<<<     ΛΛΛ     >>>   

358

лами, рассеянные по дощечке и показывающие, сколько усилий прилагали египетские ученые, чтобы облегчить себе понимание иноязычного текста,— доказывают ad culos1, как жадно уже в те времена исследовались произведения вавилонской литературы даже в стране фараонов. Теперь уже не покажется невероятным предположение, что подобное происходило и в Палестине, как в более ранние, так и в позднейшие времена, и что ряд библейских рассказов теперь наконец появится на свет божий из вавилонской ночи в их исходном, первоначальном виде.
Вавилоняне делили свою историю на две эпохи: «до» и «после» потопа. И действительно, Вавилов был страной, расположенной в зоне великих потопов, поскольку аллювиальные низменности, на которых имеются крупные водные артерии, впадающие в море, подвержены наводнениям, причем в особых формах — циклонах и ураганах,— сопровождаемых землетрясениями и обильными проливными дождями. Если вспомнить, что в 1876 г. подобного рода стихия, разбушевавшаяся в Бенгальской бухте, в сопровождении сильной грозы неистовствовала в устье Ганга с такой силой, что потеряли оснастку корабли, стоявшие в 300 км от эпицентра, а тем временем циклоническая волна, вобрав в себя воды, отступавшие от берега во время отлива, обрушилась огромнейшим валом на побережье, покрыв собой территорию площадью в 141 квадратную милю на глубину в 45 футов, в результате чего погибло 215 тысяч человек, и все это продолжалось до тех пор, пока штормовой прилив воды не иссяк, раздробившись о возвышенности местности, то можно представить себе, какую ужаснейшую катастрофу являл собой подобный циклон для Вавилонской низменности в те давние времена. Заслугой знаменитого венского геолога Эдуарда Зойсса стало как раз то, что в вавилонском рассказе о всемирном потопе, который записан на дощечке из библиотеки Сарданапала в Ниневии (т. е. был письменно зафиксирован уже в 2000 г. до н. э.), он увидел детально точное изображение такого циклона. Именно море, согласно этому рассказу, играет главную роль в происшедшей катастрофе: поэтому-то

' Наглядно, воочию (лат.).— Примеч. перев.

359

корабль вавилонского Ноя — Ксисутроса и отброшен к отрогам армяно-мидийских гор. В остальном же это хорошо известный всем рассказ о всемирном потопе. Ксисутрос получает от бога водных глубин повеление построить определенных размеров корабль, просмолить его хорошенько и разместить на нем свою семью и представителей всего сущего на земле. Корабль принял пассажиров, его трюм был плотно задраен, и он понесся по волнам, разрушавшим все вокруг, пока не достиг горы под названием Низир. Здесь следует знаменитая фраза: «В день седьмой я взял голубя и отпустил его. Голубь летал тут и там, но, поскольку нигде не было места для отдыха, вернулся назад». Далее мы читаем о том, как была пущена ласточка, тоже вернувшаяся назад, а затем и ворон, не вернувшийся на корабль и тем удостоверивший, что вода наконец спадает. После этого Ксисутрос сам покидает корабль и на вершине горы совершает жертвенный обряд во славу богов, до которых доходит сладкий запах воздаваемого жертвоприношения. Вся эта история, в том самом виде, как она записана здесь, и достигла некогда Ханаана. Но там по причине иных географических условий содержание легенды утрачивает одно существенное обстоятельство, а именно то, что главным фактором катастрофы было море. Поэтому в Библии мы сталкиваемся с двумя версиями потопа, которые уже несостоятельны с точки зрения естественных наук, да к тому же и противоречат друг другу. Одна из них приписывает потопу продолжительность в 365 дней, а аОбэву а 61 (40 + 3 х 7). Знанием того, что в Библии в переработанном виде содержатся два принципиально различных рассказа о потопе, наука обязана правоверному католику, лейбхирургу Людовика XIV, Жану Астрюку, который в 1751 г., по выражению Гёте, впервые «применил к Пятикнижию скальпель и зонд» и тем самым стал родоначальником его исторической критики. Речь идет об углубленном исследовании разнообразных источников, из которых составлены пять книг Моисеевых. Все это факты в научном отношении непоколебимы, как бы ни старались закрывать на них глаза по обе стороны океана. Если мы вспомним, что в свое время даже такие великие умы, как Лютер и Меланхтон, считали предосудительной систему Коперника, а сам Ке-

