<<<     ΛΛΛ     >>>   

Возможно, проблема Соломона возникает в результате стремления к главенству среди различных концепций, когда одна возвышается над другими, присваивая все плоды или предписывая свое основополагающее значение для других теоретических структур. Вопросы справедливости неравных ожиданий могут возникнуть под влиянием попытки объединить кантианские интуиции с концепцией добродетели или с консеквенциалистской теорией. Вопросы о границах мелиористских обязательств появляются при проекции аристотелевской или деонтической позиций на утилитаризм. Вопросы о политических последствиях неравенства моральных способностей встают в результате воздействия утилитаристских позиций на концепцию добродетели. Неудивительно, что перенесение концептуальных положений из одной теоретической структуры в другую порождает конфликт интуиции.

У нас есть возможность попробовать решить проблему Соломона посредством различения пластов морали, имеющих свои особые критерии и требования.

1. Минимально негативная мораль эгалитарна, но не имеет сильного значения. Она артикулирует и довольствуется универсальными запретами без обращения к моральному случаю. Не открыта она и для ценностного измерения благодеяния.

2. Минимально позитивная мораль выдвигает универсальные обязательства, но прощает неудачи, оказывающиеся результатом неспособности или невезения. Она открыта для ценностного измерения благодеяния в экстремальных случаях или в ситуации явного конфликта обязательств. Сильное значение морали на этом уровне зависит от степени многообразия конкретных деталей, предписаний и обязательств, которыми она располагает.

3. Основная добропорядочная мораль — «вполне достойно» — выступает, видимо, эгалитарной по сравнению с моралью праведности, но не для значимой морали. Она приветствует взаимопомощь, требует конструктивного сотрудничества от каждого в соответствии со способностями. Неудачи, происходящие в результате неравенства морально релевантных способностей, не предполагают презумпции невиновности и не требуют оправданий. Мораль добропорядочности весьма чувствительна к ценностному измерению: она требует равновесия силы обязательств различных типов, включая обязательства к самому себе.

4. «Звездная» мораль различает обязательства Соломона от обязательств обычного человека. Она в высшей степени неэгалитарна.

Если эти различия и могут устранить ряд наслоений моральных требований, то вызванный проблемой Соломона конфликт интуиции при этом остается. В какой мере мелиористское условие может вторгаться в мораль добропорядочности? Если Йехуда имеет задатки Соломона, морально обязан ли он развивать свое дарование до степени деятельных способностей и навыков? В какой мере он обязан стремиться к расширению круга своей морали «вполне достойного»? Обязан ли Соломон вести образ жизни, соответствующий «звездной» морали?

Если мы не можем разрешить проблему Соломона при помощи различения уровней и степеней моральности, мы можем попробовать различение сфер моральной оценки. Утилитаризм обеспечивает меру моральности действия, деонтологические теории дают критерий моральности воли, концепции добродетели анализируют ценность характера. Но проблема Соломона возникает вновь и формируется как проблема выбора из названных позиций основной в оценке конкурирующих утверждений относительно того, что в данной ситуаций соответствует решению вопроса о справедливости наших требований, предъявляемых к Соломону.

Возможно, мы должны довольствоваться тем, что удалось обнаружить, и тогда достаточно факта конкурирующих решений проблемы Соломона. Для теории, видимо, немало получить комплекс предписанных ответов на вопрос, требовать ли большего от того, кто способен на многое. Такой результат дает более широкий и более чувствительный набор факторов и измерений, важных для моральной оценки. Тем не менее в практической жизни порой оказывается необходимым решение Соломона. В конечном счете осуждение не просто оборот речи. Прежде всего это, как правило,— несправедливость по отношению к тем, кому оно адресовано. Если Соломон заслуживает порицания, то мы справедливы, обращаясь с ним подобным образом, в противном же случае, мы далеки от справедливости. Временами самодовольство моральной теории оборачивается на практике, когда необходимо знать, что делать, колючей неприятностью.

Если различение -степени и сфер моральности не решает проблему Соломона, мы, вероятно, вынуждены прийти к заключению, что проблема выступает результатом ошибочности некоторых наших интуиции. Тогда, видимо, следует перечеркнуть или радикально изменить этическую теорию, которая артикулирует и поддерживает эти ошибочные интуиции. Однако такое заключение, правомерно выдвигая требование пересмотра многого в нашем опыте, все же не является аргументом против него в целом. Многие реформаторские преобразования, как, например, отмена рабства, нуждаются в длительном приспособительном периоде, откладывающем на многие годы ожидаемый результат. Евреи, бывшие рабами в Египте, оставались в состоянии конфликта в течение всего времени пребывания в пустыне, хотя они и стремились следовать, взращивая детей, измененной морали. Понадобилось, по крайней мере, поколение людей, чтобы превратить рабов в народ, населяющий Землю Обетованную.

