<<<     ΛΛΛ     >>>   

2. ЮРИДИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
А. Юридический статус аборта

В этом разделе мы предлагаем краткий обзор состояния закона об аборте и проблемы законности, которые аборт продолжает инициировать в США (13)

(13) Как и в своем докладе в 1971 году "Аборт: теологические, юридические и медицинские аспекты" Комиссия ограничила дискуссию вопросами развития законов в Соединенных Штатах. Мы, разумеется, признаем, что Христиане зачастую различаются своими политическими суждениями, и так как нравственные принципы не всегда можно трансформировать в требования закона, такие различия не являются обычно предметом рассмотрения. Однако что касается такой проблемы как аборт, имеющей большое нравственное значение, крайне необходимо, чтобы мы проявили большее чем обычно стремление понять и исключить сомнения в том, что разрешено и что запрещено законом. Определенно, что наиболее важные решения закона по поводу аборта имеется в решениях Верховного Суда в 1973 году в делах Руэ против Уэйда и Доэ против Болтона.(14)(14) См. сноску (16).Хотя было бы неверно говорить, что эти решения допускают аборт по требованию, их практическое значение было близким к этому. В деле Руэ против Уэйда характер решения суда может быть обрисован достаточно просто. Суд придерживался мнения, что просто запрещен аборт быть не может. Такое запрещение было бы нарушением конституционного права женщины на личную жизнь. Суд, однако, придерживался мнения, что это право не может быть безоговорочным, оно должно ограничиваться другими существенными интересами государства, если можно доказать, что они имеют отношение к делу. Далее возникает вопрос, существуют ли такие необходимые государственные интересы, которые должны ограничивать право женщины на аборт? Суд обнаружил две такие заинтересованности государства, которые могут оправдать факты регулирования и ограничений аборта: (1) государственный интерес по защите здоровья беременной женщины и (2)государственный интерес по защите потенциальной человеческой жизни. Относительно причины (1) Суд, учитывая факт, что в первой трети беременности уровни смертности при аборте меньше чем при обычной процедуре рождения ребенка (15), придерживался мнения, что интерес государства в сохранении здоровья матери может оправдать исключение влияния на решение об аборте в этот период времени.

(15) Последние данные дают серьезное возражение предпосылке Суда и поднимают вопросы о справедливости сравнения двух совершенно различных групп беременных: здоровых и больных. Смерть здоровой женщины при разрешенном аборте исключена, если аборт не делается. Смерть беременной женщины с плохим здоровьем в большинстве случаев зачастую нельзя предотвратить из-за невозможности медицинскими средствами понять или повлиять на ход болезни, приводящей к смерти.- М.Дж.Балфин, " Смерть и предсмертное состояние при разрешенном аборте", представлено 28 октября 1975 года на съезде Американского колледжа акушеров и гинекологов. "Аборт и материнская смертность",Британский медицинский журнал 2 ( Июль 19, 1976), стр. 70. " Материнская и детская смертность, наблюдаемая в небольших группах повышенного риска", O.B. Gyn News 16 (Май 15,1981),стр.13.При таком мнении Суд разрешил штатам устанавливать правила, защищающие здоровье беременной - например, требование, чтобы аборты выполнялись только в имеющих разрешение медицинских учреждениях. В отношении (2) Суд придерживался мнения, что у штатов нет других интересов кроме как защиты человеческой жизни к моменту жизнеспособности плода ( когда плод может существовать вне чрева матери ). Суд установил период жизнеспособности от 24 до 28 недель развития беременности - т.е. приблизительно к концу второй трети беременности. Таким образом, требованием в решении Суда было разделение срока беременности на три части и наблюдении за возможностью регулирования роста абортов после окончания каждого из промежутков беременности. Суд, в сущности, установил, что в первую треть беременности нельзя ограничить право женщины на аборт ( предполагая, что она может найти врача, который согласен его сделать ). Что касается второй трети беременности, то штаты могут принимать решения , направленные на защиту здоровья беременной, однако не на защиту жизни плода. Что касается последней трети беременности, штаты могут, если они пожелают этого, защитить жизнь плода, причем они могут при этом пойти на "запрещение аборта в этот промежуток времени, за исключением тех случаев, когда это необходимо для защиты жизни или здоровья матери". (Однако в деле Доэ против Болтона,1973, в то же время, расширено понятие "здоровье" далеко за просто хорошее физическое состояние матери (16)).

