<<<     ΛΛΛ     >>>   

58 Helgerson R. Barbarous Tongues: the Ideology of Poetic Form in Renaissance England // Dubrow H., Strier R. Op. cit., p. 278.

59 Анкерсмит, 7, с. 142.

Введение. Трансцендентализм: взлет и падение метафоры

1 «...пойти дальше простого применения того, что уже было обнаружено в другом месте». То есть в логическом позитивизме.

2 «...различия между историческим исследованием (результаты которого, как правило, выражаются в терминах индивидуальных предложений относительно прошлого) и исто-риописанием». Мы переводим здесь английское словосочетание «historical writing» как «историописание», полагая, что так будет лучше передан смысл обсуждаемых в работе проблем. Мы отдаем себе отчет, что перевод «historical writing» как «историческое письмо» заманчив, т. к., во-первых, «письмо» — один из философских терминов, введенных постмодернизмом с целью разграничить традиционное философское понятие рефлексии и термин «дискурс», употребляемый постмодернизмом в специфическом смысле (речь идет о науке письма, а не о противопоставлении письма слову). Во-вторых, самого Ф. Анкерсмита можно с полным правом назвать постмодернистом. Но в таком случае словосочетание «историческое письмо», встречающееся

432

Комментарии

15 - История и тропология

433

в тексте повсеместно, необходимо было бы применять и к работам историков и философов истории прошлого: Гегеля, Мишле, Ранке, Токквиля, Маркса и др., что мы посчитали не вполне корректным.

3 «...восприятию достижений и существа дела исторической теории Хайдена Уайта». Хайден Уайт в работе «Метаисто-рия: историческое воображение в XIX веке» (Metahistory: Historical Imagination in XIX Century. Baltimore, 1973) первым среди «новых» историков сформулировал новый исследовательский механизм познания истории. Сегодня эта работа стала символом и знаменем новой философии истории. Ее сторонники и противники согласны с тем, что по-настоящему лингвистическая нарративная философия истории появилась только вместе с публикацией работы Хайдена Уайта. По мнению X. Келлнера, одного из крупнейших представителей новой философии истории США, никогда еще не было такого философа истории, как Уайт, который бы написал «книгу, столь полную языком и открытую языку» (Kellner H. A Bedrock of Order: Hayden White's Linguistic Humanism // History and Theory. Beheift 19 (1980) p. 1). Эту книгу называют революционной, новаторской, эпохальной в истории современной историографии и философии истории. Она посвящена исследованию истории исторического сознания Европы XIX века: подводит итог развитию исторического дискурса обозначенного временного периода и одновременно предлагает общую теорию структуры того типа мышления, которое называют историческим.

* «...следование нарративизму». В новой философии истории нарратив строится не как простое повествование (telling story), а как способ исторической интерпретации, и ключевым словом здесь является «язык». Историк-нарра-тивист пишет историю так же, как художник пишет картину, слова нарратива являются для него способом вхождения в реальность исторического прошлого. Исторический нарратив не воспроизводит исторические процессы, а просто сообщает, в каком направлении следует размышлять об этих событиях, он насыщает наши мысли об этих событиях «различной эмоциональной валентностью» (X. Уайт). Поэтому исторический нарратив не обязательно имеет последовательный характер, то есть он только условно является рассказом, в действительности же он является интерпретацией. Последняя видит в прошлом серию фактов как нечто

434

Комментарии

непроблематическое и толкует их, поэтому интерпретация есть нахождение единства в многообразии. В этом смысле исторический нарратив новой истории проектирует (Ф. Ан-керсмит) структуру прошлого, но не обнаруживает ее так, как это делает историческое исследование документов и памятников, то есть исторический нарратив не является отражением прошлого, не корреспондирует и не соотносится с ним. Исторический нарратив только обращается к прошлому, «вырывает» нас из него и не отсылает обратно. В этом смысле новая философия истории орентируется не на лингвистическую версию исследования текста, в которой рассматриваются определенные лексические и грамматические категории языка, а на семиологическую, как науку о формах, изучающую значения независимо от их содержания. Причем семиология берется новой историей в бартовском прочтении, настаивающим на исключительной важности отличения знака от означающего, в итоге создающей ограниченность семиологического прочтения текста: можно работать только с одним языком и осуществлять только одну операцию — операцию чтения, дешифровки текста. Последовательно оформляется цепочка: «письмо-авторское намерение-текст», каждому элементу которой соответствуют элементы другой цепочки «чтение текста-читатель-новый мир». Следовательно, исторические нар-ративы являются не знанием, а организацией знания, которая невозможна в рамках требования установленных значений для слов нарратива, он не предполагает определений и заканчивается на них. Исторический нарратив в новой философии истории выполняет двойную функцию: интерпретирует прошлое и индивидуализирует его, являясь тем самым подтвержденной метафорой. Исторический нарратив в новой истории вообще строится на основе активного использования тропов поэтического языка, которые, как это полагает, например, Хайден Уайт, руководят работой историка от начала и до конца: понять историка и его творение можно только тогда, когда к читателю придет понимание того тропа, который является алгоритмом его работы. Исторический нарратив, подобно тропу, является местом рождения нового значения (семиология). Способность историка развить тропологическое пространство нарратива является решающей в его возможности интерпретации прошлого. Само нарративное пространство есть гештальт, то есть не индивидуальный исторический текст,

15*

435

а практика всей истории, понимаемой как исторический текст в целом. По мнению новой истории, это показывает различие между хроникой и нарративом как тотальностью утверждений о прошлом. При этом нарративное пространство рождается только на основе сравнительного сопоставления одной нарративной интерпретации с другой и не может быть образовано только единичным нарративом. Таким образом, нарратив новой философии истории обращает внимание на его специфические свойства относительно других видов нарративных изложений. Он задается системой выразительных средств и личным опытом его автора. При этом вводится понятие референта, по отношению к которому выстроены все события нарратива, но он присутствует как бы имплицитно и используется в его причинной трактовке (С. Крипке, К. Доннелан, X. Патнем). Главный элемент анализа — язык нарратива как особая знаковая система, структурирующая его реальность. Язык нарратива превращается в метафорическое (тропологическое) заявление, с помощью которого устанавливаются отношения тождества между историческими событиями и рассказом о них. Новая философия истории своей теорией исторического нарратива ищет «искренный дискурс», полагая, что «именно язык... образует те силы, которые противодействуют или же помогают субъекту в его поиске» (Барт Р. Драма, поэма, роман // Называть вещи своими именами. Программные выступления мастеров западноевропейской литературы XX века. М., 1986, с. 143.) подлинной истории и ее подлинного понимания. Эти поиски позитивны до тех пор, пока они придают прошлому характер предшествующего настоящего, когда же они заменяют этот императив иллюзией познанного, тогда многочисленные интерпретации становятся незавершенными и даже объективируются, историческая определенность исчезает или становится двусмысленной. Хотя, впрочем, новая философия истории ясно и настойчиво подчеркивает, что нарративная стратегия исторического поиска основывается на «полных очарования» философских проблемах рефлексии над историей и как таковая, на наш взгляд, может позволить себе отсутствие абсолютных суждений и даже неадекватность, тем более что никто не знает, что такое адекватность в исследовании прошлого.

' «Если мы имеем в виду Метаисторию». Имеется в виду книга X. Уайта «Метаистория: Историческое Воображение

436

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Стоящим на пути нашего обсуждения проблемы значения исторического процесса
Тесно связано с процессами в современном искусстве
Мы целиком принимаем утверждение юма
Реальность репрезентирована