360

плер, открывший истинные законы движения светил, отдавал (по крайней мере внешне) дань астрологии, то ясно увидим, насколько трудно и медленно пролагает себе дорогу новое знание. Признания результатов критики Пятикнижия также следует ожидать не скоро, но свет истины со временем воссияет и над этим источником. Десять царей, правивших в Вавилоне до потопа, отражены в Библии в образе десяти допотопных патриархов, с многочисленными совпадениями вплоть до мелочей.
Кроме сказания о Гильгамеше, седьмая табличка которого содержит рассказ о всемирном потопе, мы располагаем и другим прекрасным вавилонским сочинением: сказанием о сотворении мира, записанным на семи табличках. Согласно ему, до начала всех вещей бурлила и волновалась мрачная, хаотическая водная первостихия по имени Тиамат. И как только решили боги создать порядок во Вселенной, поднялась Тиамат во враждебном противостоянии богам (обычно Тиамат изображают в виде дракона, но встречаются и представления о ней как о семиглавой змее). Тиамат породила из своей плоти всевозможных чудовищ, в основном огромных, разбухших от яда змей, и, объединившись с ними, изготовилась к битве с богами, полыхая злобой и яростью. Все боги задрожали от страха, увидев столь грозного противника. И тут бог света и утренней зари Мардук вызвался сразиться с Тиамат, выдвинув, однако, условие, что ему будет присвоено первенство среди богов. Далее следует колоритная сцена: Мардук, закрепив на Востоке, Юге, Западе и Севере крепкую сеть, чтобы ни одно из чудовищ, порожденных Тиамат, не ускользнуло от него, во всем своем царственном великолепии и блеске вооружения восходит на колесницу, запряженную четверкой огненных коней, и боги в восхищении взирают на него. Мардук мчится навстречу врагам и бросает им вызов. В ответ Тиамат издала дикий оглушительный вопль, такой, что земля под ней содрогнулась до основания и раскололась пополам.
Тиамат раскрыла свою пасть как можно шире, но до того, как она вновь сомкнула ее, Мардук успел направить туда порыв злого ветра, затем он схватил копье, поразил Тиамат в сердце и встал на ее поверженное тело. Тем временем были пленены и чудовища, приспеш-

361

ники Тиамат. После этого Мардук аккуратно разрезал Тиамат, подобно тому как разрезают рыбу, создав из нее небесный свод, разделяющий верхние воды от нижних, разместил на небе луну, солнце и звезды, населил землю растениями и животными и наконец сотворил первого человека.
Поскольку Мардук был богом — покровителем Вавилона, легко понять, почему именно этот рассказ нашел широкое распространение в Ханаане. Причем ветхозаветные поэты и пророки зашли так далеко, что стали приписывать подвиги, совершенные Мардуком, непосредственно Яхве, почитая последнего тем божеством, которое в древнейшие времена повергло в прах многоголовое морское чудовище и всех его пособников. Такие места из книги пророка Исайи, как следующее: «Восстань, восстань, облекись крепостью, мышца Господня! Восстань, как в дни древние, в роды давние! Не ты ли сразила Раава, поразила крокодила?» (Ис. 51, 9), и из книги Нова: «Силою Своею волнует море и разумом Своим сражает его дерзость» (Иов. 26, 12) — воспринимаются как убедительное подтверждение находки, сделанной нашей немецкой экспедицией. Речь идет о портрете, изображающем бога Мардука на вершине царственной славы: с мощной дланью, с увеличенными в размерах глазом и ухом — символами его мудрости, а у ног божества — поверженный дракон первостихии, Конечно, ученый жрец, составлявший текст 1-й главы книги Бытия, стремился избежать чисто мифологических черт в изложении легенды о сотворении мира. В данном случае, однако, признается существование изначального водного хаоса, обозначенного именем Теом (ср. с Тиамат), Далее признаются разделения и мрака от света, и первостихии воды от небесной тверди. Признанием такого порядка событий, при котором после того, как были собраны нижние воды, появляется земля, небо украшается солнцем, луной и звездами, на покрытой растениями земле появляются животные и, наконец, возникает человек как творение Божие, подтверждается очевидная для нас теснейшая взаимосвязь между вавилонским и библейским сказаниями о сотворении мира. В то же время становится ясно, сколь тщетны усилия привести библейские рассказы о сотворении мира в соответствие с

