Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
|
Даже маленького намека на монастырь не допускалось в репертуаре музыкального театра. В 1874 г. цензура запретила, например оперетку "Пустынники", в Которой изображались два бездельника, удалившиеся в пустыню, чтобы предаться там чревоугодию, уверявшие, однако, будто заняты лишь постом и молитвой. Встретившиеся с ними странствующие певицы уговаривают тунеядцев поступить к ним в труппу, но из этого ничего не вышло, так как те предпочитают праздный образ жизни. Цензор усмотрел в этой шутке "неуместное глумление над постом и монашеской жизнью". На оперной сцене, как и в драме, нельзя было касаться католицизма и протестантизма. В 1843 г., например, Николай I категорически запретил постановку известной оперы Мейербера "Гугеноты". Как ни упрашивал директор императорских театров Гедеонов, ссылаясь на материальные выгоды, которые сулила постановка, царь оставался непреклонным. Настойчиво - добивались в 1912 и в 1913 гг. церковники запрещения оперы Гречанинова "Сестра Беатриче" и оперы Вагнера "Парсифаль". Они всячески препятствовали появлению последней на сцене особенно потому, что им почудилось в музыке знаменитого композитора нечто, напоминавшее католическую мессу. Случаи, когда мало компетентным, а то и прямо невежественным цензорам чудились молитвенные песнопения, не были редкостью. Вот что рассказывал об этом композитор П. Бларамберг, у которого не раз происходили столкновения с цензурой. В свою оперу "Скоморох" (на текст комедии Островского "Комик XVII столетия") он включил в 1900 г. "обращение актеров к публике с просьбой о снисхождении к их игре". Такие обращения часто встречались в старых водевилях. Вставка Бларамберга представляла собой рифмованное четверостишие, заимствованное им едва ли не у Симеона Полоцкого. Обращение гласило: Мы в сей притче аще согрешихом, "Вирши эти,— говорит композитор,— крайне возмутили цензора: он усмотрел в них ни более ни менее как молитву, да еще на церковнославянском языке. Несмотря на все мои уверения, что в виршах не заключается никакого молитвословия и что нет в них и церковнославянского языка, цензор остался непоколебим в своем убеждении". Содержащиеся в операх общеупотребительные в просторечии и литературе слова и выражения цензура часто заменяла другими, что создавало труднопреодолимые препятствия. Например, слово "поп" заменялось словом "священник", слово "благовест" — словами "колокольный звон" и т. д. Помимо того что подобные замены не оправдывались сколько-нибудь вразумительными доводами, говорил Бларамберг, они ставили композиторов в нелепое положение: ведь "замена односложного слова трехсложным весьма неудобна для стихотворной речи, к тому же еще положенной на музыку". Но цензура по- упрямству или невежеству с этими замечаниями не считалась 46. Местная администрация относилась к музыкальным произведениям так же, как и к драматическим. Действуя в тесном контакте с духовенством и по его указке, она нередко запрещала неугодные церковникам оперы и оперетты. В ряде городов была запрещена, например, опера Массне "Таис". Можно было бы привести немало и других фактов произвола местной администрации в отношении музыкального театра. Ограничимся указанием на то, что и в этих случаях проявления произвола часто принимали форму анекдота. В скорбной летописи преследований музыкального театра в провинции значатся, например, такие факты, как запрещение "Хованщины" в Царицыне, где местное начальство заподозрило, что в образе Досифея выведен епископ Гермоген. В Ярославле запретили ставить оперетку "Бедный Ионафан" только потому, что Ионафаном звали местного архиепископа, и т. д. -------------------------------------------------------------------------------- Церковь против народного театра Если церковь осуждала обычный театр и считала важной задачей вести против него неустанную борьбу, то еще решительнее и настойчивее она выступала против народного театра, представлявшегося ей несравненно большей опасностью для религии, церкви, нравственности, как она ее понимала, и для всего социально-политического строя. Потребность в народном театре, рассчитанном на широкие массы населения, начала особенно остро ощущаться у нас во второй половине