<<<     ΛΛΛ     >>>   

В последнем случае у адепта возникает соблазн - убедить других в наличии этого персонажа с тем, чтобы, победив его, войти в пьесу, получить награду и пожить на старости лет в роли признанного Героя.

В так называемой реальной жизни это предстает как в виде «поиска врага», в том числе им может быть объявлен и сам истэблишмент или его представитель (борьба за свободу), так и в виде «поиска правды» - борьбе за общественное признание результатов своей работы, придании им чрезмерного значения. Иногда этот соблазн может оставаться таковым в чистом виде, т.е. с ориентацией на прижизненное получение награды. Примеры, когда это происходило, всем известны.

Иногда этот соблазн (стремление к последующему получению награды) не осознается или вытесняется, приобретая при этом черты моральной установки. В этом случае возникает альтруистическая личность, смысл жизни которой - самопожертвование, - может нанести вред близким окружающим, если то, чему эта жизнь приносится в жертву, не воспринимается этими окружающими как достойное (см. также следующий раздел).

Имеются и такие случаи (в том числе и гибель в борьбе за дело, определяемое как «правое», неотречение от своих утверждений, несмотря на угрозу жизни), когда может предполагаться посмертное получение награды (любого вида - от общественного признания до какой-нибудь там Нобелевской премии вдове). Может показаться (во всяком случае известны более или менее вульгаризаторские примеры такого рода утверждений), что и христианство с его «отложенной наградой» - «царствием небесным» также относится к этой категории. Следует, однако, иметь в виду, что христианство по сути своей не предполагает прижизненной победы, а, значит, и борьбы вообще. Таким образом, «пересечение» с мирским соблазном в нем отсутствует по определению.

Здесь хотелось бы сделать некоторое отступление.

Сказка с демонстрацией рациональной несостоятельности соблазна подобного (морального) рода представлена А. и Б. Стругацкими в «Обитаемом острове» и далее в их произведениях, касающихся прогрессорства[9],[10]. Здесь имеется ввиду, что такое стремление к Добру, цель борьбы за таким образом определенное «правое дело», будучи достигнутой, не приводит к ожидаемым результатам, оказывается утопической.

«Обитаемый остров»

Творцы циничные и ужасные правят людьми, подвергая их психику регулярному искусственному воздействию, приводящему к укреплению сложившейся ситуации - народ живет плохо (бедно), Творцы живут хорошо (богато). Герой, обладающий идеальной совестью и неподверженный указанному воздействию («имеющий чудо-броню», т.е. свойство, отличающее его от других (обычных) людей), действуя сообразно со своими (народными ?, во всяком случае - указанными выше) представлениями о счастье, уничтожает систему подавления психики (т.е. внешнего врага) (точка 1), полагая, что это - успешная борьба за Свободу - необходимый путь к достижению счастья. В результате ему разъясняют (случившиеся там ранее прибывшие Герои), что этого совершенно недостаточно, и он сильно усложнил дело достижения народного счастья поспешными и наивными действиями (в частности, народу стал угрожать голод). Таким образом, «освобождения от внешнего врага» недостаточно даже для достижения счастья по сказке о Драконе.

В дальнейшем творчестве А.Б.С. прогрессорство как способ ускорения доставления счастья народу отвергается. (Заметим отдельно, что само «народное счастье» у них не состоит в жизни «семьей, как все», хлебе и зрелищах, но (предположительно) состоит в процессе творческого труда).

Ситуации перехода соблазна в категорию морали (рассуждения о Добре и Зле) также поддержаны такими сказками как современные культовые фильмы «Матрица» и «Бойцовский клуб».

«Матрица»

Машины «правят» миром, используя людей, подключенных к системам жизнеобеспечения, в качестве источников для выработки энергии и сообщая их сознанию виртуальную версию реальности, соответствующей пику процветания людей в их истории. Реальность, которую можно воспринять, не будучи подключенным к матрице, -- разруха и хаос. Зачем машинам эта реальность (помойка), эта энергия, эти хлопоты по созданию и поддержанию предназначенной для людей матрицы - непонятно (можно, конечно, предположить, что эти машины - бывшие «боевые» и снабжены программой борьбы за свое существование). Как и Дракон, они (машины) - имеют нечеловеческую природу (представляют собой условия абстрактной задачи, с одной стороны, и их не жалко - с другой стороны). Герой (герои) осознает внешний (чуждый) характер матрицы и воспринимает в качестве своего долга борьбу с ней. В результате он обретает контроль над виртуальной реальностью (точка 1), транслируемой в сознания людей. Никакого продолжения - ни наивно-оптимистического из сказки о Драконе, ни рационально-скептического из «Обитаемого острова», (ни, тем более, иррационально-пессимистического из «Знакомых сказок»[11]) - не предлагается. Тем не менее, идея борьбы за освобождение от внешнего врага как единственно возможной поощряемой (стало быть, в перспективе ведущей к некоторому несформулированному счастью ?) деятельности утверждается. (См. также другой культовый фильм - «Бойцовский клуб» с его прямолинейным и очень героическим отрицанием истэблишмента). Единственно возможное следствие из этого, отдают себе авторы и/или приверженцы «Матрицы» в этом отчет или нет, является именно определение правого дела: это - борьба за него (за свободу). Поэтому достаточно выбрать правое дело, найти (или придумать) врага, и возникнет Добро (т.е. счастье станет достижимым). Фактически же, актерам на «неглавных ролях» предлагается взять, да и заиграть одну из составляющих «главной положительной роли», предлагают роль, состоящую в «игре роли», не заботясь о том, как это скажется на «сюжете», т.е. в первую очередь на истэблишменте. Но с разрушением его наступает лишь хаос, для выживания в котором требуются совсем другие свойства, нежели те, которые приводят к его установлению. А именно, вновь те же самые, на которых существующий истэблишмент и держится, составляющие основу реалистического сценария.