362

данными естественных наук. Показательно, что мотив борьбы Мардука с Тиамат продолжает звучать и в Откровении Иоанна в битве архангела Михаила со «зверем бездны», «древним змеем», который здесь уже зовется чертом и сатаной. Весь этот круг представлений, дополняемый рассказом о святом рыцаре Георгии и его сражении с драконом, привнесенном в историческое знание крестоносцами, имеет явно вавилонское происхождение, ибо за много-много столетий до появления Апокалипсиса в прекрасно выполненном рельефе на стенах ассирийского дворца запечатлено изображение битвы между властью света и властью тьмы, которая возобновляется с каждым вновь наступающим днем и с каждой вновь приходящей весной.
Уяснение этой взаимосвязи имеет и более высокую значимость. Глубоко отложилась в человеческом сердце заповедь — не совершать по отношению к ближнему таких деяний, каких бы человек не желал по отношению к себе самому. «Не проливай кровь ближнего своего, не приближайся к жене ближнего своего, не посягай на одежду ближнего своего» — эти основные требования человеческого инстинкта самосохранения мы находим у вавилонян в той же последовательности, что и в 5, 6, 7-й заповедях Ветхого Завета. Но человек в то же время является и существом, зависящим от общества, в котором живет, поэтому основы гуманизма — готовность прийти на помощь, милосердие, любовь — составляют неотъемлемую часть человеческой природы. Когда вавилонский маг посещал больного и выяснял, какой грех привел его на одр болезни, он не ограничивался вопросом о смертных грехах, но спрашивал также: «Может быть, ты не пощадил противника? Не освободил связанного? Не дал узнику увидеть солнечный свет?» Самые высокие нормы человеческой нравственности были знакомы вавилонянам. Говорить правду и исполнять обещанное представлялось им столь же обязательным, сколь недостойным и заслуживающим наказания считалось говорить устами «да», мысля в сердце «нет». Нет ничего удивительного в том, что вавилонянину, как и еврею, нарушение законов и заповедей представлялось грехом, потому что и для вавилонянина тоже право и религия составляли нераздельное целое. Примечателен уже тот