прошлого века, когда появился и стал быстро расти новый контингент зрителей. Первый театр для рабочих возник в Петербурге на Васильевском острове; затем летний и зимний театры были организованы за Невской заставой Обществом устройства народных театров. Вслед за Петербургом возникли театры для рабочих на фабриках Москвы, Ярославля, Серпухова, Архангельска, Астрахани, Шуи, Харькова, Уфы, Иваново-Вознесенска, Екатеринбурга и других городов. Нередко устроителями народных театров являлись фабриканты, видевшие в них средство борьбы с пьянством, которое вредно сказывалось на производительности труда рабочих. Эту функцию театра постоянно подчеркивали буржуазные либералы. Так, одни из них, говоря о воскресных спектаклях для рабочих, прямо указывали, что "память о пережитых минутах одушевления в воскресный день способна дать бодрость на целую неделю. А довольно этой бодрости, чтобы работа человека была иная, чтобы производительность ее повысилась, иногда в очень заметной степени" 1. Спектакли народных театров собирали множество зрителей. Например, на спектаклях Невского общества, дававшихся по воскресным и праздничным дням, бывало по нескольку тысяч человек, с глубоким вниманием смотревших произведения русских классиков. Как показали опросные листы Невского общества, именно эти произведения являлись излюбленными. Евт. Карпов, много лет проработавший режиссером на народных театрах, объяснял это тем, что рабочий зритель "смотрит на театр так, как и следует на него смотреть. Не праздная это потеха для его развлечения, а нравственная школа, куда он идет учиться, отдыхать душой от тяжелого, часто непосильного физического труда, посмеяться здоровым смехом над "одураченным" городничим, поплакать и порадоваться вместе с обездоленными Любимом Торцовым и Митей. С глубоким чувством уважения, граничащим с благоговением, входит новый зритель в театр, желая видеть там торжество правды; посмеяться, а иногда понегодовать на зло, на кривду, на притеснение слабого сильным" 2. Одновременно начали ставиться спектакли в деревнях Самарской, Саратовской, Орловской и других губерний. Всюду и неизменно крестьяне проявляли к спектаклям огромный интерес и живо реагировали на все, происходившее на сцене. Крупным событием в истории народного театра явилось открытие в 1872 г., во время Всероссийской политехнической выставки, общедоступного театра для народа. Инициаторами его явились видные общественные деятели. Художественной стороной театра ведал известный режиссер А. Федотов; в труппе театра числились такие замечательные актеры, как Стрепетова, Рыбаков, Макшеев, Ленский, Медведев, Писарев и др. Учредители театра ставили перед ним высокие нравственные и воспитательные задачи. В соответствии с этим его репертуар был тщательно продуман. Но, несмотря на то что театр пользовался в рабочей среде большой популярностью, его вскоре закрыли к великой радости реакционеров и обскурантов, среди которых первое место принадлежало церковникам. В одном из церковных журналов того времени выражалось глубокое удовлетворение тем, что театр закрыли. "К счастью,— говорилось в журнале по этому поводу,— с 1-го октября он закрыт. Правительство не признало нужным продолжение его существования, несмотря на ходатайство о том московской городской думы, и. дай бог, чтобы он или совсем не возобновлялся, или чтобы в случае возобновления подчинен был строгому надзору властей и не был проводником в народ нечестия" 3. Печальную роль сыграл в развитии народного театра все тот же Победоносцев. Всесильный обер-прокурор синода с крайним беспокойством следил за распространением народных театров. Уже в цитированном выше письме, адресованном Александру III, Победоносцев не скрывал, что больше всего в драме Толстого "Власть тьмы" его страшит сильное впечатление, которое она производит на массы. "И то уже нехорошо,— писал он своему бывшему воспитаннику,— что в эту минуту драя Толстого, напечатанная в виде народного издания в громадном количестве экземпляров, продается теперь разносчиками на всех перекрестках; скоро она обойдет всю Россию и будет в руках у каждого, от мала до велика (...)". Вот в чем главная опасность! Местная администрация могла им руководствоваться для разрешения |
|
|
|
|