Вернемся, однако, к вызовам. Второй вызов состоит в том, что для «утверждения себя в роли» Героя предшествующих лишений недостаточно и необходимо принести последнюю жертву - себя самого. Которого никто, кроме тебя, пока не видит и не воспринимает, но ты-то знаешь прекрасно. Сказка призывает принять вызов, убить себя и взять награду - существование-роль, признаваемую другими роль. Роль Героя.

Здесь, однако, есть тонкий момент. Если, расправившись с Драконом, ты станешь новым Драконом («сверх»человеком), ты никогда не станешь человеческим героем («положительным героем»), не получишь эту роль, а, значит, и причитающуюся, прилагающуюся к ней награду. В таком случае, является ли этот второй вызов - отказаться от себя - действительно вызовом, а не соблазном? Соблазном награды. Казалось бы, нет того, чем соблазнить: у нового Дракона всего вдоволь - и власть, и женщины, и богатство - что ему людские награды? Но ведь без других, без признания их реальности (их существования) не получить и ощущения собственной реальности (собственного существования). А это, как уже говорилось выше, важно. Почему? Простейший ответ (конечно, не ответ!) подразумевает получение «поглаживания»[1], в данном случае признание ими твоего права на награду, оценку себя (в положительной роли) как «хорошего». Стремление к получению этого ощущения и есть соблазн.

Отказываясь в этой ситуации считаться с другими, признать их роли реальной жизнью, выходишь за привычные рамки Добра и Зла. Взяв это (эту власть, женщин и богатство) - сам и теперь, не приобретаешь признаваемой ценности, не получаешь «поглаживания». А взяв то - предлагаемую людьми роль - приобретаешь, получаешь. Какой соблазн взять и приобрести, и получить! И остаться с людьми. На лаврах. Утратив себя.

Сделать так (совершить Добро, стать положительным героем) и призывает сказка. Имея свой единственный указанный выше смысл, состоящий в сохранении гомеостаза.

Смена сценария

Здесь, однако, есть нюанс.

Положим, ценность собственной личности показалась Герою, стоящему перед необходимостью ее уничтожения, достаточно большой, чтобы ею не пренебречь. По крайней мере, по сравнению с ролью. Грядущей ролью Героя на лаврах. Положим, и соблазн роли Дракона - со всеми вытекающими властью (для личности без роли она лишь элемент самоудовлетворения), новыми женщинами (для личности без роли они лишь элемент самоудовлетворения) и богатством (для личности без роли оно лишь элемент самоудовлетворения) - не привлекает или преодолен. Добро и Зло осознаны как условности во взаимоотношениях с людьми. Победивший (прошедший инициацию), продолевший оба соблазна, т.е. не взявший ни (главную положительную) роль Героя, ни (главную отрицательную) роль Дракона, стремящийся сохранить свою уникальность («свою претензию на уникальность», -- скажут отказавшиеся от попытки прохождения инициации) имеет только один выход - стать Чудовищем. Отвратительный и пугающий для («расхаживающих по сцене») людей, осмеиваемый и гонимый ими, он живет теперь один в отдаленной пещере. Еще одно существо нечеловеческой природы. Как и Дракон. Как и пророк?

И это еще не самый сложный вариант. Поскольку в этом случае ситуация «принятия решения» уже состоялась, точка 1 уже позади, герой переживает интервал 1-2. Но что, если еще на пути к этой ситуации она была представлена и мысленно пережита? Проиграна, как и многие другие «роли», ставшие такими понятными в процессе подготовки к встрече с Драконом? Тут и пути назад уже нет, и путь вперед представляется бессмысленным. Хорошо еще, если есть «общепризнанный Дракон», тогда еще можно продолжить движение, хотя бы по чисто логическим соображениям, отложить принятие решения на потом, сохранить шанс «получить роль», но как быть, если «на войну бы нам, да нет войны»? Что если Дракон был создан самим Героем, пребывавшем в то время в искреннем заблуждении? Преодолевший соблазн роли Героя до того, как реально получил право воспользоваться ее привилегиями, (а можно сказать, отказавшийся принять вызов, состоящий в уничтожении себя, чего, скажем, самурайская этика никоим образом не допускает), вынужден точно так же становиться Чудовищем, назависимо от того, что «реальный» или «созданный» им Дракон останется «цел».

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Позволяющий считать сказку основой для некоторого возможного жизненного сценария в духе э
Где женщина состоянии сценарий
культурология Сипаров С. Нормальные и другие сказки 3 механизмы