363

факт, что вавилоняне воспринимали сами по себе человеческие страдания и лишения, особенно болезни и даже смерть как наказание за грехи. В Вавилоне, как это имело место позднее и в Библии, в понимании природы греха заключена особая сила. Отсюда становится понятно, почему вавилонские мыслители размышляли над тем, как стало возможным, что человек — творение Бога, созданное по его образу и подобию, даже несущее в своих жилах божественную кровь,— может быть подвержен греху и смерти. Библия содержит прекрасный, глубокомысленный рассказ об искушении женщины змеем. Итак, снова змея? Это звучит вполне по-вавилонски. Почему бы не тот самый змей, стародавний враг богов, побежденный Мардуком и начавший мстить, восстанавливая против богов их собственное творение? Не тот ли это самый змей, о котором сказано, что он разрушил жилище жизни? Истоки библейского рассказа о грехопадении Адама и Евы — вопрос первостепенной важности для религии. Особое значение он приобретает в новозаветной теологии, которая, как известно, противопоставляет первому Адаму, через которого в мир вошли грех и смерть, второго Адама. Беру на себя смелость немного приподнять завесу — я укажу на одну древневавилонскую печать. В центре ее изображено дерево с висящими плодами, справа — мужчина — на это указывают рога, символ силы и, возможно, божественности происхождения, слева — женщина. Оба протягивают руки к плодам. Позади женщины изображена змея. Можно ли не усмотреть взаимосвязи между этой древневавилонской печатью и библейской легендой о грехопадении?
«Человек умирает, и в то время, когда его бренное тело покоится в гробу, освобожденная от плоти душа переселяется в страну, из которой не возвращаются». Ее название Шеол, или Гадес, Аид. Это мрачное пыльное место, где повсюду, словно птицы, порхают души, влачащие угнетенное и безрадостное бытие. Двери и запоры покрыты пылью. Все, чему некогда радовалось человеческое сердце, обращено здесь в пыль и тлен. При таких неутешительных и безысходных представлениях легко понять, почему у евреев, как и у вавилонян, долгая жизнь в этом мире почиталась наивысшим благом. Открытая нашей экспедицией улица процессий Мардука

364

вымощена большими каменными плитами, на каждой из которых высечена молитва Навуходоносора, заканчивающаяся словами: «Господь Мардук, даруй долгую жизнь!» Удивительно, однако, вавилонские представления о подземном мире все-таки более оптимистичны, чем ветхозаветные. На двенадцатой табличке эпоса Гильгамеша, дошедшей до нас в виде осколков, вавилонский подземный мир описан весьма подробно. Среди прочего мы находим здесь представление о некоторых отошедших душах, которые «покоятся на ложах и пьют чистую воду». Следует отметить, что многие известные вавилонские захоронения были найдены в Варке, Ниппуре и в самом Вавилоне. Недавно переднеазиатский отдел Берлинского музея приобрел небольшой глиняный конус, обнаруженный, очевидно, в одном из таких захоронений. На нем сохранилась надпись, в трогательных выражениях просящая нашедшего этот прах не повреждать его, ибо усопший был праведен при жизни. Скупой по объему текст заканчивается молитвой об умершем: «В верхнем мире имя его останется прославленным, в нижнем мире его отошедший дух пьет прозрачную воду». Следовательно, те, кто на земле творил благие дела, должны быть после смерти вознаграждены, и Шеол для них — это место, где их души пьют прозрачную воду. Следовательно, другой Шеол, предназначенный для нечестивых, не только пыльный, но и безводный или, в лучшем случае, располагающий «мутной водой»?
В книге Иова (Иов. 24, 18 и далее), имеющий множество совпадений с вавилонскими представлениями, мы находим противопоставление между жаркой, безводной пустыней, уготованной для грешников, и садом со свежей, прозрачной водой, предназначенным для благочестивых. И в Новом Завете, который, впрочем, странным образом переплетает это воззрение со строкой из книги Исайи, мы читаем об огненной пещере, в которой богач мучается от жажды, и о райском саде, полном свежей прозрачной воды для Лазаря. А то, что сделали из сказаний об этой пещере и о рае поэты и художники, церковные учителя и священники, да, наконец, и пророк Мухаммед — это общеизвестно. Представим себе — вот бедный мусульманин, которого караван бросил в пустыне больного и ослабевшего, ибо он не перенес трудностей

