ΛΛΛ     >>>   

Шеллинг Ф. Историко-критическое введение в философию мифологии

Лекция 1

Название и предмет курса лекций.- Порядок изложения.- Первый способ
объяснения: мифология - это поэзия (мифологии не присуща истина). Изложение
и критика такого взгляда.- Обсуждение одного места у Геродота (II, 53), из
которого вытекает отношение греческой мифологии к поэзии.- Отношение иных
мифологий, особливо индийской, к поэзии.

Лекция 2

Аллегорическое толкование мифологии (в мифологии заключена истина, но не в
ней как таковой); разновидности его - евгемеровское, моральное,
физическое.- Толкование космогоническое, или философское (по Гейне).-
Толкование философско-филологическое (по Герману).

Лекция 3

Опыт синтезирования поэтического и философского взгляда (параллель между
ролью поэзии и философии в возникновении мифологии и их ролью в образовании
языков). Итог: мифология во всяком случае органическое произведение.-
Объясняющее начало заключено в третьем, в том, что возвышается над поэзией
и философией.- Переход к обсуждению исторических предпосылок мифологии.-
Критика предпосылок предшествующих способов объяснения: 1) мифология будто
бы изобретена отдельными людьми; 2) самим народом.- Главный аргумент против
последнего предположения - помимо родства различных мифологий - то, что
народ возникает лишь вместе с его учением о Богах.- Итог: мифология - это
не изобретение.

Лекция 4

Религиозные объяснения мифологии (в мифологии как таковой есть истина).-
Различные способы такого объяснения, какие не могут считаться религиозными
в настоящем смысле слова (гипотеза Д. Юма, И. Г. Фосса).- Объяснение,
исходящее из религиозного инстинкта, причем либо привлекается природа
(обожествление природы), либо политеизм выводится из notitia insita.-
Гипотеза предшествующего строгого, по всей форме, учения о Боге, оспоренная
Юмом.- Объяснение искажением откровенной религии монотеизма (Лессинг.
Кэдворт. Евгемеровское использование Ветхого завета И. Г. Фоссом. Гипотеза
изначального откровения. Уильям Джонс),- Теория Ф. Крейцера.-Переход к
вопросу о причинной связи между разделением народов (их возникновением) и
политеизмом.

Лекция 5

Физические гипотезы относительно возникновения народов,- Связь этой
проблемы с вопросом о различии рас.- Причина разделения народов - духовный
кризис, доказываемый на основании узла связей, существующих между
разделением народов и возникновением языков,- Кн. Бытия, II.-Объяснение
кризиса и позитивной причины возникновения народов.- Средство
воспрепятствовать распадению на отдельные народы - поддерживать сознание
единства (праисторические монументы. Вавилонская башня).

Лекция 6

Принцип изначального единства - всеобщий Бог всего человечества.- Ближайшее
исследование этого принципа с промежуточным обсуждением различий политеизма
в одновременности и последовательности.- Решение главного вопроса: кто есть
общий Бог.- Понятие относительного монотеизма и на этой основе объяснение
мифологии как процесса, в котором одновременно с учением о Богах возникают,
в закономерном порядке, народы и языки.- Сопоставление этого итога с
гипотезой предшествующего политеизму чистого монотеизма.- Отношение
относительного монотеизма к откровению.

Лекция 7

Подтверждение предыдущего Книгами Моисея.- Значение всемирного потопа.-
Монотеизм Авраама не абсолютно немифологичен.

Лекция 8

Дальнейшие определения Бога праистории в его отношении к Богу истинному,-
Применение к понятию откровения.- Разъяснение отношения праисторического к
историческому времени, откуда заключение о том, что у политеизма нет начала
в истории, заключение, согласующееся с утверждением Дэйвида Юма.-
Надысторический процесс возникновения относительного монотеизма; самая
последняя предпосылка мифологии в человеческом сознании, полагающем (по
природе) Бога.- Итог: субъективно мифология есть необходимый (совершающийся
в сознании) теогонический процесс.

Лекция 9

О внешне аналогичном взгляде на мифологию Мюллера.- Что специфично
для философии мифологии,- Экскурс об авторских правах на мысли. Переход к
вопросу об объективном значении теогонического процесса.

ДЕСЯТАЯ ЛЕКЦИЯ

Взаимосвязь философии мифологии с другими научными дисциплинами и важность
ее 1) для философии истории; 2) для философии искусства; 3) для философии
религии.

