте хорватов стояли теперь свирепые германцы. Сверкали мечами дружинники хорватских князей. Склавины опять теснили врага.
Кровь орошала сухие травы. Подле тел коней закрывали навек глаза отважные люди. Звенело оружие. Кричали бойцы. Стонали раненные. Ломалось дерево и лопалась кожа. Пели в горячем воздухе потоки стрел. Но живым все уже казалось одной тишиной. Печально смотрело вниз белое солнце.
Алтынбаш долга ждал приказа кагана. Крутил рыжие усы. Не раз за день хотел он подняться в седло и повести в бой своих латников. Каждый раз разум сдерживал порыв духа. Каждый раз терпение брало верх над жаждой битвы. Наконец появился долгожданный гонец. Яростно забили аварские барабаны. Алтынбаш упер одну ногу в стремя, перебросив другую через спину сильного коня. Выпрямился в седле. Принял копье. Забрало с образом демона опустилась на лицо. Страшный клин латников кагана ожил, вырвался на свободу. Со стороны леса он прорезал легкое прикрытие склавин, развернулся, сметая наседавшие отряды, и ударил в тыл главных сил врага.
Только на закате поднесли Баяну голову Даврита.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Рядом с римлянином вел черного коня будимир старейшины ответил
Мальчик погладил его через льняную ткань
Спина римлянина болела от неудобства
чем полагали римляне глухаря ответил
Колташов В. Византийская ночь. Мальчик из Фракии исторической литературы 10 хорваты