Но если решение проблемы Соломона требует изменения некоторых фундаментальных моральных интуиции, то как должны мы определить, не имея своего Моисея, принимавшего повеления Бога, подлежащее пересмотру? В данном случае замешательства не избежать, поскольку каждая моральная теория снабжена формой теоретического доказательства, соответствующей определенной моральной системе. Как тут быть с поиском ошибочных интуиции или теоретических положений? Каждая система оправдана своими собственными авторитетами, каждая критикуется (по крайней мере) как неполная в сравнении с другими. Аристотелевские этические концепции начинают диалектически: они стремятся объяснить и артикулировать мнения «мудрого» и предрассудки «многих». Напротив, Кант утверждал, что ни общая вера, ни наличная практика не могут устанавливать ограничения справедливости, не говоря уже о том, чтобы определять ее критерий; утилитаристы основывают защиту моральной теории на консеквенциальной основе. Отсечение, по крайней мере, одного из конфликтующих решений проблемы Соломона, оказывается, вызывает эффект регрессивного методологического поиска теории оправдания для оценки конкурирующих теорий морального оправдания.

Есть еще три альтернативы, к которым мы можем прибегнуть: «строгая оценка и радикальный выбор решения», некогда предложенные Чарльзом Тэйлором, «приостановка конфликтного решения» Берлина, Хэмприра и Волзера и, наконец, решение «рефлективного равновесия» в версии Роулса .

Под влиянием Киркегора Тэйлор подчеркивает необходимость строгой оценки, радикального выбора между конкурирующими основополагающими ценностями и образами жизни . В силу того, что базисные ценности определяют язык соответствующего оправдания, они сами по себе не могут иметь подтверждения или оправдания извне. Они раскрываются и оцениваются, будучи выражены в определенном образе жизни. Указывая на возможность строгой оценки, Тэйлор осознает, что радикальный выбор, основанный на подобной оценке, должен вызывать драматический разрыв в личностных ценностях и самопонимании. Поскольку, по мнению Тэйлора, нет никаких убедительных доводов в пользу предпочтения ценностного разрыва в сравнении с признанием морального конфликта, личность выбирает скорее множественность ценностей, чем отказ от тех или иных моральных интуиции хотя и сталкивается при этом с трудностями, аналогичными для проблемы Соломона

Берлин, Хэмпшир и отчасти Тэйлор доказывают, что наши интуиции пребывают неизбежно в состоянии конфликта, причем эта неизбежность не только психологически и практически подтверждается, но также имеет историческое и моральное значение . Мораль содержит в себе целый ряд идеалов, воспринятых однажды по тем или иным причинам в различные исторические эпохи. Мы сформированы этими идеалами, они структурируют нашу практическую жизнь. Моральная цельность и связанность, временами отступая назад, все же продолжают поддерживать сохранение интуиции, уже не совместимых друг с другом . Таким образом, проблема Соломона, вероятно, показывает место и время подобной ситуации и степень нашей напряженности, вполне естественной для человека — причудливого творения из довольно странных наслоений. Позиция «приостановки конфликтного решения» настаивает на необходимости уважения сферы наших ценностей, хотя бы и конфликтующих.

Такая позиция опасна своей изначальной непрочностью и нуждается в дополнительных ограничениях и разъяснениях. Сильная мораль не может довольствоваться тем, что каждый трудный выбор выражает действительный и неизбежный конфликт между несогласующимися ценностями. Порой очевидные конфликты означают ошибки и неверные решения, подлежащие исправлению даже в том случае, когда они глубоко укоренены в практической жизни и взаимосвязи первичных, определяющих ценностей. Как правило, мы воспринимаем себя вынужденными согласовывать свои обязательства, причем их объем зависит от наших возможностей. К счастью, иногда удается это через показ, как обе стороны явного конфликта примиряются друг с другом . Все же и значимая мораль допускает, что мы не всегда можем восстановить нашу цельность, соединяя интуиции.

