<<<       >>>   

Обвинения в интеллектуальной зажатости должны быть отвергнуты фактом, что понтификат Иоанна Павла II исполнен огромного теологического и философского созидания начиная с «Redemptor Hominis» и «Теологии тела», продолжаясь через «Dives in Misericordia» и «Veritatis Splendor» до «Tertio Millennio Adveniente» и «Fides et Ratio». Даже поверхностное чтение текстов Иоанна Павла показывает гораздо большую открытость современным интеллектуальным методам и взглядам, чем было в предыдущих папствах. То, что Папа, человек интеллигентный и просвещенный, критиковал определенные виды постсоборной католической теологии и философии, без сомнения, огорчило многих католических интеллектуалов. Но и здесь пусть рассудит история.

Двадцатый век в целом был весьма неблагоприятен для интеллектуалов, и особенно для интеллектуалов, соблазненных властью. Хайдеггер и Сартр, два чрезвычайно влиятельных философа, иллюстрируют это положение применительно к гитлеровской Германии и сталинскому Советскому Союзу. Мы не можем знать, как будущее оценит Иоанна Павла за критику заигрывания постсоборной теологии с марксизмом и достойных сожаления общественных выводов философии, попавшей в капкан солипсизма. Не будучи академиком, вряд ли можно ответить на вопрос: почему человека считают тупицей, если он оценивает марксизм как фатальное заблуждение или думает, что люди могут постичь истинную природу вещей, даже если она неполна. Что касается подавления в прямом, личном смысле, то во время этого понтификата католические теологи фактически не подвергались наказанию (публичные действия были применены против шести человек за двадцать лет, и с теми обошлись гораздо мягче, чем в прошлом). То же самое можно сказать относительно своевольных епископов. Через тридцать пять лет после Второго Ватиканского Собора интеллектуальные критики и порой открытые враги Иоанна Павла II продолжают прочно контролировать большинство теологических факультетов в западном мире. Если это называется репрессиями, то они не очень-то действенны.

Поколение теологов, столь влиятельных во время и сразу после Собора, чувствует, что их интеллектуальная гегемония и духовное влияние находятся под угрозой со стороны учения Иоанна Павла II. Если дело в этом, нет ли здесь иронии? Страх потерять контроль над интеллектуальной повесткой дня Церкви ставит этих теологов в ту же позицию, как и несгибаемых блюстителей католической интеллектуальной ортодоксальности в 1940-х и 1950-х гг., чье влияние на Церковь до Второго Ватиканского Собора решительно осуждали теологи 1960-х и 1970-х гг.

Обвинение Иоанна Павла II в женоненавистничестве или, мягче, нечувствительности к проблемам женщин прямо отвергается женщинами, десятилетиями знающими Кароля Войтылу; многие из них считают это предположение «совершенно безумным». Кроме того, этому обвинению противостоят дискуссия о современном статусе женщины, развернутая Папой в «Familiaris Consortio», «Mulieris Dignitatem», «Christifideles Laici» и в Письме к женщинам 1995 г., а также позиция Святого Престола на Всемирной конференции женщин в Пекине.

На протяжении двадцати лет Иоанн Павел II развивал особый христианский феминизм. Такой феминизм, настаивает он, гораздо надежнее связан с Библией и теологией «Церкви Марии», чем с сексуальной революцией 1960-х гг. Утверждение Папы, что «изначально» женщины и мужчины были созданы разными, но все же равными, звучит, безусловно, как вызов тем феминисткам, для кого «пол (половая принадлежность) является культурной конструкцией, не имеющей реального значения». Ирония заключается и в том, что Иоанн Павел II принимает осуществление женщиной женского начала гораздо серьезнее, чем некоторые школы современного феминизма.

По мнению Папы, женщина не биологическая случайность или культурная конструкция. Это образ глубокой истины о человеческом существовании и мировом плане Создателя. Соответственно теологическое размышление Иоанна Павла над тем, как «Церковь Марии» - веры - предшествовала и сделала возможной Церковь Петра, признает определенные теологические приоритеты «женского гения» в жизни апостолов. Фактически ни один из этих аспектов ответа Иоанна Павла на деятельность современных феминистских движений не удостоился серьезного обсуждения со стороны его критиков. Если учение Папы об уникальном призвании женщины адекватно воспринимается католицизмом, наиболее интересные и трансформирующие Церковь дебаты будут проведены, по-видимому, в двадцать первом столетии.

