<<<     ΛΛΛ     >>>   

В середине XIX в. было распространено мнение, что молодые люди, даже подростки, во всех отношениях лучше, мудрее и т. д. взрослых людей. Подозреваю, что нечто в этом роде мы обнаруживаем уже в «Оде к молодости»:
Пусть тот, кого уж возраст тяготит,
Клоня к земле чело, изрытое годами,
Такой круг мира только зрит,
Какой обводит он потухшими глазами.
Над долом, юность, возлетай!..*
(* Мицкевич А. Ода к молодости. (Перевод Н. Семенова.) В кн.: Мицкевич А. Избранное. М., 1946, с. 58.— Прим. перев.)
И все же мнение об абсолютном превосходстве молодежи — ни на чем не основанное заблуждение. У каждого возраста есть свои достоинства и свои недостатки. Молодые люди, к примеру, более динамичны, чем взрослые, но менее опытны, уступают взрослым в силе характера. Лучший возраст человека — не молодость и не старость, а зрелость, и только в этом возрасте люди должны занимать руководящие посты. Из этого, естественно, не следует, что они не должны прислушиваться к советам молодых и особенно стариков. Но приписывать молодежи превосходство во всех отношениях — предрассудок.

Согласно распространенному заблуждению, наказание является недоразумением. Преступников следует не наказывать, а либо обезвреживать (как психически больных), либо воспитывать и перевоспитывать. Из-за этого предрассудка жестоких убийц и т. п. считают бедными, преследуемыми людьми. Отсюда стремление устроить наилучшим образом тюрьмы, отменить смертную казнь и т.д.
Все это — суеверия, вытекающие из отрицания свободы и достоинства, а также вины. Нет-де преступлений, есть только результаты плохого воспитания, врожденных дурных наклонностей и т. д. Этот предрассудок, с виду гуманистический, на самом деле лишает человека наиболее человеческой черты, а именно свободы. Для того, кто не разделяет этого заблуждения, наказание является компенсацией, которую преступник выплачивает обществу за свою вину. К чему приводит отрицание вины и наказания, показывает следующий случай. Во время бунта в одной из американских тюрем телевидение засняло на пленку встречу заключенного негра с его матерью. Фотографии этой встречи, опубликованные в прессе, возбудили огромную симпатию к преступнику. Увы, на следующий день редакция городской газеты получила письмо от женщины, которая сообщила, что этот негр изнасиловал и до смерти замучил ее восьмилетнюю дочь. «Мне и моему ребенку никто не сочувствовал — вы сочувствуете только убийце»,— написала она.

НАРОД

Слово «народ» имеет два значения. В одном «народ» — все граждане данной страны; другое включает лишь тех людей, которые ничем в обществе не отличились, т. е. противоположны элите. Согласно распространенному заблуждению, народ особенно мудр, добродетелен и культурен, а его представители — люди более знающие, чем ученые, более благородные, чем элита, более культурные, чем художники и поэты. Конечно, бывает, что представитель народа и в самом деле мудр, благороден и культурен; часто можно встретить в народе проявления высокой нравственности. Но как правило, все это далеко не так: народ, в противоположность элите, является совокупностью людей ограниченных, не отличающихся благородством и невежественных. С этой точки зрения вера в превосходство народа над элитой — воистину поразительная нелепость. И если люди разделяют этот предрассудок, то, наверное, имеют в виду какую-то неподлинную элиту; кроме того, народу льстят, ведь он значительно многочисленнее элиты. Этим особенно любят заниматься политики. Но на самом деле это — вредное заблуждение.
См.: равенство, элита.