(16) Слово "здоровье" в соответствие с определением Суда не было ограничено обычным пониманием слова ( т.е. отсутствия недомогания или болезни ).Суд определил "здоровье" в таких широких терминах, как окружение ее предпочитаемым ею общественным благосостоянием и образом жизни. Относящимися к здоровью факторами, заявил Суд, являются "физическое, эмоциональное, физиологическое, семейное состояния и возраст женщины"- все из них "имеют отношение к существованию пациента " (дело Доэ против Болтона,4-С ). Здоровье включает также в себя "огорчение, связанное с нежелаемым ребенком", "непрерывные проблемы и пятно позора в связи с незамужним материнством", когда беременность "подвергнет испытанию умственное и физическое здоровье ребенка", или "заставит женщину вести многострадальную жизнь" ( дело Руэ против Уэйда ).Таким образом, решение суда в деле Руэ против Уэйда не требовало, чтобы еще не рожденный ребенок был защищен в любой момент беременности. Оно просто разрешало такую защиту в течение последних трех месяцев беременности. Через 10 лет после дела Руэ против Уэйда законодатели штатов приняли законы, регулирующие аборты, в вопросы, связанные с обоснованием абортов, было вовлечено федеральное правительство и новые дела поступили в Верховный Суд. Появились новые проблемы, имеющие существенное значение, проблемы, которые не затрагивались в деле Руэ против Уэйда. В деле Колатти против Франклин (1979) суд призвал изменить одно из определений, данных в деле Руэ против Уэйда. Суд признал, что время, когда плод жизнеспособен вне утробы матери, связано с достижениями медицины и не может быть установлено навсегда в промежутке от 24 до 28 недели развития беременности. Поэтому в деле Колатти против Франклин суд определенно признал эту зависимость и оставил вопрос об определении жизнеспособности на усмотрение врачей.