Обвинениям в манихействе, или папском неодобрении человеческой сексуальности, придется столкнуться с новаторской «теологией тела» Иоанна Павла, в которой Папа утверждает, что наша сексуальность возвышеннее, чем представляла себе сексуальная революция. Изображение Иоанном Павлом плотской любви как образа внутренней жизни Господа только начинает влиять на теологию Церкви, проповедование и религиозное образование. Когда это изображение будет постигнуто, оно вызовет драматическое развитие мысли о фактически каждом члене Символа веры. Так что на данный момент груз доказательств лежит на тех, кто утверждает, что представление сексуальной этики Иоанна Павла принижает сексуальную любовь. Внимательное чтение «Теологии тела» и ее исследования брачного характера божественных взаимоотношений с миром предполагают противоположное.

Традиционная критика Иоанна Павла II, зачастую искажающая его мысли, упускает из виду отношения между традицией и новаторством, постоянным и переменным в Церкви. Постоянные элементы, которые могут показаться статичными, отражают в католицизме внутренний динамизм Церкви и создают стимул для открытия новых, динамических элементов в христианской жизни. Канон Библии зафиксирован навечно, но Писание не является мертвым описанием прошлого. Писание дает возможность Слову Божьему быть понятым по-новому каждым новым поколением христиан. Таинства - это не просто традиционные ритуалы, повторяемые из поколения в поколение. Они позволяют современным христианам заново пережить великие тайны веры - жизнь, смерть и Воскресение Христа. Церковный авторитаризм не препятствует созиданию, он не позволяет христианам погрязнуть в рутине. Цель церковной власти поддержать христианина в соответствии с высшим критерием веры, живым Христом. Доктрина - это не лишний вес, отягощающий путешествие христианина, а транспортное средство, позволяющее этому путешествию совершиться.

Чтобы понять обязательство Иоанна Павла защищать чистоту доктрины и традиции Церкви, нужно понять особенность христианского понимания «традиции». Латинский корень этого слова (traditio) означает «передача», то есть традиция начинается не с человеческого изобретения, но внутри Самого Бога, Святой Троицы. Эта «передача» и есть та жертвенность, которая непостижимым образом усиливает и того, кто отдает, и того, кто получает, - «обрастает плотью» в жизни Христа и продолжается в Церкви через дар Духа. В этом понимании традиция, живая вера в мертвом, всегда должна отличаться от традиционализма, мертвой веры в живом. То, что понтификат Иоанна Павла - это папство, уходящее корнями в традицию, безусловно. То, что это папство традиционализма, есть клевета на очевидное.

УКРЕПЛЯЮЩАЯ КРИТИКА

Существует и другая критика понтификата Иоанна Павла. Получив громкий резонанс общественного внимания, она все же выдерживает тщательное исследование. Ее авторами являются те, кто надеялся на «католическую реставрацию» в этом понтификате, которая должна была стать возвратом к церковному стилю, к временам Папы Пия XII. Такую критику не следует смешивать с радикализмом архиепископа Марселя Лефевра и других непримиримых противников Второго Ватиканского Собора. «Реставрационисты» признают Собор, но заявляют, что его осуществление задержано неудачей подтверждения теологической, организационной и пастырской дисциплины в Церкви. Эта неудача, твердят они, угрожает достижениям Собора и делает Церковь уязвимой к разделяющему воздействию современной жизни. Они неохотно говорят это в открытую, хотя часть из них верит, что Иоанн Павел II не устранил упадок католической дисциплины, начавшийся в послесоборные годы.

Пользуясь терминологией о «тройной миссии» Христа, эта критика гласит, что Иоанн Павел обладает выдающимися качествами «священника» и «пророка» и слабым, а то и вовсе отсутствующим, качеством «царя». Церковная дисциплина, обвиняют «реставрационисты», не была восстановлена в течение его понтификата. Качество богослужения продолжало ухудшаться. Папе не удалось рукоположить в епископы достаточное количество способных защитить доктрину и навести дисциплину. Конференции епископов и ненормальное расширение местной церковной бюрократии истощили церковный авторитет и заменили его бюрократической властью, которая, как утверждают «реставрационисты», стала решающим фактором в послевоенном ослаблении протестантства в Западной Европе и Северной Америке. В итоге эта критика утверждает, что «семинарный стиль управления» Кароля Войтылы не соответствует папству, как бы хорошо он ни работал в Кракове.

Да, действительно, Войтыла как руководитель большой организации никогда не пытался обдуманно и решительно заставить оппозицию уйти со своего пути. Верно и то, что как архиепископ Краковский и епископ Рима Войтыла не являл собой «царский» пример власти. Правда и то, что за это было заплачено. Но не той ценой, которую предполагают «реставрационисты».