НАУКА

Наукой называется совокупность утверждений, которые 1) касаются исключительно фактов, имеющих место в мире, 2) носят объективный характер, подлежат интерсубъективной проверке, т. е. проверке хотя бы двумя разными людьми, 3) были сформулированы и систематизированы с тщательностью, присущей ученым, 4) опубликованы специалистами, работающими в данной области.
С наукой связано несколько предрассудков.
Первый, очень популярный в прежние времена, — позитивизм, полагающий, будто наука (в особенности естествознание) компетентна во всех областях. Второй, противоположный первому, относит к науке совокупность положений, не имеющих с наукой ничего общего, например астрологические суеверия. Крайнее проявление этого предрассудка — часто встречающееся мнение, согласно которому между наукой и чернокнижием нет никакой разницы (Фейерабенд).
В последнем случае совершается сразу несколько ошибок. Во-первых, реальный исторический ход развития науки и чернокнижия смешивается с их логической ценностью. Во-вторых, из научных, положений выбираются те, обосновать которые труднее всего, а именно всеобъемлющие теории, называемые также парадигмами (Кун). И даже из числа последних берутся те, применение которых (как и опровержение) представляет наибольшие трудности.
Для нормального человека бесспорными являются следующие обстоятельства. Во-первых, множество положений науки не вызывает никаких сомнений. Так, например, если взять даже относительно слабую в логическом отношении науку, а именно историографию, то никакой нормальный человек не усомнится, что во второй мировой войне Германия потерпела поражение, а войска союзников одержали победу под Веной в 1683 году. Во-вторых, очевидно, что чернокнижие и тому подобные предрассудки — сущий вздор. Вот пример: суеверные «египтоманы» доказывают, что имя древнеегипетского божества Озириса следует произносить О-сир-ис (O-sir-is), что означает по-английски, что О (т. е. Осирис) является господином. Это утверждение — невероятная чушь, поскольку имя Озириса встречается уже в текстах, найденных в пирамидах (XXV в. до Р. X.), тогда как английского языка не существовало до XI века нашей эры. Как же древние египтяне могли пользоваться языком, возникшим через 3500 лет? И подобных нелепостей — великое множество.
Но наиболее важна третья аксиома, касающаяся науки: для подтверждения и объяснения фактов, существующих в мире, нет ничего лучше научного метода. Наука — единственный серьезный авторитет в этой области. Попытка заменить науку заклинаниями, интуицией, тревогой или чем-то подобным является заблуждением. К сожалению, в наше время его разделяют многие.
Причин бездумного, неуважительного отношения к науке достаточно много; сыграл свою роль и страх перед последствиями применения научных результатов в технике, например в области использования атомной энергии. Видя, что научные исследования привели к созданию атомных бомб, люди начинают думать о науке с опаской, полагая, что ее следовало бы заменить чем-то иным. Однако опасность заключена не в самой науке, а в том, как ее используют. Простая дубина убивает не менее успешно, чем пулеметная очередь. Причиной зла в обоих случаях является не наука, а человек. Кроме того, если существует хоть какая-то надежда избежать отрицательных последствий развития техники, то она связана только с наукой, которая, как свидетельствует предшествующий опыт, всегда способствовала борьбе с подобными опасностями.
См.: иррационализм, позитивизм, разум, скептицизм, сциентизм.

НАЦИОНАЛИЗМ

Точка зрения, чаще всего выражаемая словами «нация — это наивысшая ценность». Независимо от того, как понимается нация — по-разному в разных странах,— национализм предполагает два утверждения: во-первых, нация есть своего рода абсолют, божество, она — превыше всего, в том числе и личности, которая обязана пожертвовать ради нее всем; во-вторых, «своя» нация лучше, благороднее, ценнее других наций. Трудно преодолеть искушение и не процитировать поэта Милоша:
Ненавижу тех, чей разум
Затуманен пивными парами национализма.
На вопли этих дикарей
Я отвечаю бранью.
Национализм есть разновидность идолопоклонства, и в этом качестве он является заблуждением, причем очень опасным, ибо в угоду ему совершалось и совершается множество убийств и других несправедливостей. Нация — лишь одна из множества групп, к которым принадлежит человек. Каждый человек прежде всего член своей семьи, затем — региона, профессиональной группы, класса. За пределы нации выходит его принадлежность к культурным и религиозным сообществам. Забывать обо всем этом ради одной только нации, приписывать своей нации абсолютное превосходство над другими нациями — очевидный предрассудок.
В чем же причина его огромного успеха? Почему люди так легко и охотно убивают и позволяют убивать себя во благо нации? Ответить на этот вопрос довольно сложно. Прежде всего, почему люди вообще жертвуют собой во имя какого-то сообщества? И почему этим сообществом чаще всего оказывается нация? Первый вопрос труднее, а на второй лучше всего ответить, указав на влияние литераторов, поэтов, пророков и т.д., которые внушили людям, что именно их нация — достойное поклонения божество, которому следует принести в жертву все, даже собственную жизнь и жизнь своих близких. Заблуждение это бывает полезным и в тех случаях, когда людей призывают на защиту той группы, к которой они принадлежат.
С национализмом не нужно путать патриотизм, который не является предрассудком, это — вполне разумная позиция. Из-за того, что люди путают эти понятия, они начинают разделять еще одно заблуждение, а именно интернационализм, отнимающий у человека право заботиться о благе собственной нации и приписывающий абсолютное верховенство классу или человечеству.
См.: коллективизм, человечество

НЕВНЯТИЦА

(* Слово betkot по-польски означает также «бессмыслица», «бормотание», «лепет».— Прим. перев.)