«Решение рефлективного равновесия» состоит в применении разработанной Роул-сом процедуры, согласно которой справедливость понимается как баланс наших различных интуиции . Она подразумевает взаимное приспособление друг к другу наиболее абстрактных теоретических принципов, .определяющих справедливость, и соответствующих убеждений, относящихся непосредственно к практической жизни. Но, как понимает сам Роулс, применительно к концепциям добра метод рефлективного равновесия не означает во всех случаях использования совокупности всеобщих принципов решения. Распределение приоритетов среди различных концепций добра может варьироваться контекстуально в достижении рефлективного равновесия, а сам метод не предписывает определенное значение соответствующим интуициям или традиционным теориям, их артикулирующим. Именно в силу того, что конфликты, обнаруженные при помощи проблемы Соломона, не имеют непосредственного безусловного решения, мы все ближе продвигаемся к процедурной справедливости, вырабатывающей принципы согласия тех, кто придерживается различных концепций добра. Несмотря на то что Роулс не верит, будто факторы, существенные для определения принципов справедливости, более соизмеримы, чем различные устоявшиеся концепции добра, метафоры «равновесие» или «баланс интуиции», тем не менее ориентируют на количественный подход к сопоставлению ценностей. Во всяком случае, как признает и Роулс, кантианцы отрицают, что ценность морального достоинства, значимая для процедурной справедливости, поддается равновесному соотношению с эвдемонистскими соображениями

V. Моральная теория и индивид
У проблемы Соломона есть еще одна странная черта. Как и многие другие проблемы современной этики, она формулируется для философов, хотя в конечном счете адресована деятельным индивидам. Пожалуй, есть доля истины в том, что, как утверждает этика, традиционные моральные теории читаются нами как бы по ошибке с конца, ведь индивиды нуждаются в идеалах и принципах, выраженных моральными теориями, но подходят к ним с точки зрения регулятивных и координирующих задач, присущих их опыту и деятельности, практике одобрения и порицания. Здесь именно та ситуация, как если бы философская этика могла заменить собой непосредственные божественные предначертания или Дух Протестантской этики и тем самым обойтись без созидательной роли государства и общества, формирующих жизненную психологию, столь важную для сильной морали. Возможно, философская этика строится по модели протестантизма, поскольку мы не склонны допускать мысль, что сама возможность морали зависит от благоприятных политических обстоятельств. Индивидуалистически мыслящие либералы не склонны к выводу, что политические институты сдерживают и направляют мораль граждан даже в том случае, если нет непосредственного влияния на нее.

Вне всякого сомнения, этика в буквальном смысле слова означает изучение характера людей, достойных восхищения. Однако несмотря на то, что люди способны иногда воспитывать в себе или перестраивать определенные нравственные качества, они все же редко формируют свой характер как целостность . Социологические условия определяют широту многообразия характеров людей. Они обусловливают типы нравов и навыков, желательных для формирования, включая например, психологические установки на самокритику и самоперестройку. Они структурируют обычную совокупность мотивов и приоритетов, выделяя, к примеру, позицию невыполнения обязательств и возможные последующие изменения или пункт регресса, к которому, как правило, отступают в трудных обстоятельствах. Они также показывают, на какое сотрудничество может рассчитывать индивид и какие последствия типичны для самых благих намерений.

Аристотель и по-своему Гоббс, а также просветители полагали, что философская этика адресована в первую очередь тем, кто занимает руководящее положение в институтах, формирующих характер, способности и мотивы . В принципе добродетелью может обладать и один индивид, независимо от степени окружающих его хаоса и коррупции. Однако для большинства утверждение и развитие даже морали добропорядочности зависит от ограничений и поддержки, оказываемых ближними. Можно ли выстраивать этическую теорию на том основании, что индивид морален или может укрепить или применить свои моральные качества независимо от своего окружения?

Итак, неудивительно, что мы оказались неспособными найти общее решение проблемы Соломона. Ведь мы сами преднамеренно придерживались вопросов, вытекающих из деятельно значимой морали, а не морали праведности. Но именно только в пределах морали праведности необходимы общее правило или критерий справедливости ожидания, отличающегося своими особенностями. Когда мы пытаемся определить в общем виде, справедливо ли ожидать от Соломона большего, чем от обычного человека, мы абстрагируемся от типа понимания, участвующего в нашем решении. Но понимание смысла жизни Соломона — как он задан сообществом и как влияет на соломоновы поступки — не выступает случайным эпизодом в определении справедливости требований, предъявляемых к Соломону. Оно центрально в этом определении. Поэтому-то тщетно ожидать общего решения проблемы Соломона применительно ко всем возможным соломонам во всех возможных социополитических контекстах.

Другими словами, мы вернулись к тому, с чего начали, а это для философов отнюдь не дурной знак, если все подлежит пониманию .

-------------

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Соответствует ли соломоновым добродетелям баланс потерь
Все они могут трактоваться как подпадающие под требования морали