Введение в философию мифологии

Einleitung in die Philosophie der Mythologie

Книга первая

Наряду с "Философией откровения" поздняя "Философия мифологии" завершает
путь философского развития Шеллинга. Философ подводит свои итоги в
монументальных работах. Курс философии мифологии, материалы которого
заготавливались Шеллингом на протяжении полувека,- самый обширный из всех
когда-либо читанных им.

Сохранившийся материал курса огромен - он занял тома XI и XII посмертного
Собрания сочинений. Уже "Историко-критическое введение в философию
мифологии", относящееся к 1825 г., представляет собою самостоятельный курс
из десяти лекции, впервые прочитанных в Эрлангене; весьма благоприятным для
нас достоинством этого вводного курса является то, что все содержание
основной части философии мифологии отражено в нем - через изложение того,
как исторически мыслилась мифология, т. е. через предысторию шеллинговской
идеи мифологии. Другим благоприятным достоинством курса является именно то,
что шеллинговская идея мифологии раскрывается в нем через ее становление,
через историю,- она рождается на наших глазах в изложении одновременно
глубоком и не оставляющем ничего желать в смысле ясности. Шеллинг в этом
своем труде обращается с массами весьма разнородного материала и
располагает им с поразительным мастерством. Он с полной свободой пользуется
теми знаниями, которые формально относятся к области богословия, он
проявляет себя как превосходный библеист, вооруженный философскими методами
(чего нельзя сказать об обычном, типичном богослове или библеисте), и,
наконец, он, анализируя лингвистические данные, заявляет о себе как о
солидном филологе, стоящем на уровне знаний своей эпохи (т. е., строго
говоря, первых десятилетий XIX в., до подлинного расцвета сравнительного
изучения языков). Курс философии мифологии столь широк по своему материалу,
что в нем весьма отчетливо просматривается традиционно-филологическая
основа всякого научного знания. В некотором смысле слова шеллинговская
"Философия мифологии" - это книга, для которой собственно филологические,
философские, богословские методы еще не разъединены в своем существе. Это
показывает нам, в каких глубинах культуры коренится замысел Шеллинга, и,
конечно, лишний раз объясняет нам, почему такой замысел не мог иметь
сколько-нибудь большого и постоянного успеха в середине XIX в., когда все
науки устремились к специализации, равно как и к подчеркнуто позитивному
знанию.

Если во введении в философию мифологии мы имеем дело с историей мифологии
как науки, то это историческое измерение курса накладывается на два других,
тоже исторических измерения - это, во-первых, история мифологии как формы
мысли и, во-вторых, история бытия, которая неразрывно связана с историей
мифологии. Можно сказать так: бытию по Шеллингу присуща своя историчность,
и бытие раскрывается в истории согласно тому, каково оно; ему как бы
положено или суждено раскрываться исторически и быть в своей истории, быть
своей историей. Но в этом раскрытии в бытие входит сознание, рожденное
бытием (согласно тому, каково оно) и вместе с тем бытию противостоящее.
Начинается взаимодействие этих двух разных начал и самопостижение бытия
через сознание. Самое сознание как момент бытия имеет свою историю, а бытие
имеет свою историю в сознании через него: человеческие представления о боге
тоже, естественно, складываются в свою историю, и тут Шеллинг доказывает,
как первоначальный монотеизм (а иным не могло быть, согласно его взглядам,
первоначальное сознание о боге) должен разложиться на разные
политеистические, собственно мифологические системы и т. д. (вопреки
обычным представлениям того времени, да и не только XIX в., о развитии
мифологических представлений). Эта история того, как сознается и мыслится
бог, для Шеллинга вовсе не относится к ведению лишь теологии, истории
религии и т. п. Это все в конечном счете история бытия, а потому и
философия; коль скоро бытию присуща историчность, от него неотъемлемая
философия мифологии тем более есть философия вообще. Таким образом, два
исторических измерения, по которым излагается материал в
"Историко-критическом введении в философию мифологии", неразрывно связаны
друг с другом и через более "поверхностное" просматривается наиболее
глубокое, т. е. само бытие - бытие в неотъемлемой от него историчности,
бытие в истории его совершения.

Остается сказать о композиции всего курса в целом: основная часть его
состоит из двух книг - "Монотеизм" (шесть лекций) и "Мифология" (29
лекций). Этот курс, равно как и историко-критическое введение в него,
Шеллинг, по-видимому, и читал - хотя текст представляется слишком большим
даже для трех семестров. Но уже после того, как Шеллинг прекратил чтение
лекций, он написал еще "Введение в философию мифологии, или Изложение чисто
рациональной философии". Оно и составило вторую книгу "Введения в философию
мифологии".

