<<<     ΛΛΛ     >>>   

Конечно, велик соблазн представить советскую идеологию вообще, и советскую философию в частности, марксистским вариантом иррационалистической мифологии. История дает для этого реальные основания - достаточно в этой связи рассмотреть так называемую "дискуссию" 1947-го года по поводу книги Г.Ф.Александрова "История западноевропейской философии". Что ставилось в вину автору этого учебника? "Во-первых, - говорит один из участников дискуссии, - в отношении большинства философских школ автор, к сожалению, даже не потрудился указать на их классовые корни. Если взять только выдающихся философов, взгляды которых освещаются в книге т. Александрова, то из 69 таких философов нет указаний на классовые корни 48 философов; среди них такие философы, как Фейербах, Эпикур, Толанд, Спиноза, Сократ, Лейбниц, Декарт, Гассенди, Аристотель и другие".

Приведенное выше высказывание звучит ныне анекдотически. Прямое вторжение партийных деятелей, таких, как А.Жданов, в область философии приводило к печальным результатам. Высказывание Сталина о Гегеле, согласно которому философия великого мыслителя предстала как аристократическая реакция на Французскую революцию, послужило основой для третирования Гегеля, характерного для советской философии конца сороковых-начала пятидесятых годов (практически только один из участников дискуссии 47-го года, В.С.Кеменов, позволил себе напомнить об отношении к Гегелю Маркса и Ленина).

Низкий философский уровень многих участников дискуссии, дипломированных философов, не говоря уже об А.Жданове, вне всякого сомнения. И все же причины догматизации и вульгаризации марксизма более серьезны и сложны, чем простой недостаток образования. С марксизмом в советский период истории России произошло примерно то же самое, что с наследием Аристотеля в средние века - живое философское учение было превращено в схоластику. Но не следует забывать, что схоластика являлась не только упрощением и окостенением античного духовного наследия, но и способом сохранения его.

"Теория ТОЖДЕСТВ", "истинная середина" и проблема "раздвоения путей"

Разумеется, "перлы", подобные приведенному выше месту из "дискуссии" 1947-го года, не способствовали сохранению и развитию марксистской теории. Как и в схоластике, в советском марксизме были разные течения. Одно из них, получившее в свое время название "течения" 30-х годов, сформировалось вокруг журнала "Литературный критик" при самом активном участии Георга Лукача, жившего в то время в СССР. Духовным лидером этого "течения", как о том свидетельствуют литературные источники 30-х годов, являлся Михаил Александрович Лифшиц (1905-1983), имя которого неоднократно упоминалось на этих страницах.

В состав "течения" входили главным образом литературоведы и искусствоведы, к нему примыкал писатель Андрей Платонов. Несмотря на то, что "течение" разрабатывало главным образом вопросы литературоведения и эстетики, в его русле сформировалось философское учение, которое было названо впоследствии Лифшицем "онтогносеологией". Ряд историков философии (главным образом на Западе, ибо у себя на родине философия "течения" либо замалчивалась, либо о ней сообщали клеветнические сведения) полагают, что Лифшиц и Лукач занимались эстетикой прежде всего по конспиративным причинам, ибо эстетика, как "второстепенная" область философского знания, находилась под меньшим партийным контролем, чем гносеология и диалектика, официальный марксизм, именуемый "историческим и диалектическим материализмом". Лукач писал даже о "партизанской войне", которую он и его соратники вели в условиях диктатуры против догматического псевдомарксизма.

Однако были и более серьезные причины, заставлявшие Лифшица и Лукача заниматься вопросами эстетики. Во-первых, теория культуры - область, наименее разработанная в марксизме. Вплоть до 30-х годов считалось, что Маркс и Энгельс не оставили, кроме разрозненных замечаний, сколько-нибудь целостного учения о культуре и эстетике. Многие крупные марксисты XX века (среди них следует назвать прежде всего итальянского коммуниста АТрамши и его "Тюремные тетради") пытались восполнить этот пробел. Созданная Мих. Лифшицем хрестоматия "К.Маркс и Ф.Энгельс об искусстве", а также его работа "Философия искусства Карла Маркса" (1933) доказывали, что в марксизме есть "эстетическое измерение".

Во-вторых, человечество, если верить Маркузе, вступало в "эстетический период" своего развития, когда "эстетическое измерение" приобретает непосредственную политически-мировоззренческую значимость. Мих.Лифшиц тоже писал об "эстетических периодах" в истории (одним из них была, например, эпоха Шиллера и Гете), но понимание этих периодов, как и самой эстетики, искусства у представителей "течения" и франкфуртской школы было совершенно различным, хотя проблемы, которые решали эти две философско-культурологические школы, часто пересекались.

Выше говорилось о парадоксах франкфуртской школы, согласно которым, например, одинаково реальны и возможны как радикальное обновление современного западного общества, так и его существование вплоть "до греческих календ". Разум как отражение общего, целого по своей природе революционен, доказывал Маркузе, и тоталитарен, поскольку "целое" современного капитализма герметически замкнуто и не содержит в себе "трансцендирующего" измерения.