Взрывоопасное потенциальное значение этой казалось бы незначительной поправки становится очевидным, когда мы примем во внимание вероятность того, что разработка искусственной плаценты позволит плодам в ближайшем будущем развиваться вне чрева матери даже до истечения 20 недель после начала беременности. Когда это будет возможно, судебное решение в соответствие с делением беременности на трети будет представляться совершенно несостоятельным. Вопрос о том, имеет ли врач обязательство только перед беременной или же перед здоровьем плода ( если он жизнеспособен ) должен рассматриваться как пока еще не решенный. Эта проблема сразу же возникла в одном из наиболее важных решений вслед за делом Руэ против Уэйда. В деле Планируемые материнство и отцовство Центра Миссури против Данфорта ( 1976 ) суд рассмотрел и отверг законодательный акт Миссури, который запрещал основанный на применении соли метод после первой трети беременности, и взамен его потребовал применения новейшего метода инъекции простагландина. Суд отверг этот акт, придерживаясь мнения, что это не имеет отношения к здоровью матери. Интересно, в то же время, то обстоятельство, что закон Миссури добивался рассмотрения аборта как "процедуры отделения", имея в виду разрешения освободить женщину от вынашивания ребенка, а не его умертвление. Если же, в особенности во второй трети беременности, некоторые процедуры аборта дают большую надежду, что плод может выжить после аборта, и если достижения медицины повышают жизнеспособность плода, то можно найти законные пути одобрения использования этих методов и подчеркнуть ответственность врачей и другого медицинского персонала за возможную жизнеспособность младенцев, которые могут пережить аборт. Однако суд не горел желанием рассматривать такого рода вопросы. В деле Акрон против Центра Акрона за восстановление здоровья (1983) суд отметил растущую безопасность выполнения абортов во второй трети беременности и отверг постановление местных властей Акрона, которое - подобно процессу Руэ против Уэйда - требовало, чтобы во второй трети беременности аборты выполнялись в больницах. Суд придерживался мнения, что в связи с тем, что эти аборты можно сделать безопасно в специальных больницах, интересы здоровья материнства не могут более оправдывать требования, чтобы они выполнялись в госпиталях. Суд, однако, не дал частного определения о другой стороне достижений медицины: а именно, что жизнеспособность во второй трети беременности снижается и что, следовательно, может быть необходимым большее влияние закона для защиты потенциальной жизни. В связанном с этим решении по делу Ассоциация планируемых отцовства и материнства города Канзас штат Монтана, Инкорпорейтед против Ашкрофта ( 1983 ) суд поддержал местное постановление штата Миссури, которое требовало наличия второго врача - для защиты интересов возможно жизнеспособного плода - в последней трети беременности. Конечно, недалек тот день, когда простая мысль заставит суд спросить: не приемлемо ли подобное требование и во второй трети беременности. Еще один существенный вопрос, возникший после рассмотрения дела Руэ против Уэйда, был связан с ответственностью правительства финансировать аборты, так же, как оно финансирует другие медицинские процедуры (в частности, роды) людей, имеющих правительственную поддержку. В деле Махер против Руэ (1977) Верховный Суд поддержал решение отдела общественного благосостояния штата Коннектикут об отказе финансировать аборт, выполняемый по желанию матери, если он не был необходим с медицинской точки зрения для охраны жизни или здоровья матери. В подобном деле Полкер пртив Доэ (1977) суд поддержал решение города Сент Луис о неиспользовании его городских клиник для выполнения абортов по медицинским показаниям, даже если при этом принимается во внимание забота о ребенке. Тремя годами позже в деле Харрис против Макроэ (1980) суд поддержал конституционность "Поправки Гайда" и, осуществив это, расширил ее действие в деле Махер против Руэ. На этот раз суд придерживался мнения, что правительства государства и штатов не имеют обязательств оплачивать даже некоторые аборты, выполненные по медицинским показаниям. Суд повторил точку зрения, выраженную впервые в деле Махер против Руэ, что вопрос финансирования является политическим вопросом, решаемым в законодательных отделах некоторых штатов, и что даже во власти штатов искать возможность сделать более приемлемыми роды, а не аборт. Таким образом, в решениях о финансировании суд прояснил, что право женщины на аборт - право, провозглашенное в деле Руэ против Уэйда, - это свобода, а не установленная норма. Это различие существенно, оно является обстоятельством, которое нам следует подтвердить и поддержать. Однако оно ничего не говорит о многих абортах, которые не оплачивались обществом. В деле Руэ против Уэйда свобода женщины добиваться аборта основывалась на ее праве на частную жизнь. Суд, таким образом, начал с рассмотрения женщины как отдельного индивидуума. Это положение неизбежно должно было привести к трудным вопросам об отношении беременной к ее мужу и ( если она одиночка ) к ее родителям. Через десять лет после рассмотрения дела Руэ против Уэйда суд все еще изучал эту проблему. В деле Плановое отцовство и материнство центрального Миссури против Данфорта (1976) суд признал неконстуционной любую попытку требовать согласия мужа беременной женщины на выполнение аборта. Приняв в качестве исходного дело Руэ против Уэйда и рассматривая в качестве основного право индивидуума на личную жизнь, суд отказал, и это было не удивительно, в разрешении мужу того, что с его точки зрения могло бы казаться как вето на гарантированное женщине конституционное право. Мы не можем не заметить, в то же время, что исходная позиция суда ослабляет долевую и взаимную ответственность, присущую "единой плоти", связанной женитьбой, провозглашенной в Писании. Вопрос о родительском согласии на аборт незамужней дочери сложен.В деле " Планируемое отцовство и ... " суд отверг законодательный акт Миссури, который требовал согласия одного из родителей для выполнения аборта незамужней женщины не достигшей 18 летного возраста (если только аборт не является необходимым по медицинским показаниям). В деле Белотти против Бэирда (1977) суд рассмотрел несколько более сложный закон штата Массачусетс, который требовал родительского согласия в случае аборта незамужней дочери, но одновременно обеспечивал юридическую помощь, если родители его не давали. Это было определено судом неконстуционным, так как предоставляло родителям все еще слишком большое право вето. Однако в деле Х.Л. против Мэтсона (1981) суд поддержал законодательный акт штата Ута, требующего, чтобы врачи уведомляли (не добиваясь согласия) родителей перед выполнением аборта у их беременного незамужнего ребенка. Кроме того, суд придерживался мнения, что незамужняя беременная должна всегда иметь возможность обращения непосредственно в суд с утверждением того, что она достаточно взрослая для принятия самостоятельного решения и что уведомление родителей не является необходимым или вредным. Этот вопрос был сложен для решения потому, что суд не мог отрицать значения занимаемого семьей места в нашем обществе. И все же первоначальное решение суда в деле Руэ против Уэйда признавало только важное значение права женщины на частную жизнь и государственных интересов по защите жизни матери и потенциальной жизни плода. Принимая это положение в идеологии индивидуализма, оказывается трудно найти способы поддержки семейных уз в пределах, установленных в деле Руэ против Уэйда. По существу, сейчас нет способа предложить такую поддержку из-за отсутствия конституционной поправки. ( top)

