<<<     ΛΛΛ     >>>   

С либерализмом у Лифшица давние счеты. Но мы сейчас не касаемся его полемики с либерализмом и просто отсылаем читателя к хорошо известным полемическим статьям Мих.Лифшица. Нас сейчас интересует центральная для философии Лифшица проблема цикла, поляризации и тождества крайностей,

Итак, уйти от тождества противоположностей нельзя. Но есть разные противоположности и разные тождества. Одна противоположность порождает другую, революция - контрреволюцию. Но контрреволюция контрреволюции рознь. В тридцатые годы Лифшиц выдвинул идею "великих консерваторов человечества", Какими были Аристофан, Шекспир, Вальтер Скотт, Бальзак, Гегель. Создатели грандиозных философских идеалистических систем Платон и Аристотель - наследники, по мысли Лифшица, "проигранных революций". Идеализм - преувеличение, крайность. Однако идеализм Платона и Гегеля - это не только в определённых обстоятельствах оправданная крайность, но и прогрессивная. Из этого вовсе, конечно, не следует, что ВСЯКАЯ крайность Хороша. Одно дело - консерватор Гегель и Бальзак, и совсем другое - Шатобриан или Бердяев. Гегель противник революции потому, что она переросла в крайность, которая уничтожила или грозила уничтожить практически все положительные завоевания революции. В этом смысле он наследник проигранной революции, Шатобриан, напротив, противник революции потому, что она устранила политическую и экономическую власть аристократии, породила технический прогресс и демократию.

"Теория тождеств" Лифшица имеет своей целью прежде всего различение (distinguoj принципиально разных видов единства противоположностей. Этим его Концепция качественно отличается не только от франкфуртской школы и современного либерализма, от популярного у нас и на Западе М.Бахтина, но и от гегелевской философии (в последней различие, о котором Идет речь, намечено, но не проведено с достаточной последовательностью). "Бели это в более ранний период моей жизни, - писал Лйфшиц в 1963-м году, - было только теоретическим "регулятивным принципом", часто глубоко скрытым, то в наше нынешнее Время речь идет уже о выборе, который стоит перед Народами, о неотразимой, как вопрос жизни и смерти, практической проблеме". Неразличение двух типов контрреволюции - условно говоря, "гегелевской" и "шатобриановской" - привело, в конечном счете, современную Россию к глубокому кризису.

"Средний путь" правых либералов, равно как и большинства оппозиционных им политических сил, оказался дорогой к крайностям и эксцессам, далеко не прогрессивным. "Средний путь", которого искала лучшая мысль человечества, die wahre Mitte, противоположен ему. Лифшиц вслед за Аристотелем называет это среднее мезотивностью - mesotes. Истинная середина так же отлична от либеральной мысли, как идеал человеческой красоты -Аполлон - от усредненного, "серого" представителя человеческой расы. В этом смысле истинная середина, mesotes есть высшее в своем роде, akrotes, то есть классика. Классика в искусстве - общественный идеал. И не только общественный, это идеал самого объективного мира, идеал природы, который вполне реален, существует не только в человеческой голове, но имеет основание в действительности. Такова одна из центральных мыслей Лифшица 30-х годов, которая позднее легла в основу его онтогносеологии.

Истинно среднее - прежде всего различение, выбор. Между чем? Между двумя типами движения. Раздвоение путей развития есть уже в природе (возможно, по мнению Лифшица, даже в неорганической), и оно растет в человеческом обществе. Классический пример тому - идея Ленина о двух типах развития капитализма - американском (демократически-прогрессивным) и прусском (бюрократическом и милитаристском) . Эта идея качественно отличала ленинскую мысль от меньшевистской с характерным для нее сциентистским детерминизмом. Последний приводит к той дурной антиномичности, пример которой рассматривался выше: Октябрьская революция предстает абсолютно случайным в истории событием и "железно" предопределенным. Как решает эту проблему Лифшиц? Он ищет средний путь, но тот, что ничего общего не имеет с усредненностью.