365

пути. Поставив рядом кувшинчик с водой, он собственною рукою роет себе плоскую могилу в песке пустыни, богобоязненно ожидая смерти. Глаза его горят, ибо еще несколько шагов — и из широко открывшихся врат рая выступят ему навстречу ангелы со словами: «Селам алейкум, ты был благочестив, так вступи же навек сюда, в этот сад, который Аллах предназначил для праведных». Пространство сада столь же обширно, сколь велики соединенные вместе небо и земля. Сады с густой листвой, полные тени, с низко свисающими плодами, пронизаны текущими отовсюду ручьями, и воздушные беседки поднимаются по берегам райских потоков. На лицах блаженных обитателей — райское сияние, они полны счастья и радости. Они носят зеленые одежды из тончайшего шелка и парчи, их руки украшены золотыми и серебряными браслетами. Они покоятся на ложах с высокой обивкой и мягкими подушками, под ногами у них — ворсистые ковры. В полном покое сидят они друг против друга, а перед ними — богато накрытые столы, на которых есть все, чего бы они ни захотели. По кругу идет полный бокал, и бессмертные юноши, видом подобные россыпям жемчуга, обходят всех с серебряными сосудами и со стеклянными кувшинами, полными прекраснейшей прозрачной воды из ручья Тасним, из которого пьют архангелы, благоухающей камфарой и имбирем, и вода эта смешана с драгоценным старинным вином, которого можно пить сколько угодно, ибо оно не опьяняет и не причиняет головной боли. И к тому же еще райские девы! Девушки с кожей, гладкой, как страусовое яйцо, с вздымающейся грудью, с глазами газелей — глазами, напоминающими жемчужину в раковине, взгляды которых исполнены целомудрия и все же пленительны. Блаженному обитателю рая разрешается выбрать себе из этих дев семьдесят две и к тому же, если он хочет, взять тех жен, которые были у него на земле (а хороший человек постоянно будет испытывать потребность в добре). Всякая ненависть и зависть покидают души блаженных, и нет в раю болтовни и фальши, а повсюду слышно только «Ассаламалейкум! Ваалайкумсалам!», и всякая речь заканчивается словами: «Хвала Аллаху, господину всего живущего!» Таковы окончательные следствия скромного вавилонского представления о прозрач-

366

ной воде, которую предложат в Шеоле в награду за добрые дела. А ведь еще и сегодня во власти этих представлений об адских мучениях и райской жизни находятся неисчислимые миллионы!
Известно, наконец, что и представление о посланцах богов, об ангелах, которого совсем нет у египтян, имеет также вавилонское происхождение, и особенно это касается образов херувимов и серафимов, а также ангеловхранителей, которые сопровождают человека. Как земной владыка нуждается в отряде посыльных, чтобы разносить его приказы по всей стране, так и боги должны иметь к своим услугам легион таких помощников, или ангелов — посланцев с интеллектом человека и поэтому имеющих человеческий облик, однако в то же время обладающих крыльями, чтобы приносить приказы божества к жителям земли по воздуху. В числе свойств, приписываемых этим ангельским существам, были также острота зрения и быстрота орла, а у тех ангелов, в число главных обязанностей которых входило охранять подступы к самому божеству,— необозримая сила быка или внушающая почтительный страх величавость льва, поэтому вавилонско-ассирийские ангелы, подобно ангелам из видения Иезекииля, часто имели смешанный образ, как, например, быкоподобный крылатый херувим с человеческим лицом и строгим прямым взглядом; однако мы имеем и изображения, подобные этому из дворца Ашурназирпала, которое максимально приближаются к нашему представлению об ангелах. В наших сердцах мы всегда сохраняем уютный уголок для этих благородных и светлых образов, которые, благодаря искусству, стали столь милы и близки нам. Однако с образами демонов и чертей — представляются ли они нам как недруги человека или как заклятые враги Бога — мы должны навсегда расстаться, если мы не признаем себя сторонниками позднеперсидского дуализма. «Я образую свет и творю тьму, делаю мир и произвожу бедствия; Я, Господь, делаю все это» — так справедливо учит величайший пророк Ветхого Завета (Ис. 45, 7). Изображения демонов (сама картина не лишена интереса для истории единоборств), или статуэтка черта с ужасной гримасой помогут погрузиться обратно в ночь вавилонских холмов, из которой они пришли.