Человеческая речь, лишенная смысла. Сама невнятица не есть заблуждение; таковым является вера в то, что с помощью невнятицы передается информация о предметах. Существует два рода невнятицы: во-первых, когда употребляют слова, которых вообще никто не понимает, во-вторых, когда используют выражения, в принципе понятные для слушателя или читателя, но применяемые в непривычном значении, которое совершенно чуждо принятому в данной среде. Примером невнятицы первого рода являются магические формулы типа «фокус-покус», «абракадабра» и т. д. Примером невнятицы второго рода может служить часто встречающееся, особенно у философов и теологов, неверное словоупотребление, имеющее преимущественно наукообразную форму. К примеру, когда теолог рассуждает о диалоге верующего с Богом, он просто невнятно бормочет, ибо греческий термин «диалог» обозначает «разговор», а как можно разговаривать с Богом? Цель того, кто занимается изречением бессмыслицы, не всегда заключается в передаче каких-либо сведений, т. е. сам он не обязательно заблуждается, иногда он просто хочет понравиться или запутать других людей. Жертвой предрассудка является тот, кто считает невнятицу средством передачи объективной информации.
Главная причина того, почему это происходит столь часто, состоит в смешении двух различных функций слова. С одной стороны, слово может, если оно понятно, передавать определенную информацию о каком-либо предмете, а не только о состоянии высказывающего его лица; к примеру, слово «пожар» несет информацию о том, что рядом с человеком, который сообщает об этом, что-то загорелось. С другой стороны, слово, даже если оно непонятно, выражает определенное чувство, психическое состояние говорящего. Вот почему громкий крик «пожар!» будет свидетельствовать еще и о чувстве страха. Когда актриса на сцене трижды, все громче и громче, произносит: «Я не хочу выходить замуж за графа!», то два последних «не хочу!», не прибавляя новой информации, позволяют выразить чувства женщины к этому графу. Во втором случае даже совершенная бессмыслица передает определенную информацию, но не объективную, а психологическую, — информацию о том, кто произнес эту фразу, о его состоянии. Но совершенно исключено, чтобы с помощью невнятицы можно было бы передавать какие-либо объективные сведения. Мнение, что от нее может быть какая-нибудь польза для науки, есть грубый предрассудок. Ложной является также точка зрения, согласно которой философ может и даже должен выражаться туманно.
Этот предрассудок тем более вреден, что употребление слов, имеющих объективное значение, — специфическая черта человека (отчасти, по-видимому, и высших животных). Те, кто хочет предметную и понятную человеческую речь заменить бессмысленным бормотанием, ставит человека ниже уровня обезьян и носорогов, ибо звуки, которые те издают, все-таки не являются совершенно бессмысленными.
См.: тайна.

НУМЕРОЛОГИЯ

Поиск таинственных значений чисел. Числа якобы могут быть хорошими или плохими, счастливыми или несчастливыми. Так, двойка — это всегда плохо, жди беды — у дьявола как раз два рога. Простому человеку число тринадцать сулит беду и несчастье (кажется, в гадании на картах оно означает смерть); мудрецу же это число, наоборот, приносит счастье. Роковым для последнего является число 23. Поэтому номер дома, в котором живет человек, день месяца, номер автомобиля или телефона имеют для нумерологии огромное значение. Даже там, где никаких чисел вообще нет, их можно обнаружить, и вот как. Прежде всего, каждой букве приписывается порядковый номер: букве А — единица, букве Б — двойка и т.д. Эти числа подставляются на место соответствующих букв, например в имени и фамилии, числа складываются, затем складываются цифры их суммы и делается вывод о том, какая судьба нас ожидает — добрая или злая.
Пусть мое имя Ян Новак. Подставляя вместо букв соответствующие им числа, получаем: для «Яна» 33 + 15 = 48, а для «Новака» 15 + 16 + 3 + 1 + 12 = 47. 48 + 47 = 95, 9 + 5=14. Это неплохое число. Но предположим, что в результате этой арифметической операции число получилось несчастливым. Помочь делу проще простого: например, изменить имя — вместо Яна назваться Янушем.
Удивительно, что это суеверие разделяют даже серьезные люди. Хорошо, что оно не столько вредно, сколько абсурдно. Иные философские предрассудки нередко бывают смертельно опасными.

