ΛΛΛ     >>>   

Плас ван Д. Запрет на изображения в монотеистических религиях

Запрет на изображения в монотеистических религиях

1. Религию можно воспринимать как феномен, элемент или функцию человеческой культуры. В подобном контексте сама культура выступает как совокупность представлений людей об окружающем их мире - в котором они рождаются, воспитываются и живут. Культура, иными словами, - результат взаимодействия людей с той реальностью, в которой они физически пребывают. В отличие от этого религия может быть представлена как сумма опыта, впечатлений, умозаключений и деятельности отдельного человека или сообществ людей относительно того, что мнится им реальностью более высокого порядка. Обычно человек воспринимает эту сакрализуемую им реальность как нечто приходящее к нему извне, как нечто ему открывающееся. Конкретные формы, в которых религия себя проявляет, зависят от конкретного места и времени, однако чаще всего человек переживает откровение как встречу с существами, имеющими телесное воплощение. В большинстве религий многообразие действительности воспринимается как проявление множественности божеств, однако наряду с политеистическими религиями существуют, как известно, религии строго монотеистические, признающие существование одного-единственного бога. Основной характерный признак монотеизма состоит в том, что его божество абсолютно трансцендентно, т.е. существует за пределами физической реальности, в то время как боги политеизма имманентны, т.е. мыслятся проявляющими себя в ее пределах.

Различные религии представляют своих богов по-разному: антропоморфными, зооморфными, сочетающими в себе черты того и другого; в виде живописных образов или скульптурных; в виде двухмерных или трехмерных изображений. Порой боги почитаются в конкретной телесной форме, как в нее воплотившиеся: царь в древнем Египте, японский император в наши дни, Иисус из Назарета до своей смерти - с одной стороны, и древнеегипетский бык Апис и индийская кобра, с другой, суть примеры этого. Однако не все религии и не на всем протяжении своего существования создавали физические изображения своих божеств. Индуизму и буддизму, например, они изначально не были известны. Часто они отсутствуют и в религиях бедуинов, что может быть объяснимо особенностями их кочевого образа жизни, по необходимости ограничивающего круг материальных предметов. Эти бедные на изображения религии мы именуем аиконическими. Все это, однако, принципиально отличается от запретов на изображения, которые мы находим в религиях строго монотеистических по характеру.

2. Египет

Самый ранний пример подобного рода запрета можно обнаружить, как ни удивительно, в истории той самой религии, которая представляет собой как раз классический вариант политеистических, обожествляющих природные феномены, верований, а именно в религии древнего Египта. В период правления XVIII" династии Аменхотеп IV (ок. 1372-1354 гг. до н.э.), известный больше как Эхнатон, сделал попытку введения монотеизма сначала в Фивах, а девятью годами позже - в Ахетатоне (Телль эль-Амарна). Возвратясь во многом к культу гелиопольского солнечного божества эпохи Старого царства и несколько развив его, Эхнатон пришел в конце концов к поклонению одному-единственному божеству - Атону. Египтяне в общем всегда признавали превосходство солнечного божества под различными его именами и в разных обличьях, однако Эхнатон подошел к идее единобожия радикально. При нем солнечное божество уже было не просто "первым среди (других) богов", каковым оно провозглашалось гимном Амону-Ра в P. Cairo 58038 (I, 5). В широко известном гимне Атону, авторство которого несомненно принадлежит самому царю-реформатору (1), к божеству уже обращены другие слова: "О, бог единственный, (кроме) которого нет другого; создал ты землю по желанию своему, (когда) был ты один" (2). Прочие боги древнеегипетского пантеона при Эхнатоне безмолвствовали, в конце концов культ их был ограничен, а потом и вообще запрещен: царь распорядился закрыть их храмы и уничтожить изображения. В течение последних трех лет его правления культ Амона подвергался особым гонениям (3), самое имя его на памятниках истреблялось. Совершенно новым для Египта было то, что Эхнатон лишил божество каких-либо антропоморфных черт: начиная с 9-го года его правления, солнечный диск с расходящимися от него лучами становится единственной зримой формой Атона. Один лишь антропоморфный элемент был сохранен при этом - ладони на концах солнечных лучей, которые протягивали знак жизни царствующей паре (рис. 1). Одна из амарнских надписей сообщает об Атоне, что тот "сотворил себя сам своими собственными руками, и не знал его делающий (=скульптор)" (4).