367

Я подхожу к концу. На своих раскопках в Хорсабаде Виктор Плейс нашел среди прочего также хозяйственные помещения дворца Саргона: в одном — магазин глиняной посуды с горшками всех форм и размеров, в другом — магазин с железными инструментами. Тут в идеальном порядке лежали большие запасы цепей, гвоздей, стержней, кирок и мотыг, и железо было так отлично обработано и так хорошо сохранилось, что при ударе звенело, как колокольчик, так что кое-что из этого насчитывающего 25 столетий инструментария оказалось тут же вновь в употреблении у арабских рабочих. Столь грубое вторжение ассирийской древности в наше время, может быть, неприятно удивит нас, но то же самое происходит и в духовной сфере. Когда мы различаем 12 знаков Зодиака и говорим об Овне, Тельце, Близнецах и т. д., когда мы делим круг на 360 градусов, час на 60 минут, а минуту на 60 секунд, когда мы именуем семь дней недели по названиям семи планет, например воскресенье — в честь бога солнца (Sonntag — Sonnengott), и еще многое другое,— то во всем этом продолжает жить до сегодняшнего дня шумерско-вавилонская культура. Таким образом, мне, возможно, удалось показать, что и для нашего религиозного мышления, благодаря Библии, свойственно многое, пришедшее из Вавилона. Избавление от этих представлений — хотя и возникших в лоне культуры двух высокоодаренных народов, но все-таки чисто человеческих — и освобождение от различного рода предрассудков, глубоко укоренившихся в нашем сознании, нимало не затронет ни саму религию, которой учили пророки и поэты Ветхого Завета и в несравненно более возвышенном смысле Иисус, ни тем более религиозность наших сердец; напротив, та и другая выйдут из этого очистительного процесса еще более истинными и проникновенными. И потому позвольте мне сказать в заключение о том, что составляет всемирно-историческое значение Библии: о монотеизме. Здесь наидревнейшие времена Вавилона также открывают нам новую и неожиданную картину. Странное дело! Никто не может с определенностью сказать, что первоначально означало наше немецкое слово «Gott». Языковеды колеблются между значениями «возбуждение ужаса» и «совещание». И напротив, слово, которое отчеканили семиты для обо-

368

значения Божества, не только ясно и прозрачно, но оно охватывает понятие Божества в такой неземной высоте, что уже на одном-единственном слове терпит крах новомодная теория о том, что религия семитов, в том числе культ Яхве, появляется из некоторого подобия фетишизма и анимизма, аналогичных верованиям полинезийских каннибалов или обитателей Огненной земли.
Есть в Коране одно замечательнейшее место, настолько прекрасное, что Гёте желал даже видеть его в драматической обработке. Мухаммед воплощается душой в дух Авраама и проходит с ним путь к монотеизму. Он говорит: когда настала мрачная ночь, Авраам вышел во тьму, и вот зрит он! Звезда сияет над ним. Тут он радостно воскликнул: «Вот Господь мой!» Однако, когда свет звезды начал тускнеть, он сказал: «Я не люблю того, что тускнеет». Когда же на небосклоне взошла блистающая луна, то в возвышенной радости он вскричал: «Вот мой Господь!» Но когда луна зашла, он сказал: «Ах, я, должно быть, опять заблуждался!» Когда же утром воссиял светлый солнечный шар, он закричал: «Вот Господь мой, который велик!» Но когда и солнце закатилось, он произнес: «О, мой народ, что мне делать с твоим многобожием? Я обращаю лик свой к Тому, Кто сотворил и небо, и землю». Это древнесемитское слово, а точнее, словечко для обозначения Бога, известное нам всем из фразы «Eli Eh lama azabtani», звучит как «Эль» и обозначает Цель. Это Сущность, к Которой обращаются, как к цели, глаза человека, взирающего на небо, Которая правит там наверху, дела Которой «все люди могут видеть... человек может усматривать их издали» (Иов. 36, 25), та сущность, к которой человек простирает руки, по которой тоскует человеческое сердце в пучине непостоянства и несовершенства земной жизни — эту-то сущность и называли семитские кочевые племена «Эль», или Бог. И поскольку божественная сущность представлялась им единой, то у тех северосемитских племен, которые около 2500 г. до н. э. стали оседлыми в Вавилонии, есть личные имена типа следующих: «Бог велик» (Irabi-ilum), «Бог решает» (Imalik-ilum), «Бог обратится вновь» (lasubilum) и так далее. Но более того. Благодаря любезности директора египетско-сирийского отдела Британского музея я в состоянии показать вам изображения трех