Средний путь Лифшица предполагает то, что он называл "борьбой на два фронта": и против тех "оптимистов" из марксистского лагеря, для которых послеоктябрьская история России - победоносное шествие социализма под звуки фанфар (такова официальная советская трактовка, идущая от сталинского "Краткого курса истории ВКП(б)"). И против тех, для кого она - абсолютное зло и выпадение из истории. Однако это "среднее" Лифшица, повторяем, не эклектическое соединение (вернее, смешение) противоположностей. Центр его "теории тождеств" - разработка конкретного способа соединения их.

Прежде всего необходимо уяснить, что противоположности , как писал Ленин, могут соединяться либо гармонически (симфонически), либо какофонически. Первый путь ведет к классике (в природе, обществе, экономике, политике, искусстве и так далее), второй - к уродливым образованиям, заканчивающимся, как правило, катастрофой. Как же и при каких условиях возникает классика? В тридцатых годах Лифшиц рассмотрел этот вопрос на примере возникновения искусства Возрождения. Тогда проблема формулировалась так: вопреки или благодаря нарождающемуся капитализму появилась классика Леонардо и Рафаэля? "Марксистские" авторы полагали, что, очевидно, благодаря, ибо капитализм, как более прогрессивное общество по сравнению с феодализмом, должен способствовать формированию более высокого и прогрессивного искусства.

Лифшиц иронически и безжалостно высмеивал подобный "марксизм", опираясь на известную мысль Маркса о неравномерности развития: прогресс в экономической области далеко не всегда совпадает с прогрессом культуры или нравственности. Но он не присоединился и к тем, кто, подобно, например, А.Хаузеру, считал искусство Возрождения консервативным явлением, отражавшим интересы аристократии, сопротивлявшейся вытесняющему ее новому порядку. Возрождение, согласно Лифшицу, возникло "между" феодализмом и капитализмом: оно развилось тогда, когда феодализм уже потерял свое могущество, а капитализм еще не обрел его. Другими словами, Возрождение прошло как бы в "щель" между двумя этими общественными формациями. Понятие "щели" (его Лифшиц позаимствовал у Герцена) играет очень важную роль в его концепции.

"Щель", которую находит классика (в широком смысле слова, классика в природе и обществе) - это, скорее, ворота в бесконечность, обретение абсолютного смысла. Классика не проникает в щель, как мошенник, она проходит между крайностями, противоположностями. Проходит таким образом, что соединяет их не какофонически, а гармонически. Разумеется, при "симфоническом" соединении противоположностей - это уже другие противоположности, не те, что создают "какофоническое" единство. Например, Возрождение ни в коем случае нельзя понимать как гармонию между феодализмом и капитализмом - гармонии между ними быть не может.

Классика (подобно искусству в целом, по определению Гегеля и Шиллера) есть гармоническое единство между духом и материей. Конечно, феодализм можно понимать как общество, где господствует духовность (роль церкви и религии), а капитализм - материя (господство экономической сферы над духовной). И все же феодализм, разумеется, не тождественен понятию подлинной духовности, он, скорее, представляет собой такую гипертрофию ее, которая ведет к самой грубой материальности. С другой стороны, капитализм есть общество чрезвычайно раздутой "духовности" - спиритуалистичности, где грубая материя приобретает извращенные духовные свойства и вытесняет собственно духовную жизнь людей (тема товарного фетишизма в "Капитале"). Противоположности сходятся, но образуют при капитализме и феодализме "дурное" единство, которое Лифшиц называл единством грибулическим и гипертоническим.

Благодаря каким конкретным причинам Возрождению удалось достигнуть не гипертонического, а симфонического единства противоположностей - вопрос, требующий специального исследования. Наша цель сейчас другая: дать хотя бы самое общее представление о методе Мих.Лифшица.

Возрождение прорвало "дурную" цикличность, когда одна крайность с неизбежностью порождает другую. Причем, прорвало именно потому, что вернулось к античности, образовав тем самым истинный цикл, в отличие от цикла дурного, катастрофического. Истинный цикл в свою очередь образует определенное единство со своей противоположностью - прогрессивным линейным движением, которое названо Лифшицем "мировой линией". Как же складывается "правильное", "хорошее" единство между противоположностями? В соответствии с определенными закономерностями, определенной логикой, lege artist - "по правилам искусства". Эти правила, по сути дела, и образуют "теорию тождеств" философа.