Название и предмет курса лекций.- Порядок изложения.- Первый способ
объяснения: мифология - это поэзия (мифологии не присуща истина). Изложение
и критика такого взгляда.- Обсуждение одного места у Геродота (II, 53), из
которого вытекает отношение греческой мифологии к поэзии.- Отношение иных
мифологий, особливо индийской, к поэзии.

Господа! Вы по праву ждете, что я первым делом дам объяснения, относящиеся
к названию моего курса лекций,- не потому, что оно ново, и не потому, что
его невозможно встретить в прежних списках курсов, читаемых в немецких
университетах. Ведь что касается этого последнего обстоятельства, то, если
основывать свои возражения на нем, весьма кстати окажется достохвальная
свобода нашей высшей школы - она не ограничивает наставников определенным
кругом признанных в былые времена, традиционных дисциплин, но дозволяет им
распространять свои знания на новые области, привлекать и разрабатывать в
избираемых по своему усмотрению курсах лекций предметы, прежде остававшиеся
неведомыми их науке; при этом редко бывает так, чтобы предметы такие не
были подняты до высшего значения, чтобы сама наука не была расширена в
каком-либо смысле. Во всяком случае такая свобода позволяет придать
научному духу не просто всеобщие, разнообразные, но также и более глубокие
импульсы - более глубокие, нежели в тех школах, где читают лишь
предписанное и слушают лишь необходимое, установленное законом. Ибо если
при преподавании науки, которая с давних времен пользуется всеобщим
признанием, обычно излагают ее материал как результат и не показывают
слушателям способ, каким он был получен, то при изложении новой дисциплины
слушатели сами призваны быть свидетелями того, как она возникает, как
научный дух овладевает своим предметом и не столько понуждает, сколько
терпеливо побуждает его открыть спрятанные в нем, запечатленные пока
источники познания. Ибо наше стремление к познанию предмета никогда не
должно заключаться (все еще приходится повторять это!) в намерении внести
что-либо в сам предмет, но лишь в побуждении к тому, чтобы предмет сам дал
нам познать себя, и вполне может случиться так, что наблюдение над тем, как
вследствие научного умения раскрывается перед нами строптивый предмет,
скорее воспитает в свидетеле этого способность деятельно участвовать в
поступательном развитии науки, нежели любое знание одних только готовых
результатов.

И точно так же мы не были бы обязаны давать предварительные разъяснения,
если бы нам, например, сказали, что трудно найти вещи, столь чуждые и
раздельные, как философия и мифология; ведь именно в этом самом
обстоятельстве и может заключаться требование сблизить подобные вещи, ибо
мы живем в такое время, когда самые отдаленные предметы приходят в науке в
соприкосновение, и, быть может, в прежние времена живое чувство внутреннего
единства и родства всех наук никогда не было распространено столь
повсеместно и всеобще.

Однако есть причина, по которой необходимо дать предварительные пояснения;
ведь название курса, "Философия мифологии", напоминает о подобных же -
"Философия языка", "Философия природы" и т. п., так что мифология тем самым
притязает на положение, которое до сих пор представляется неоправданным для
нее: чем выше положение, тем более глубокого обоснования оно требует. Нам
недостаточно сказать, что оно обосновано высшим взглядом на вещи, потому
что таким предикатом ровно ничего не доказывается и даже ничего не
высказывается. Взгляд должен сообразовываться с природой предметов, а не
наоборот. Нигде не сказано, что все должно получать философское
объяснение,- если можно обойтись меньшими средствами, излишне призывать на
помощь философию, в отношении которой надо принять горациевское правило:

 

Ne Deus intersit, nisi dignus vindice nodus

Incident ...

 

Так и в отношении мифологии нам следует испробовать, не допускает ли она
более скромный взгляд, нежели тот, что выражается названием "Философия
мифологии". Сначала надо продемонстрировать, что все прочие, более близкие
способы рассмотрения невозможны, а такой способ единственно возможен; вот
тогда мы вправе считать его обоснованным.