Общество — совокупность или организация людей — имеет удивительное свойство: с одной стороны, кажется, что его вообще нет, тщетно было бы искать то, что существует помимо отдельных людей; с другой стороны, общество воздействует на нас, и нередко очень сильно: временами мы чувствуем, насколько тягостна его власть над человеческой личностью. Отсюда проистекают два предрассудка, связанные с обществом: социальный нигилизм, или крайний индивидуализм, и коллективизм.
С точки зрения социального нигилизма общество не существует. Если взимаются налоги, то собирают их чиновники, отвечающие за государственное имущество. Если Франция объявляет войну Германии, то это делает президент Французской республики. Общество же чистая фикция, удобное слово, и ничего более.
Согласно противоположному предрассудку, коллективизму, общество не просто существует, но его существование является более полноценным и высоким, чем существование индивидов, из которых оно состоит. Люди — всего лишь частицы, «моменты», как выражался Гегель, более широкого целого, подобно тому, как руки и ноги являются частями человеческого тела. Человек полностью подчинен обществу, живет ради него и не обладает никакими правами.
Следствием индивидуализма является анархизм. Ибо если общества вообще нет, если оно только фикция, о каких же его правах может идти речь? На нет и суда нет, гласит пословица. Следствием коллективизма является заблуждение нравственного порядка — будто личность обязана находиться в полном подчинении у общества. При последовательном проведении это требование приводит к тоталитаризму, для которого личность подчинена обществу в такой степени, что общество может и должно регулировать абсолютно все моменты ее жизни, вплоть до мельчайших.
Оба эти предрассудка появляются вследствие дурной онтологии, видящей в мире только объекты и не замечающей свойств и отношений. Если исходить из такой онтологии, ничего больше не остается, как выбирать между этими двумя предрассудками. Если объекты — это отдельные люди, то общества нет и мы оказываемся во власти нигилистического заблуждения; если же, наоборот, единственным объектом является общество, следовательно, нет личностей, и о каких правах человека тогда может идти речь?
На самом деле в мире существуют не только объекты, но также свойства и отношения. Коли так, общество есть нечто большее, чем сумма индивидов, ибо наряду с ними оно включает в себя реальные отношения, которые объединяют индивидов друг с другом и наделяют их общей социальной целью.
Оба предрассудка — особенно второй, ведущий прямо к тоталитаризму, — исторически послужили причиной множества человеческих страданий и бед; это свидетельствует о том, насколько опасными могут быть, казалось бы, чисто философские предрассудки, например ложная онтология, лежащая в основании тоталитаризма.
См.: государство, коллективизм, человечество.

ПАТРИОТИЗМ

Любовь к Родине и соотечественникам — отнюдь не предрассудок, это добродетель, которая достойна всяческой поддержки, так же как любовь к семье и т.д. Однако с патриотизмом связаны два предрассудка: один из них превращает патриотизм в национализм, второй путает патриотизм с национализмом и даже с расизмом.
Если кто-то любит свою страну, это не означает, что он непременно должен обожествлять ее либо испытывать презрение, а тем более ненависть к другим странам. Он вовсе не обязан считать нацию «высшей ценностью», как того требует национализм. Итак, превращение патриотизма в национализм — не что иное, как суеверие.
Гораздо более опасен второй, весьма типичный в наши дни предрассудок. Особенно часто им грешат «левые» (термин, смысл которого очень трудно определить): каждого, кто осмелится утверждать, что свою страну он любит больше, чем, например, Эквадор или Вьетнам, обвинят в «расизме». Того же, кто, столкнувшись с необходимостью выбора, отдаст предпочтение соотечественнику перед иностранцем, сочтут злодеем-расистом, гитлеровцем. Совершенно очевидно, что это заблуждение, ведь неотъемлемое право каждого человека составляет забота прежде всего о близких людях, и он вовсе не обязан задумываться, какая раса или народность является высшей, а какая нет. Надеюсь, следующая история поможет понять, о чем идет речь. У одного из моих друзей, Яна, была очень некрасивая, косоглазая мать, которая вдобавок была еще и клептоманкой и однажды уже была осуждена за воровство. На чей-то вопрос: «Почему же ты считаешь ее лучше всех других людей?» — Ян ответил: «Почему? Да потому, что это моя мать!» Примерно так же всякий порядочный человек относится и к своей родине. Кто возражает против этого, тот — жертва предрассудка, в основе которого лежит вера в человечество и в равенство людей.

