<<<       >>>   

Судьба Эдит Стейн, одной из самых замечательных женщин двадцатого столетия, была «парадигмой» для Иоанна Павла II, как он выразился однажды. Она была современной женщиной, одной из первых феминисток, первоклассной интеллектуалкой и скептиком, которая тем не менее обратилась к вере. Она обрела в католицизме освободительную истину, а не патриархальность и обскурантизм. Она была мыслящей женщиной, которая вела активную жизнь и видела свое служение миру в научной работе и интенсивной молитвенной жизни. Она свидетельствовала людям об истине, бросив вызов жестокой грубой силе, опираясь на силу веры. Она была немкой, которая своей жизнью осуществила предопределенное Богом переплетение иудаизма и христианства.

Предложение о беатификации Эдит Стейн еще в 60-е гг. было высказано архиепископом Кёльнским кардиналом Йозефом Фрингсом. В 1983 г. преемник Фрингса, кардинал Йозеф Хефнер, официально предложил причислить ее к лику блаженных как мученицу. Польский кардинал Юзеф Глемб поддержал предложение Хефнера. Конгрегация по делам канонизации со временем согласилась рассмотреть возможность беатификации Эдит Стейн на основании как ее добродетелей, так и мученической кончины. 25 января 1987 г. Конгрегация в присутствии Иоанна Павла приняла беспрецедентное решение беатифицировать Эдит Стейн одновременно как исповедницу Христа - женщину, прожившую жизнь героической праведности, - и как мученицу.

Такая формулировка решила вопрос о беатификации Эдит Стейн, поскольку, будучи мученицей, она могла быть причислена к лику блаженных без совершения чудес. Однако объявление о предстоящей беатификации вызвало противоречивые мнения в Израиле, Западной Европе и в Северной Америке. Некоторые европейские богословы и религиозные лидеры утверждали, что Эдит Стейн погибла только потому, что была еврейкой, заявляя, что ее беатификация будет попыткой «христианизировать» Холокост. Другие опасались, что Папа станет использовать эту беатификацию для привлечения в католицизм новой волны прозелитов. Некоторые противники беатификации подозревали в этом плане Церкви попытку отвлечь внимание от ее собственной давней исторической роли в разжигании европейского антисемитизма. Еврейские представители выразили свою озабоченность лично Иоанну Павлу. Он ответил на все эти возражения в одной из своих самых великих проповедей во время беатификации на мессе в Кёльне 1 мая 1987 г.

Первое же его предложение почтило Эдит Стейн именно за ее еврейскую верность древней библейской теме искупительного очищения:

- Сегодня мы славим с глубоким почитанием и в святой радости дочь еврейского народа, богатого мудростью и мужеством, среди этих благословенных мужчин и женщин. Воспитанная в строгих традициях Израиля и прожив добродетельную жизнь в религиозном ордене, она проявила свой героический характер по пути в лагерь смерти. Соединившись с нашим распятым Господом, она отдала свою жизнь «за подлинный мир» и «за людей».

Первое библейское чтение этой мессы было взято из ветхозаветной книги «Есфирь», повествующей о дочери Израиля, которая молилась о спасении своего народа от его злейшего врага Амана. Эта литургия беатификации, сказал Иоанн Павел, «вкладывает молитву более чем двухтысячелетней давности в уста Эдит Стейн, служанки и дочери Израиля в нашем веке, породившем «безумную идеологию» и нового злейшего врага» с «новым планом уничтожения евреев», предпринимавшимся «во имя уродливого расизма и проводившимся без всякой жалости». Затем Иоанн Павел пересказал историю гибели этой женщины, убитой потому, что она была еврейкой и католичкой и отдала свою жизнь ради безопасности других людей:

Покидая монастырь в Эхте, Эдит взяла сестру за руку и сказала:
- Мы должны идти за наш народ.
Черпая силу у Христа, призванного пожертвовать Собой для других, она в кажущемся бессилии видела способ оказать последнюю услугу своему народу. За несколько лет до того она сравнивала себя с царицей Есфирь в изгнании при персидском дворе. В одном из ее писем мы читаем: «Я уверена, что Господь взял мою жизнь ради всех... я всегда буду думать о царице Есфирь, которая была взята от своего народа ради ясной цели заступничества перед царем за свой народ. Я - бедная, слабая и маленькая Есфирь, но Царь, выбравший меня, бесконечно велик и милосерден».

Истина, обретенная Эдит Стейн, ради которой она готова была умереть, - истина, которая нашла ее и овладела ею, - не была абстрактной и интеллектуальной. Это была конкретная и человеческая истина. Подобно другим современным интеллектуалам, находившим религиозные верования неприемлемыми, она искала истину в своих исследованиях и в своем разуме. Но она обрела более глубокую истину - «не философскую истину, но истину Личности, любящей личности Бога». Ее жизнь, в которой она «искала истину и нашла Бога», является уроком интеллектуальной открытости, примером истинной интеллектуальной свободы.

Не избегая никаких спорных вопросов, Иоанн Павел перешел затем к обращению Эдит Стейн в католическую веру и его влиянию на ее взаимоотношения с семьей и еврейским народом:

«Для Эдит Стейн крещение вовсе не означало разрыва с еврейским наследием. Наоборот, она говорила: «Я, будучи еще девочкой четырнадцати лет, прекратила участвовать в еврейских богослужениях. Мое возвращение к Богу заставило меня вновь ощутить себя еврейкой». Она всегда осознавала свою связь с Христом «не только в духовном смысле, но также и кровным родством». И поэтому, сказал Иоанн Павел, «в лагере смерти она погибла как дочь Израиля, «во славу Самого Священного Имени», и в то же самое время, как сестра Тереза Благословенного Креста.