Корни эхнатоновой монотеистической и аиконической реформы неоднократно служили темой дискуссий. Одна из гипотез полагает ее результатом чужеземного, возможно, митаннийского влияния. В гареме отца Эхнатона, Аменхотепа III, действительно находились две "иностранки" - митаннийские принцессы - Гулихепа и Тадухепа, однако же религия хурритского племени митаннийцев, населяющих Северную Месопотамию, была политеистической и иконической по характеру. Разумеется, на идеи Эхнатона могла оказывать некоторое влияние политика, однако решающим фактором всех преобразований несомненно был он сам (5). Царь был, несомненно, сильной интеллектуальной и творческой личностью с ярко выраженным религиозно инспирированным самосознанием. Своими идеями о боге-солнце он значительно повлиял также на самую концепцию царственности и по существу создал теократию pur sang. В соответствии с традиционными представлениями царь, выступая в своей культовой роли, являл собой воплощение божественного Хора, сына солнца-Ра. Отправляя службы в храме в окружении богов, он обеспечивал установление мирового порядка, маат, гармонию и космосе, и в обществе. Но в Амарне этот порядок обеспечивался уже и самим существованием Эхнатона и его семьи. Присутствие, или явление, царя и его семьи было вообще единственным физическим проявлением бога (6). На рельефах, изображающих царскую семью за выполнением ритуальных служб,

связанных с культом Атона, сам царь изображался вкушающим от жертвенных приношений божеству. Придворные в своих собственных домах совершали ритуальные службы перед жертвенниками (рис. 2) и стелами (рис. 3) с изображениями царской семьи, над которой солнце простирало свои лучи. Вместе с Атоном царь и царица составляли триаду, или, можно сказать, троицу (7): Атон и Эхнатон при этом были единосущны (8). Придавая имени Атона царские титулы и сопровождая его царскими картушами, Эхнатон тем самым радикально менял традиционное содержание самой идеи царственности бога: не только Атон провозглашался царем, но и его сын, Эхнатон, становился богом. Функции, которые выполнялись Атоном на космическом уровне, Эхнатон осуществлял в обществе: он был подателем света и жизни, отмерял людям сроки из земного бытия, обеспечивал их хлебом насущным. Возможно, именно с этой полной сакрализацией царственности и следует связывать запрет на изображение божества, введенный царем: единственным физическим проявлением божества Эхнатон мыслил себя самого.

В древнем Египте как монотеизм, так и запрет на изображение богов продержались, как известно, весьма недолго. После смерти Эхнатона в 1354 г . до н.э. его столица Ахетатон была покинута и обратилась в руины. Все, что хоть сколько-нибудь напоминало об Эхнатоне, было истреблено. Культ Амона и всех прочих божеств был восстановлен, и все вернулось на круги своя. В памяти последующих поколений царь-реформатор остался как "преступник из Ахетатона" (9).

Так называемый амарнский период занял от силы два десятилетия. Дошедшие от него памятники не оставляют никаких сомнений относительно степени распространенности монотеистических и аиконических воззрений Эхнатона за пределами его столицы и поддержки ее широкими слоями общества: по всей стране ее жители продолжали осуществлять традиционные формы культовой практики, включая поклонение изображениям богов. Даже в том поселении, где проживали обслуживающие столицу работники, были найдены тексты, содержащие обращения к запретному Амону (10).

3. Израиль

Судя по Танаху, собранию священных текстов древнего Израиля и иудаизма, религия израильтян была с самого начала монотеистической и аиконической. Однако для времени, предшествующего последней жреческой и девтерономической редакциям Ветхого Завета, исследования позволяют выявить отчетливый облик религии, в которой бог проявляет себя в изображениях, а благочестие широких слоев общества - в имеющем длительную традицию почитании идолов.

В Исходе говорится о том, что когда народ Израиля под водительством Моисея ушел из Египта и у горы Синай получил завет от Бога, тот вручил Моисею две каменные скрижали, на которых были начертаны предписания завета. Второе из них гласило: "Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли" (Исх. 20:4). Этому ясному запрету изготовлять какие-либо изображения ортодоксально настроенное общество следовало строго: археологические исследования не выявили ни одного изображения Яхве (11). Яхве - божество, которое присутствует в храме незримо, восседая на Ковчеге завета меж двух херувимов. Тем не менее создается впечатление, что изначально его культ не был аиконическим. Из перечней чужеземных стран, составленных в правление Аменхотепа III (1402-1364 гг. до н.э.) и помещенных в солебском храме Амона, известно, что Яхве поклонялись мадианитяне и кенеяне - племена, кочевавшие по синайской пустыне. Согласно Исходу (2:15-21), бежавший из Египта Моисей пришел к человеку по имени Иофор (Йетро), который был священником в Мадиаме (Мидиане), и взял в жены дочь того, Сепфору (Циппору). В ходе археологических раскопок в районе Акабского залива, в нескольких километрах к северу от него, были обнаружены остатки египетского святилища, которое было разрушено мадианитянами. Последние уничтожили там изображения египетской богини Хатхор и, судя по всему, на месте бывшего святилища воздвигли священную скинию - совершенно таким же образом, как об этом рассказано в Ветхом Завете об израильтянах. При раскопках в этом месте был найден лишь один предмет - бронзовая фигурка змеи. Вполне естественно связать эту находку с библейской историей из книги Чисел, повествующей о том, как Моисей изготовил бронзового змия и поместил его на знамени: взиравшие на изображение израильтяне не умирали от смертельных укусов тех ядовитых гадов, которые были насланы на них Богом в наказание (Чис. 21:6-9). Много лет спустя, как сообщает тот же источник, царь Езекия (715-686 гг. до н.э.) уничтожил Моисеева змия, "потому что до самых тех дней