ПАЦИФИЗМ

Вера в то, что мир — это благо и к нему следует стремиться. Пацифизм обычно проявляется в виде двух предрассудков. 1) Согласно первому, мира можно достичь, разоружив миролюбивые народы. 2) Согласно второму, война должна быть осуждена с моральной точки зрения. К сожалению, как свидетельствует опыт, разоружение миролюбивых народов приводит к тому, что их порабощают другие, воинственные народы, которые в свою очередь начинают воевать с себе подобными хищниками. Утверждение о том, будто любая война несправедлива, также не выдерживает никакой критики, поскольку в определенных обстоятельствах мы обязаны защищать с оружием в руках тех, кто нам доверился.
Следующий пример сделает эту истину более наглядной. Представим себе, что к некоему фермеру на Диком Западе приходит сосед и просит присмотреть за своей 6-летней дочкой, поскольку сам он едет в город, а время сейчас, говорит он, неспокойное. Наш фермер, понятно, чистит и заряжает свой револьвер. Девочка играет на пороге дома, когда появляется бандит и замахивается палкой, чтобы размозжить ей голову. Вопрос: вправе ли наш фермер стрелять? Здравый смысл говорит, что он не только вправе это сделать; не выстрелив, он заслужит наше презрение, ведь его святая обязанность — защита жизни ребенка. В оборонительной войне речь очень часто идет — как во время второй мировой войны — именно о жизни наших сограждан. Отсюда следует очевидная истина: вооруженная борьба с целью защиты той или иной социальной группы не только дозволена, она является моральным предписанием. Пилсудский писал в 1908 году: «Если я хочу победить без борьбы, причем без борьбы вооруженной, то я не только не борец, но просто скот, погоняемый палкой или кнутом».
В основе пацифизма лежит сентиментальное прекраснодушие: как было бы чудесно, если бы можно было избежать войны, ведь война — вещь уродливая и страшная. При таком подходе эстетической оценкой подменяется оценка нравственная; при этом забывают, что нередко некрасивые вещи служат доброй цели (например, хирургическая операция). Пацифизм, таким образом, вполне может быть отнесен к разряду предрассудков, хотя некоторым его сторонникам не откажешь в благородстве; впрочем, благородных людей среди пацифистов немного, пацифизм очень часто используется захватчиками с целью морального разоружения будущих жертв.

ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЕ

Пришедшее из Индии суеверие, согласно которому душа человека после его смерти переселяется в тела различных животных, других людей и т. д. Это верование исходит из того, что душа подобна куску дерева и может передаваться от одного тела к другому. На самом деле душа — это не вещь и не что-либо иное; душа входит в сущность тела, т. е. данная душа принадлежит только данному телу и никакому другому. Конечно, можно представить себе, что душа продолжает существование после смерти человека (см. бессмертие), в этом нет никакого противоречия; противоречиво представление о том, что душа кочует из одного тела в другое. Это — предрассудок.
Множество европейцев и американцев пали жертвой этого постыдного заблуждения. Согласно одной из анкет «La Croix», в перевоплощение верят 29% французов.
См.: бессмертие, душа.