Здесь есть реальная и очень не простая проблема. Отрицание существования разума в мире, в какой-либо его части - нелепость. Хотя бы уже потому, что, отрицая эту разумность, вы претендуете на исчерпывающее, полное, абсолютное суждение о мире в целом. Становитесь в позу пророка или мессии, но только с отрицательным знаком. И едва ли негативное мессианство лучше того, что претендует на разумное объяснение действительности. Крайности сходятся, как два полюса, как плюс и минус, образуя логический крут. Проблема логического круга и выхода из него - как в теории, так и на практике - рассматривается в "теории тождеств" Мих.Лифшица.

Это очень старая проблема, одна из вечных тем мировой философии. Кстати говоря, могут ли быть когда-нибудь решены вечные проблемы? Если могут, то они вовсе не вечные, а чисто локальные, частные, то есть случайные и необязательные. Значит, ответить на них нельзя? Но тогда какие же это проблемы? Это, скорее, химеры, подобные проблеме круглого квадрата, которые нужно вымести из сознания, как мешающий логическому мышлению сор. Но о чем же тогда мыслить, только о случайном и необязательном, о пустом? Опять тождество, и опять круг.

Какую бы проблему мы ни рассматривали, мы везде на этот круг натыкаемся. Совсем недавно наша либеральная мысль открыла для себя истину о большевизме. Конечно, она была известна много раньше, например, Плеханову. В изложении Лифшица эта старая плехановская схема выглядит следующим образом. Октябрь был безусловным забеганием вперед, причем, в масштабах, прямо пропорциональных отсталости страны и ее объективной неготовности к социализму. Забегание неизбежно породило насильственность революции - то, что Лифшиц назвал "просвещенным деспотизмом" идеологов. Этот деспотизм в свою очередь неизбежно перерастает в деспотизм уже непросвещенный, в тиранию аппарата, тиранию худших, которые физически устраняют "идеологов", как это было во всех предшествующих социальных революциях. Процесс поддерживается энтузиазмом снизу, вначале спонтанным, а затем искусственно подогреваемым и раздуваемым негодяями, удерживающими свою власть любой ценой. Затем неизбежное крушение иллюзий, общий, в том числе экономический, упадок, и народ снова загоняется, как пишет в своих заметках Лифшиц, в "старый хлев". Крут замыкается.

Повторяем, что все это в общем было известно задолго до Лифшица и даже Плеханова, например (о чем пишет Лифшиц), просветителям. Наши "демократы" (теперь, правда, они предпочитают именовать себя "правыми либералами") добавили к известной схеме следующее: "порочный круг" Октябрьской революции можно было бы избежать, не вмешайся в дело большевики. Все шло хорошо, но пришел Ленин, изменил насильственным путем естественный ход истории - и вот вам все беды и несчастия современной России! Одним словом, мы - печальное исключение, "пробел в общем порядке разумения". Однако последние слова были сказаны известным русским мыслителем почти за столетие до Ленина и Октября. Выходит, если прав Чаадаев, Октябрь для России - продолжение присущей ей на веку судьбы "выпадения из истории".

Впрочем, любая революция есть "выпадение", эксцесс. Но без этих "выпадений" нельзя представить историю Европы. Да и всего мира тоже, недаром эра либерализма, якобы окончательно покончившая с революциями, была воспринята как блаженный "конец истории".

Если хотя бы немного подумать и познакомиться с реальными условиями, предшествующими революциям, то легко понять, что эти эксцессы были по-своему вполне закономерными. Перегрейте пар в котле - он взорвется. Александр II не мог освободить крестьян иначе, чем он это сделал. А сделал так, что последующий взрыв оказался абсолютно неизбежным. Значит, как все было, так и должно было быть. История не знает сослагательного наклонения. Хотим мы этого или не хотим, но естественно и неизбежно Россия взорвалась в 1917-м году, затем точно так же естественно и неизбежно пришел Сталин. Его тирания - такая же необходимость, как и все остальное, что было в истории.

Когда эта мысль прозвучала в период перестройки, то мнение либералов разделилось. Многие из них приняли ее в штыки. А другие резонно рассудили, что идея эта вполне либеральная и политически очень даже для либералов полезная. Если неизбежен Сталин, то неизбежен и Ельцин. Неизбежна ваучерная приватизация в той форме, в какой была произведена в России. Неизбежно и оправдано обнищание народа, чеченская бойня, неизбежен и Пиночет, если события будут развиваться угрожающим для власти "новых русских" денег образом. Тем самым идея фатализма в истории развязывает руки хозяевам положения - все, что они сделают, необходимо, ибо иного не дано.

В идеологии современного российского (и не только российского) правого либерализма идея фатальности (все неизбежно в истории) соединяется с прямо ей противоположной -в истории есть эксцессы (революции), которые случайны, ничем не оправданы, представляют собой абсолютное зло, которого любыми путями нужно (и можно) избегать. Два полюса либерализма так же тесно связаны между собой, как лицевая и оборотная сторона медали, как плюс и минус в математике. Однако либералы не сознаются в том, что их мышление антиномично, они не хотят признать, что оно представляет собой тождество противоположностей, причем, тождество "дурное". Иначе они столкнулись бы с проблемой Канта: антиномия неразрешима, ибо каждое из утверждений столь же справедливо, как и ему противоположное. Следовательно, Октябрь был абсолютной неизбежностью для России, - равно как и выпадением из общего хода мировой истории.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Не результатом абстрагирующей деятельности человеческой головы
Вписываешься в современную философию
Культуры в природе человека
Метод кассирера едва ли можно назвать тем же самым
Умозрительной философии он ближе к марксу