Подобной же цели мы достигнем не просто случайным образом, перечисляя
способы,- нет, мы нуждаемся в разворачивании, развитии, которое охватит не
только все реально выдвинутые взгляды, но и все те, какие вообще можно
выдвинуть; мы нуждаемся в разворачивании, самый метод которого
воспрепятствует тому, чтобы хотя один мыслимый взгляд был пропущен. Такой
метод может быть лишь методом восхождения, а именно, исходя из первого
возможного взгляда, мы, снимая его, переходим ко второму и так, снимая
предшествующий, всякий раз закладываем основу последующего - до тех пор,
пока не достигнем того, для которого уже не будет последующего, каким он
мог бы быть снят,- таковой взгляд и будет не просто могущий быть истинным,
но он явится в качестве необходимо истинного.

Следовать такому методу одновременно значило бы пройти всеми ступенями
философского исследования мифологии, потому что философское исследование -
это, вообще говоря, всякое такое, которое поднимается над простым фактом,
т. е. в данном случае над существованием мифологии, и задается вопросом о
природе, о сущности мифологии, тогда как просто ученое, или историческое,
исследование довольствуется тем, что констатирует данные мифологии. Задача
этого последнего исследования состоит в том, чтобы подтвердить наличие
данных фактов (заключающихся здесь в представлениях) теми средствами, какие
находятся в его распоряжении,- в виде реально существующих либо в противном
случае исторически засвидетельствованных действий и обрядов, немых
памятников (храмов, статуй) или говорящих источников - письменных
документов, которые либо сами вращаются в кругу названных представлений,
либо же являют их наличие.

Философ не будет непосредственно вторгаться в эти дела исторического
исследования и, напротив, будет предполагать, что в главном и основном
задачи такого исследования выполнены, в самом крайнем случае он займется
этими делами, если окажется, что исследователи древности не должным образом
выполняли свою задачу или не довели свое дело до конца.

Кстати говоря, пройти всеми возможными, различными взглядами - значит
обрести еще одно преимущество. Ведь и исследование мифологии должно было
пережить ученические годы, оно лишь последовательно, шаг за шагом
расширялось, и лишь постепенно перед исследователем, одна за другой,
выступали различные стороны предмета. Даже и то обстоятельство, что мы
говорим не о мифологии такой-то и такой-то, но о мифологии вообще, о
мифологии как всеобщем явлении, предполагает не просто знание разных
мифологий (знание, приобретавшееся медленно и постепенно) , но и уже
усвоенный вывод о том, что всякой мифологии присуще нечто общее, в чем все
они согласуются между собою. И так, коль скоро мимо нас пройдут различные
взгляды на предмет, нам явятся, одна за другой, и все стороны предмета, так
что, собственно говоря, мы лишь в самом конце будем знать, что такое
мифология, ибо ведь понятие, из которого мы исходим, естественно, поначалу
будет лишь внешним и чисто номинальным.

Далее, чтобы заранее договориться между собой, нужно заметить, что
мифология мыслится как целое и мы задаемся вопросом о природе этого целого
(т. е. начинаем не с отдельных представлений), поэтому нам повсюду важно
пра-вещество. Само слово, как известно, пришло к нам от греков; греки
разумели под ним, в самом широком смысле, целое, образованное характерными
для них сказаниями и повествованиями, в главном и основном выходящими за
пределы исторического времени. Однако в этом целом различают две весьма
различные составные части. Дело в том, что некоторые сказания хотя и
выходят за пределы исторического времени, но застревают в доисторическом,
т. е. содержат деяния и события человеческого племени, хотя и наделенного
более высокими силами и природой. А кроме этого к мифологии причисляют и
все то, что, очевидно, является поэзией - выведенной из мифологии и
опирающейся на нее. Однако само ядро, вокруг какого оседает все подобное,
само правещество, состоит из событий и происшествий, которые принадлежат
совсем иному порядку вещей, нежели историческому, нежели даже
человеческому; герои этих событий - Боги, некоторое, как представляется,
неопределенное множество почитаемых в религии личностей, составляющих
особый мир, который хотя и находится в многообразных отношениях с обычным
порядком вещей, с человеческим существованием, однако сущностно обособлен
от него,- это мир Богов. Если подчеркивать, что таких почитаемых религией
существ много, то мифология выступает как политеизм, и этот момент, который
первым делом бросается в глаза, мы назовем политеистическим. В силу
сказанного мифология - это, в общем, учение о Богах.

 ΛΛΛ     >>>   

В рассказе о вавилонской башне иегова говорит так
Мы занялись религиозным способом объяснения мифологии
Первый способобъяснения мифология это поэзия
Сознание таково
Поэт отмечает мифологически
Сенека Л. Нравственные письма к Луцилию философии античности