ПОЗИТИВИЗМ

Основанная на предрассудке философия, созданная французским философом О. Контом. Согласно этой философии, только «позитивные», т.е. естественные, науки в состоянии разобраться в проблемах, которые встают перед человеком. Все остальные формы познания — просто суеверие. А согласно неопозитивизму (новой форме позитивизма), все остальное — бессмыслица, т. е. невнятица. Позитивизму присуще также убеждение в том, что ценно только чувственное познание (Конт даже отрицает, что психология носит научный характер). Как справедливо заметил Н. Гартман, эту философию следовало бы назвать не позитивизмом, а негативизмом, ибо ее сущностью является отрицание всех форм человеческого познания, кроме естественнонаучного. Как мы видим, прогресс науки, особенно бурный в XIX веке, в некоторых ее областях еще продолжается, однако в последнее время утратил свое значение под влиянием еще более радикального суеверия, а именно скептицизма.
О том, что позитивизм — заблуждение, свидетельствует тот простой факт, что для решения многих проблем, например моральных, метод естественных наук непригоден, ибо наука судит о том, что есть, а не о том, что должно быть. Точно так же метод точных наук непригоден для решения философских проблем. Например, психолог, применяющий методы естествознания, может изучать взаимозависимость психических явлений, однако не способен ответить на вопрос, что такое душа, является ли она вещью или нет и т. п. Ученый не может даже определить логической ценности своего метода — например, ответить на вопрос, достоверны ли результаты естественных наук или являются ли они хоть в какой-то степени вероятными. Эти вопросы выходят за пределы возможностей конкретных наук и принадлежат сфере философии. Наконец, методу естествознания недоступны экзистенциальные вопросы, он предназначен исключительно для исследования внутримировых явлений, в то время как экзистенциальные вопросы лежат, скажем так, на границе мира, а не в его пределах.
С точки зрения позитивистов, эти вопросы лишены смысла, т. е. касаются исключительно области чувств и т. п. Но это сущий предрассудок и совершенно голословное утверждение. Почему бы нам не поставить вопрос о достоверности методов естественных наук? И на каком основании позитивисты снимают вопрос об отношении души и тела? Мы не услышим ответа. Утверждается, что должно быть так, а не иначе. Но декретировать эти вещи — значит впадать в заблуждение.
Успех позитивизма был вызван различными причинами. Одна из них — то впечатление, которое произвели на людей XIX века, да и XX тоже (перед второй мировой войной), достижения естественных наук и техники. От превознесения этих достижений до предрассудка, согласно которому хорош только метод естественных наук,— всего один шаг. Другой причиной является укорененность позитивизма в мировоззрении Просвещения. Наконец, отчасти тому виной представители синтетической философии, начиная с XVI века разрабатывавшие ненаучную философию. Многим тогда казалось (вследствие полного незнания истории философии), что выбор возможен только между домыслами этих философов и позитивизмом. На самом деле наряду с естественными науками и основанной на заблуждениях синтетической философией существует научная философия, в наше время называемая аналитической. С точки зрения этой философии, позитивизм — это суеверие.
См.: достоверность, наука, Просвещение, рационализм, философия синтетическая.

ПРОВЕРЯЕМОСТЬ

Свойство суждений, от которого зависит их осмысленность. Принцип проверяемости гласит: суждение осмысленно в том и только том случае, если есть метод, обеспечивающий его проверку. Так, например, высказывание «мое окно сейчас закрыто» осмысленно, поскольку существует метод его проверки: если бы я захотел высунуть в окно руку, мне бы это не удалось. Понимаемый таким образом принцип проверяемости очевиден и носит аналитический характер. Утверждая, что «суждение Р осмысленно», мы подразумеваем, что Р проверяемо.
С принципом проверяемости связано несколько предрассудков. Согласно первому, в настоящее время уже непопулярному, смысл высказывания тождествен методу его проверки. Об ошибочности этого утверждения свидетельствует тот факт, что, прежде чем быть проверяемым, суждение уже должно обладать каким-то смыслом — невнятицу проверить невозможно.
Этот предрассудок был быстро преодолен, другой же оказался более устойчивым — речь идет о точке зрения, согласно которой проверяемость высказывания, делающая его осмысленным, носит чувственный и межличностный характер. Чувственный — в том смысле, что у нас должна быть возможность проверить данное высказывание с помощью зрения, слуха, осязания и т.д.; а межличностный — в том смысле, что его проверку могли бы осуществить как минимум два человека. Понимаемая так проверяемость входит в методологию естественных наук, которые признают утверждения, полученные путем чувственных (стало быть, межличностных) наблюдений, а также утверждения, обоснованные при помощи этих наблюдений. Применение этого требования за пределами естественных наук является заблуждением. Например, высказывание «у меня болит зуб» с этой точки зрения бессмысленно, т. е. никому не понятно; и в то же время все прекрасно его понимают.
Но даже в области естествознания применение принципа проверяемости сталкивается с большими трудностями — это скорее идеал, чем четко сформулированный методологический постулат.