В присутствии семьи Эдит Стейн, включая ее племянниц, которые помнили ее как тетю Эдит, Папа продолжал:

Дорогие братья и сестры! Мы склоняемся теперь вместе со всею Церковью перед этой великой женщиной, которую с нынешнего момента мы можем называть одной из благословенных в славе Божией; склоняемся перед этой великой дочерью Израиля, которая обрела исполнение своей веры и своего предназначения ради народа Божьего во Христе Спасителе...

Она видела неизбежное приближение своего креста. Она не отступила... Ее история была, с одной стороны, синтезом истории ее парода, полной глубоких ран, которые все еще кровоточат и ради исцеления которых люди продолжают ревностно работать вплоть до наших дней.

И в то же время это был синтез истины, обретенной ее сердцем, которое оставалось мятущимся и неудовлетворенным «пока оно наконец не обрело мир в Боге»...

Да будет благословенна Эдит Стейн, Сестра Тереза Благословенного Креста, истинная служительница Бога - в духе и в истине. Она причисляется к лику блаженных. Амен.

Два дня спустя, на мюнхенском олимпийском стадионе Иоанн Павел проводил мессу беатификации отца Руперта Майера - иезуита, ставшего первым католическим священником, заслужившим орден Железный Крест, служа капелланом во время Первой мировой войны. Этот популярный пастырь, потерявший на войне ногу, перенес свое служение в помещения местных пивных баров в условиях Мюнхена между двумя войнами. Однажды он встретился с Гитлером, чье движение порицал тогда как антихристианское по многим причинам, и в частности за его антисемитизм. Будучи дважды арестованным за проповедь против режима, он в итоге попал в концентрационный лагерь Заксенхаузен. Когда его здоровье пошатнулось, нацисты, не желая делать мученика из награжденного немецкого патриота, отослали его в монастырь в Баварии. Отец Руперт Майер умер в 1945 г., успев, однако, возглавить первую процессию Тела Христова по улицам послевоенного Мюнхена.

- Ну вот, - ехидно заметил он, - одноногий старый иезуит пережил тысячелетний рейх.

Во время поездки по Германии Иоанн Павел II не забыл и о нацистской программе эвтаназии, и о полном нравственном разложении, о котором свидетельствовало ее оправдание. В Мюнстере он молился у могилы кардинала Клеменса Аугуста фон Галена, который публично порицал нацистскую политику применения эвтаназии к страдающим умственным расстройством, старикам и другим «непродуктивным» членам общества. Мы не должны, предупреждал Иоанн Павел, быть спокойны, пребывая в абсолютной уверенности в невозможности повторения подобных ужасов. Когда попирается неотъемлемое достоинство человеческой личности и ценность жизни измеряется прагматическими критериями путем ответа на вопросы: «Полезна ли эта жизнь? Доставляет ли эта жизнь беспокойство или неудобства?», - мы, по сути дела скатываемся в нечто, подобное нацистской концепции Lebensunwertes leben, «жизни, недостойной продолжения».

В Шпрее в последний день визита 1987 г. Иоанн Павел впервые заговорил о Европе, объединенной «от Атлантики до Урала». Это свидетельствовало о глубине его интуиции, уже с 1981 г. предвидевшей конец коммунизма. Конец искусственного разделения европейского континента по Ялтинскому договору не решает критических проблем, считал он. Какая Европа, отражающая какие ценности, встанет из пепла двадцатого столетия? Эдит Стейн, Руперт Майер и Клеменс Аугуст фон Гален стремились к цивилизованной Европе, возрожденной в соответствии с уважением к человеческому достоинству, прорастающему из европейских христианских культурных корней. Но существовали и другие возможные Европы, некоторые из них были просто кошмарны. Ложный гуманизм в сочетании с современными технологиями угрожал летальными последствиями. Европа уже прошла через это в недавнем прошлом. Настало время задуматься о фундаментальных проблемах европейского будущего.

За два года до падения коммунизма на востоке Центральной Европы и за четыре года до распада Советского Союза Иоанн Павел II уже задавался вопросами отдаленного будущего: «Какую свободу мы хотим обрести?» и «Свободу для чего?»

И ВНОВЬ «СОЛИДАРНОСТЬ»

1987 г. был годом шестисотой годовщины обращения Литвы в христианство. 5 июня Иоанн Павел направил апостольское послание епископам Литвы, превознося «великое духовное богатство... литовской католической общины» и «ее многовековую верность Христу...» Через три недели он возглавил беатификацию архиепископа Юргиса Матулайтиса из Вильнюса (1871-1927), «великого сына и пастыря молодого народа». Присутствие на этом событии епископов со всей Европы, писал он, отражает единение между католическими Церквями Востока и Запада, которое осталось нерушимым, несмотря на «железный занавес».

 <<<       >>>   

Когда новый кардинал в марте вернулся в краков
Ставшем одой упорядоченной свободе церковь прихожан
Корни кризиса современной философии следует искать в ошибочных построениях
11 истории
Мысль об особом служении мирян должна нагляднее отражаться во всех церковных документах