Иоанн Павел II не был воспитанником Римской Курии. Он был избран как посторонний миру центральной церковной бюрократии. Своими подчиненными в папской администрации он руководил, следуя собственному представлению о том, «как здесь должно быть устроено». И он хочет умереть как человек, чуждый папской модели, которой отдают предпочтение многие ветераны Курии. Это осознанное решение управлять по-своему шокировало очень многих. Относительный недостаток внимания Папы к бюрократическим проблемам - во всяком случае, по сравнению с практикой его предшественника, Павла VI, - привел к тому, что при нем папство стало великой интеллектуальной созидательной силой и силой общественного влияния. Но за это достижение Иоанн Павел платит тем, что оставляет центральный административный аппарат, в котором лишь немногие продолжат энергичное учение его понтификата и его авторитетную интерпретацию Второго Ватиканского Собора. Среди этого меньшинства некоторые занимают ключевые посты в Курии, но остается фактом, что Иоанн Павел II не тратил много энергии на то, чтобы его видение евангельски напористой, формирующей культуру Церкви апостолов понималось и разделялось на всех уровнях римской бюрократии.

С другой стороны, «реставрационисты» должны признать, что ни один человек не может сделать всего, и то, что Иоанн Павел избрал другой вид папства, было решением намеренным и серьезным, по-своему драматичным, а не отражением личной слабости. «Реставрационная» критика, как и традиционная, должна опровергнуть определенные факты, установленные этим понтификатом, и первейшим среди них является то, что Иоанн Павел II создал позицию католицизму XXI в.

«Redemptor Hominis» дала Церкви прочное основание для развития христианского гуманизма в третьем тысячелетии. «Redemptoris Missio» ясно показала, что Церковь будущего, выполняющая свою евангелическую миссию в мире, будет Церковью предлагающей, а не навязывающей. Катехизис католической Церкви детально определил это предложение. «Veritatis Splendor» установила каркас для развития католической моральной теологии и ее обращения к человеческому стремлению к свободе. «Centesimus Annus» (расширенная «Veritatis Splendor» и «Evangelium Vitae») обосновывает модель свободного, достойного и добродетельного общества, гораздо более тщательно продуманного, чем многие другие модели общественной жизни. «Ut Unum Sint» сделала экуменизм необратимым. «Christifideles Laici» и теология священнослужения в «Pastores Dabo Vobis» сделали гораздо более реальным то, что Церковь в будущем сумеет справиться с двумя опасностями клерикализации мирян и обмирщения рукоположенного духовенства. «Mulieris Dignitatem» и Письмо к женщинам устанавливают курс для церковного участия в женском движении в XXI в. «Теология тела» предлагает ответ на сексуальную революцию. Эти точки отсчета будут ориентирами еще долго после понтификата Иоанна Павла II. Они не могут быть отброшены. И они уже сейчас стали частью живой традиции католицизма.

«Реставрационисты» утверждают, что эпистолярные достижения Иоанна Павла, в общем, довольно слабы. Нет сомнений, что бывали ошибки с назначением епископов, как это случается в любом понтификате. Возможности Папы не беспредельны, особенно если учесть, что и имеющийся в его распоряжении персонал тоже не идеален. Чтобы в полной мере оценить этот аспект понтификата, следует учитывать смелые, нешаблонные назначения, которые вряд ли были бы возможны при более бюрократизированном и «царственном» Папе: Карло Мария Мартини в Милане, Жан Мари Люстиже в Париже, Джон О'Коннор в Нью-Йорке, Джакомо Биффи в Болонье, Фрэнсис Георг в Чикаго, Юзеф Жициньский в Люблине, Норберто Ривера Каррера в Мехико и Милослав Влк в Праге - таковы самые знаменитые примеры. Подобные назначенцы, и об этом тоже надо сказать, были бы практически невозможны и при «демократической» модели выбора епископов, одобряемой сторонниками традиционной критики Иоанна Павла II.

Личный опыт деятельности Кароля Войтылы в Конференции польских епископов, возможно, создал у него несколько романтическое представление об этих институтах - пример, где традиционная критика Папы-поляка (разделенная в данном случае «реставрационистами») имеет определенный смысл. Даже здесь, однако, факты не совпадают с приписываемым «авторитаризмом» и «централизмом», которые традиционные критики считают достойными сожаления, а «реставрационисты» приветствуют. Иоанн Павел II вмешивался в работу национальных конференций епископов только в тех случаях, когда конференции демонстрировали свою неспособность самостоятельно исправить ситуацию. Делая это, Папа ясно показывал, что он использует традиционную папскую sollicitudo omnium ecclesiarum [заботу обо всех церквях], а не действует как глава исполнительной власти, призывающий к порядку непокорных и нерадивых управляющих.

 <<<       >>>   

Локальная церковь в израиле отрезана от представительства святого престола по другую сторону зеленой линии
Именно такой человек нужен на посту папы
Однако объявление о предстоящей беатификации вызвало противоречивые мнения в израиле личности еврейкой
Обращенный к народамцеремония открытия 4 сентября в пекине напомнила мери энн глендон документы конференции
Достоинство женщин достоинство материнство