Вера в постоянный прогресс человечества, идущего ко все более высокому, совершенному состоянию, к раю на земле, к «свету» и тому подобному — одно из самых вредных заблуждений, унаследованных от XIX века. Оно до сих пор господствует на обширных пространствах, особенно в отсталых и социалистических странах; в последних этот предрассудок навязывается коммунистической идеологией. Смысл его состоит приблизительно в следующем: человек в основе своей — существо прогрессивное и как род все более совершенствующееся. Это проявляется во всем. В мировоззрении человек переходит от суеверий к науке. В науке он приобретает все более глубокие знания; с помощью техники во все большей степени овладевает миром; в сфере морали постоянно совершенствуется; в политике изобретает все более прогрессивные формы правления; в искусстве создает все более прекрасные произведения. Только в религии—согласно такому подходу — нет прогресса, ибо религия — суеверие, с течением времени успешно преодолеваемое. А поскольку прогресс приводит к таким выдающимся успехам, то первым и священным долгом всякого нормального человека является служение ему, подчинение этому служению всего и вся.
Очень популярный начиная с XIX века и вплоть до второй мировой войны, такой взгляд на прогресс отрицается теперь подавляющим большинством образованных людей в цивилизованных странах. Изучение предпосылок веры в прогресс, а также опыт, приобретенный людьми в XX веке, ясно показали, что вера в прогресс является просто суеверием.
Берущая начало в эпоху Просвещения (и не имевшая в то время никаких оснований), эта вера получила подкрепление в теории эволюции Дарвина, а также в развитии современного естествознания и техники. Как обнаружила зоология, в животном мире наблюдается постоянный прогресс. Это положение было перенесено на историю человечества. Подобно тому как млекопитающие находятся на более высокой стадии разития, чем птицы, современный человек превосходит людей древности или Средневековья. Однако такого рода перенос биологических категорий на человеческую историю безоснователен хотя бы потому, что в человеческой истории изучен промежуток времени в три тысячи лет, это около ста поколений, а сто поколений по шкале биологической эволюции — величина ничтожная. Говорить о прогрессе в пределах этой биологической секунды невозможно. Кроме того, более глубокое изучение истории культуры позволяет сделать вывод, что прогресс здесь — скорее исключение, он проявляется в течение относительно кратких периодов и лишь в некоторых областях культуры. Действительно, начиная с XVII века мы наблюдали бурное развитие естествознания и основанных на нем технологий. Однако нравственный прогресс в истории человечества, насколько нам известно, отсутствует. Точнее говоря, прогресс заметен в пределах одного периода, одной цивилизации. Например, он очевидно имел место в Древнем Египте в период господства Гиксосов и до XVIII династии. Но в сфере морали на смену прогрессу, как правило, приходит регресс. Например, в том же Египте положение женщины в Новом государстве (XVI—XIV вв. до Р. X.) было лучше, чем в современной Швейцарии. А сейчас там господствует ислам, согласно которому у женщины даже не может быть души. Видеть в этом прогресс просто смешно.
С другой стороны, в XX веке были совершены чудовищные преступления — массовые убийства в немецких и советских лагерях; это был настоящий геноцид, с которым мы давным-давно не сталкивались, по крайней мере в Европе. Таким образом, представление о постоянном моральном прогрессе человечества — это предрассудок.
Сходное положение наблюдается и в некоторых других областях. Далеко не очевидно, например, что современные формы социального устройства совершеннее древних. На самом деле жестокие туземные царьки, стоящие у власти в четырех пятых стран мира, гораздо хуже древних фараонов или римских цезарей. Это можно было бы сказать и о чистой науке и искусстве. Безусловно, в последнее время — начиная примерно с XVII века — мы достигли значительного прогресса в технике. Например, была изобретена новая техника нотной записи, благодаря чему стали возможны великие оперы, оратории и т. д. Появились новшества в технике строительства (бетон), приведшие к созданию новых архитектурных форм. Даже в логике применение метода формализации вызвало существенный прогресс. Но зададимся вопросом: достигает ли современный художник благодаря более совершенной технике больших высот, чем Микеланджело, является ли Фреге более крупным логиком, чем Диодор из Кроноса? Скажем прямо: мы этого не знаем. Во всяком случае, когда речь идет о чем-то существенном, прогресс далеко не очевиден.
Следовательно, утверждение о наличии постоянного прогресса всего человечества в целом 1) совершенно голословно и 2) противоречит фактам. Конечно, какой-то прогресс происходит — и на уровне отдельной личности, и на уровне целого народа, и к нему необходимо стремиться. Но описанная выше «прогрессистская» позиция есть предрассудок.
См.: демократия, историософия.

ПРОЛЕТАРИАТ

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Согласно второму
Один человек является авторитетом для другого в том случае
Но это равнозначно отрицанию этих проблем