сыны Израилевы кадили ему..." (IV Цар. 18:4). Современные исследования подтверждают также другой факт: весьма рано может быть обнаружен процесс слияния Яхве и угарйтского Эла - бога, который обычно изображался в облике быка (12) (рис. 4). Как повествует Исход, в то время, когда Моисей пребывал на горе Синай (которая именуется иначе Хорив, или горой Яхве, или Эла, или же просто горой Бога), израильтяне сотворили "литого тельца" из золота, при этом Аарон сказал: "Вот бог твой, Израиль, который вывел тебя из земли Египетской!" (Исх. 32:4). После этого, как сообщает тот же источник, "принесли всесожжение и привели жертвы мирные". Историко-критический анализ текста Ветхого Завета свидетельствует о том, что запрет на изображения Яхве должен относиться лишь к VIII в. до н.э., при этом важную роль в его введении сыграл пророк Осия (13). Гнев Моисеев по поводу изготовления израильтянами золотого тельца, о котором сообщает текст, следует рассматривать как результат этого позднего антииконического религиозного движения. Наличие связи между Яхве и изображаемым в виде быка богом Элом может быть прослежено также в истории Иеровоама (931-910 гг. до н.э.). Как сообщается в I книге Царств, Иеровоам построил в северном Ханаане, в Пенуиле (Бет-эл, доел.. "Дом Эла", Вефиль) святилище для золотого тельца, для того, чтобы жителям не было необходимости совершать длительные путешествия в Иерусалимский храм. Здесь снова сообщается о том, что именно этот Бог вывел израильтян из Египта (I Цар. 12:25-32). Когда пророк Осия полутора столетиями позже возопил: "Оставил тебя телец твой, Самария! ...художник сделал его, и потому он не бог; в куски обратится телец Самарийский!" (Ос. 8:5-6) - мы можем сделать вывод, что и в его время израильтяне поклонялись тельцу как манифестации Яхве.

Если из истории о Пенуильском святилище убрать ее "антииконический пласт", то окажется весьма вероятным, что целью Иеровоама было создание в северной части страны подобия Ковчега завета Иерусалимского храма Соломона. В ходе попыток логического объяснения ветхозаветного текста, теологическая редакция девтерономистов свела

значение Ковчега до простого вместилища скрижалей завета (Втор. 10:1-5; III Цар. 8:9) (14). Авторы ее, однако, забыли о том, что изначально Ковчег являл собой символ присутствия божества в храме. На крышке Ковчега были изображены два херувима (Исх. 25:18-20), описание

которых в тексте, к сожалению, отсутствует. Изображение захваченного римлянами после разрушения Иерусалимского храма в 70 г . Ковчега, которое было помещено на триумфальной арке Тита в Риме (рис. 5), также не содержит точных на этот счет деталей. По недоразумению херувимы представлялись

обычно в виде ангелов (рис. 6). Тексты сообщают о наличии у них крыльев и ног; судя по книге пророка Иезекииля (41:18-19), у каждого из херувимов должно было быть два лица: "человеческое" и "львиное". Это описание напоминает сфинксовые троны, известные у других, живущих no-соседству народов (15). Например, изображение подобного трона известно

по саркофагу финикийского царя Ахирама, датируемого примерно 1000 г . до н.э. (рис. 7). Аналогию может составить также табличка из слоновой кости из Мегиддо, которая относится к XIII-XII вв. до н.э. (рис. 8). Восседающими на подобного рода тронах часто изображались бородатые боги (рис. 9, 10) - с одной рукой, простертой в жесте благословения, другой - сжимающей

некий неидентифицируемый предмет,. Между прочим и бога Эла тоже можно видеть занимающим подобного рода трон (рис. 11). Несомненно, в процессе слияния Яхве и Эла на первого был перенесен и эпитет второго - "сидящий на херувимах" (II Сам. 6:2). Напрашивается очевидный вывод: изначально Ковчег должен был представлять собою не что иное, как сакральный сфинксовый трон. Однако Яхве, в отличие от земных правителей, никогда не изображался сидящим на троне в физическом своем проявлении: в Иерусалимском храме трон всегда оставался пустым. Божество Израиля мыслилось восседающим на

херувимовом троне и Ковчеге в своем не доступном созерцанию величии (16).

Возможно, Иеровоам создал своего золотого тельца по подобию сфинксового трона Иерусалимского храма - в качестве пьедестала для невидимого, аиконического божества. Статуи Эла и некоторых других богов, изображенных стоящими на быке, известны (рис. 12). Вероятно, израильтяне на севере страны могли забыть изначальное значение подобных изображений: они стали воспринимать фигуру быка как образ самого Яхве. Популярность Баала, который также почитался в виде быка, могла способствовать формированию этих представлений.

 ΛΛΛ     >>>   

Плас ван Д. Запрет на изображения в монотеистических религиях богословия
ПримеЧаниЯ1 изображений поклонение
богословия Пелагий. Послание к Деметриаде