369

глиняных табличек. Скажут — что же можно увидеть на этих табличках? Хрупкая, разрушающаяся глина с выдавленными трудночитаемыми письменами! Вполне возможно, но ценны они уж тем, что их можно точно датировать, а именно временем Хаммурапи, а одну — отдельно, временем правления его отца, Син-Мубалита; но еще большую ценность приобретают они из-за того, что содержат три имени, которые представляют глубочайший интерес для истории религии: la- a'- ve- ilu la- ve- ilu la- u- um- ilu.
Это — имена «Яхве—есть—Бог». Итак, Яхве, сущий и неизменный (ибо у нас есть основания утверждать, что именно таково значение этого имени), который не подлежит никакому изменению, который, в отличие от нас, людей, не станет вчерашним уже назавтра, но который живет над сияющим в вечной законосообразности звездным шатром и действует из поколения в поколение,— именем для этого Бога уже располагало то самое кочевое племя, из которого тысячу лет спустя должны выйти сыны Израиля.
Религия переселившихся в Вавилон семитов быстро пошла на убыль под влиянием укоренившегося здесь политеизма более древнего и древнейшего населения этой страны —; собственно, такого политеизма, который отнюдь не кажется нам несимпатичным во всем, что касается представления о Божестве: боги Вавилонии — живые, всеведущие и вездесущие существа, которые внимают молитвам людей и, если и гневаются иногда за их грехи, вместе с тем всегда обнаруживают готовность к милости и примирению. Так же и изображения, которые посвящены богам в вавилонском искусстве,— как, например, вот это, на котором бог солнца из Сиппара восседает на троне в своей «святая святых» — эти изображения удаляются от всего некрасивого, неблагородного, гротескного. И если пророк Иезекииль (Иез. 1) видит Бога, как Он прибывает на живой колеснице, образованной четырьмя крылатыми существами с лицами человека, льва, быка и орла, и над главами этих херувимов покоится кристаллический свод, а на нем

370

трон как бы из сапфира, на котором в облике человеческом восседает Бог, окруженный чудеснейшим ярким сиянием,— то на одной очень старой вавилонской цилиндрической печати мы находим удивительно похожее изображение Бога. На корабле, нос и корму которого образуют соответственно сидящие человеческие фигуры (в виде так называемой фигуры галиона), стоят, повернувшись друг к другу спиной, однако обратив вперед человекоподобные лица, два херувима, положение которых позволяет сделать вывод о наличии двух других на заднем плане. На их спинах покоится некая площадка, и на ней стоит трон, на котором восседает божество — бородатое, в длинных одеждах, с тиарой на голове, держа в правой руке короткий жезл и кольцо,— за троном же стоит слуга божества, ожидающий его знака; он напоминает человека в льняном одеянии (Иез. 9, 3; 10, 2), который как раз выполнял приказы Яхве. Несмотря на это и несмотря также на то, что свободные и чистые духом учили, что Нергал, бог солнца, бог грома Адад и все другие боги, в том числе боги соседей, есть то же самое, что Мардук, бог Вавилона, все-таки именно политеизм, причем ярко выраженный политеизм, оставался государственной религией Вавилона на протяжении трех тысячелетий — вот серьезный и предостерегающий пример инертности людей и народов в религиозных вопросах, составившей основу для чудовищной власти сплоченного в прочной организации жречества.
Также и вера в Яхве, которую Моисей использовал как боевое знамя, собирая воедино кочевые племена Израиля,— она тоже была и остается в плену всевозможных человеческих слабостей: и наивных антропатических и антропоморфных представлений о Божестве, которые присущи человеческому роду в пору его юности, и языческого культа жертвоприношений, и внешней законности, а прежде всего — израильского партикуляризма, который слишком односторонне претендует на то, что для единого Бога неба и земли Израиль является избранным народом. Однако, несмотря на все эти ограничения, тут и там прокладывало себе дорогу истинное религиозное познание, пока не наступила новая, новозаветная эпоха, с Иисусовой проповедью Бога Отца всем живущим, Которому поклоняются в духе и в истине.