Над теорией тождеств Лифшиц вплотную работал в последние десятилетия своей жизни. Не нужно, наверное, после всего сказанного повторять, что самые отвлеченные философские идеи Мих.Лифшица рождались прежде всего как попытки ответа на конкретные проблемы времени. Особо следует подчеркнуть другое: философия искусства не была для него подчиненным средством, системой условных знаков для ведения идеологической "партизанской войны". Дело в том, что проблема классики в искусстве имеет самое непосредственное отношение не только к общим вопросам бытия, но и к поискам выхода из социально-экономических и политических кризисов.

Ситуация, сложившаяся в постреволюционной России, несла в себе возможность того, что условно можно назвать прогрессивным возвращением назад. Вообще революция в ее подлинной сущности для Лифшица есть не абстрактное радикальное отрицание, а, напротив, "сила хранительная". Шанс на успех революции заключался в выполнении ею программы, которую Лифшиц назвал Restauratio Magna в отличие от Instauratio Magna Фрэнсиса Бэкона - проекта безудержной экспансии научного знания. Но это идеал успешной революции, о чем уже не могло быть речи к началу 30-х годов. Выбор оставался не между двумя типами революции, а двумя видами возвращения назад, двумя типами грибулического движения. Симфоническое соединение противоположностей было отложено на неопределенное будущее.

По сути дела, главным оказался вопрос о конвергенции революции и капитализма. Ленинский нэп был попыткой создания подлинного демократического капитализма, который в XX веке, по мнению Мих.Лифшица, предполагает власть организованного и сознательного пролетариата, заключившего взаимовыгодный союз с капиталом, способным трезво оценивать свои шансы на продление жизни. Этот план имел временный успех, но затем закончился полным провалом.

То, что называется сталинизмом есть, по определению Лифшица, "пережиток бонапартизма и тирании, неслыханно развившийся и превзошедший всякие предшествующие формы этого явления на экспериментально-чистой почве". По своим внешним и не только внешним проявлениям "культ личности" мало чем отличался от другого вида тирании и бонапартизма XX века - фашизма. Но по сути это все же были разные явления и потому "две линии при всей своей формальной схожести далеко разошлись и со страшной силой столкнулись".

Раздвоение этих путей не исчерпано, продолжал Лифшиц и заключал: это -проблема дня. Но повсюду в мире, от наших либералов и "патриотов" до западных официальных политиков и скептически настроенных ко всему на свете деконструктивистов, мы видим вместо развития философии distingue - идею и практику принципиального неразличения. В области политической эта философия представлена так называемой концепцией тоталитаризма.

Различить сталинизм и фашизм нужно не только ради исторической истины. Это - центральная проблема дня, и не только для России. Такое различение открыло бы путь не к катастрофическому соединению социализма и капитализма, какое осуществилось в современной России, а к более выгодному для всего человечества, в том числе и для капитала, соединению противоположностей. За несколько месяцев или даже недель до своей смерти Лифшиц так определил различие между двумя возможными типами компромисса России и Запада: либо это будет компромисс в интересах народа против мафиозных сил обеих систем, либо союз западного капитала и отечественного бюрократа и бандита против основного производительного населения страны. Какой из двух типов был выбран и осуществлен нашими властвующими кругами при самой активной поддержке "демократической" интеллигенции и Запада - сегодня уже очевидно. Вопрос теперь в другом: как реализовать первый, действительно прогрессивный и действительно демократический тип компромисса.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

В соответствии с этим материю рассел толкует как логическую фикцию философии понятие
Как пример философской неопределенности рассел приводит такие понятия
Творения своей эпохи становятся подлинными субъектами культуры природе философии
Мареев С.Н. Мареева Е.В. Арсланов В.Г. Философия ХХ века 8 философии
Философ у платона служит общему интересу в лице государства