371

Вавилон и Библия — во всем сказанном представлен лишь небольшой фрагмент того, что дают раскопки в Вавилонии — Ассирии для истории и прогресса человечества. Все это должно подкрепить убеждение, что и для Германии сейчас самое время разбить свою палатку на обрамленном пальмами берегу Евфрата. И сейчас мы можем найти жилой дом членов экспедиции Немецкого Ориенталистского общества, которая во имя славы Германии и немецкой науки неутомимо работает там, на руинах Вавилона, с утра и до вечера, в жару и в холод.
Мы тоже «причисляем себя к поколению, которое стремится из тьмы к свету». Немецкое Ориенталистское общество, только в последние три года появившееся в планах, поддерживаемое, как и археологические предприятия других наций, растущим участием нашего народа и энергичной помощью нашего правительства, достойно занимает свое место под Солнцем — под тем Солнцем, которое восходит на Востоке над таинственными курганами,— и вновь и вновь воодушевляется благодарностью за то живое участие и высочайшее личное покровительство, которое милостиво соизволил оказать нашим устремлениям Его Величество Кайзер.

372

- - - - - - - - - - - - - -
Фридрих Делич

Фридрих Конрад Герхард Делич (Friedrich Conrad Gerhard Delitzsch) родился в 1850 г. в Эрлангене (Германия), где получил начальное и среднее образование. Поступив в 1870 г. в Лейпцигский университет, он изучал индоевропейские и семитские языки, а с 1873 г. под руководством Э. Шредера специализировался в изучении аккадских (вавилонского и ассирийского) языков. В 1877 г. ф. Делич становится преподавателем семитских языков и ассириологии в Лейпцигском университете. В 1893 г. он получает должность профессора в университете г. Бреслау, а в 1899 г.— должность профессора в Берлинском университете. Ф. Делич дважды (в 1902 и в 1905 гг.) принимал участие в археологических раскопках в Месопотамии. В 1920 г. он вышел в отставку. Умер Ф. Делич в 1922 г. в Лангеншвальбахе.
Основные религиоведческие работы ф. Делича: «Ассирийские исследования» (1874), «Где находился рай?» (1881), «Вавилонский эпос о сотворении мира» (1897), «Вавилон и Библия» (1902), «Великое заблуждение» (1920).
Ф. Делич был одним из первопроходцев в научном изучении аккадских языков, а также внес большой вклад в современную ему библиистику. Он впервые провел сопоставление текстов Ветхого Завета с ассиро-вавилонской мифологией и пришел к выводу, что составители Библии в значительной степени вдохновлялись древневавилонской традицией, а иногда целиком заимствовали вавилонские мифы и предания.
В антологию включена первая лекция из работы ф. Делича «Вавилон и Библия». В ней автор подчеркивает важность изучения вавилонской культуры для более глубокого понимания Ветхого Завета и выдвигает суждение, «что в будущем Вавилон и Библия навсегда останутся тесно связанными друг с другом».
Перевод выполнен Е. В. Рязановой по изданию: Delttzsch F. Babel und Bibel. Leipzig, 1905.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Такое же выражение религиозных чувств можно найти у северотуранских племен религия умерших
История происхождения христианства
Главная рабо та логика философии
Издавна был замечен среди явлений физической природы
Классики мирового религиоведения богословия 8 большое