Б. Возможности, достойные Христианской поддержки

Обсуждаемые выше законодательные решения не могут, конечно, рассматриваться как обеспечивающие нравственную основу для принятия решений относительно аборта. Однако законодательные споры последнего десятилетия дают несколько возможностей уменьшения остроты противостояния законодательной и этической сторон аборта. (1) Мы должны подчеркнуть, что в деле Руэ против Уэйда суд никоим образом не пытался оправдать аборт с точки зрения нравственности. Суд говорит лишь: должен ли штат вмешаться конституционно или наложить на аборт ограничения. (2) Нам следует подчеркнуть, что в деле Руэ против Уэйда суд особо выделил, что аборт по требованию не является защищенным конституционным правом. (3) Нам следует утверждать, что признанным правом женщины в деле Руэ против Уэйда является свобода, но не право, и что правительство не имеет никаких обязательств финансировать аборт. (4) Мы должны работать, чтобы уметь определить как можно более ранний срок жизнеспособности плода, так как в деле Руэ против Уэйда признано, что во власти штата защищать плод от момента времени, когда он становится жизнеспособным. (5) Нам следует понять, что установленная судом возможность аборта, рассматриваемого как право "процедуры отделения", направлена не на уничтожение младенца, а на облегчение бремени матери при вынашивании ребенка, которого она не хочет иметь. Т.е. даже если женщина имеет возможность прервать беременность, у нее права прервать жизнь ребенка. Таким образом, штат может наложить обязательства на всех, кто связан с абортом, сделать все возможное, чтобы плод мог выжить. (6) Нам следует одобрить попытки законодательной и исполнительной властей привлечения родителей незамужних беременных дочерей к принятию решений по поводу аборта. Здесь приемлемы нравственные требования Четвертой Заповеди так же, как и запрет, даваемый в Пятой Заповеди. (7) Мы должны стараться изменить еще больше решение суда в деле Руэ против Уэйда, признавая, что такое изменение может быть осуществлено с помощью конституционной поправки, при изменении точки зрения членов Верховного Суда, законодательными процедурами или изменениями в области медицинских знаний, например, определении более ранних сроков жизнеспособности плода. ( top)

3. ТЕОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

Христиане в этой стране благославлены политическим наследием и системой, которая признает их потребности и право жить в соответствии с их религиозными убеждениями. Однако такое благословение имеет и некоторые опасности, одной из которых является стремление рассматривать веру, как ограниченную личную область. Истинное теологическое представление никогда молчаливо не согласится с утверждением, что Христианская вера может быть такой усеченной. Христианская любовь определяет наше понимание того, что такое забота и заинтересованность, правосудие и справедливость, чтобы и ближние понимали это так же. Христианская любовь движет нас служить нуждам наших ближних и иногда эти нужды можно удовлетворить только в обществе. Более того, достояния, защищенные Первой Поправкой, иногда называемые привилегированными свободами, являются приглашением к исповеди при реализации преимуществ, которые даруют эти свободы. Таким образом, выражение Христианского осуждения является не только поддерживаемым, но и желанным в обществе, которое считает, что общественная политика должна вырабатываться при столкновении различных точек зрения в области общественных отношений. Основой этого служения к ближнему в обществе, должно, разумеется, быть различие между двумя царствами ( АС и Ар.16 ), что отражает различие между Законом и Евангелием. Библия - это не книга свода законов, которая позволяет нам обойтись без теологических и этических размышлений, а Христианская вера и действие, очевидно, управляемые и формируемые Евангельскими обучением и повествованием. Великая Христианская правда создания и спасения, а также определяемый грехом мрак показывают все, о чем говорят Христиане и думают о желании Господа о человеческой жизни и значении личности. В действительности эти истинные положения останутся чем-то отвлеченным, если они остаются, как это сформулировано ниже, теологическими принципами. Они становятся более конкретными, как только они приводят, как будет показано ниже, к этическим размышлениям. И когда они оказывают влияние на разделяемые нами ценности в наших семьях, на применение в воспитании наших детей, на взгляды, которых мы придерживаемся в обществе, на нашу жизнь в обществе молящихся прихожан, тогда они перестают быть абстрактными и начинают формировать характер Христианина. Мы предлагаем здесь четыре духовных принципа, сопровождаемые кратким обсуждением, для того, чтобы помочь в формировании Христианской веры, характера и действия. (top)

А. Теологические принципы

1. На каждой стадии своего развития человеческая жизнь ценится Господом. Писание не определяет тот момент времени, к которому новый индивидуум начинает существовать - мы уже показали, что наука и медицина научили нас тому, что развитие нового индивидуума начинается с оплодотворения - однако Писание проясняет, что каждое человеческое существо является ценностью, потому что оно ценится Богом. Это настоящий акт воспроизведения, когда мужчина и женщина, участвуя в благословении Бога и обращаясь к созданию, зачинают дитя.Это нерожденное дитя, как и все человеческие существа на любой стадии их развития, созданы воображением Бога - созданы для жизни с Богом, созданы для ответа любовью и повиновением на милость и Божью благодать.(17)

(17) Мы говорим о ребенке во чреве как о человеческом существе, однако воздерживаемся от ссылки на этого ребенка как на личность, хотя мы и не возражаем, если применяется другая терминология. Мы это делаем просто ради ясности, а также чтобы избежать не необходимых и пустых споров. В современном используемом некоторыми значении человек является сознающим себя существом, если он способен иметь отношение с другими существами и способен представлять себе будущее.На основании такого понимания некоторые могли бы отрицать, что жизнь нерожденного ребенка есть личная жизнь. Традиционное понимание, даваемое Христианскими теологами понятию "личность", объявляет им любого члена человеческих рас, любую индивидуальность, принадлежащую к общей природе - развилась ли к настоящему моменту эта природа или нет до своего завершения в жизни этой индивидуальности. Природа человека обладает способностью узнавать, любить желать и иметь отношение с другими. Мы относимся к этой природе человека, даже если мы не испытываем все функции, которыми она обладает. Таким образом, принимаемое некоторыми понимание определяет существо как личность, даже если она обладает в настоящее время лишь одной функцией из возможных, личная жизнь понимается в функциональных понятиях. При наиболее традиционном понимании Христианскими теологами личности она рассматривается как дар, который дается нам природой, если даже в некоторые периоды жизни мы не способны испытывать характерные человеческие свойства. Очевидно, некоторые существенные философские споры - главным образом, спор между номиналистами и реалистами - сюда входят. Мы не останавливаемся на этих спорах и ссылаемся просто на нерожденного ребенка как на человеческое существо. Что бы мы не говорили о личных качествах, человеческое существо не может приходить к существованию по частям подобно тому, как мы собираем целое по остаткам. Человеческие существа приходят к существованию и затем постепенно развивают то, что у них уже есть. Именно человеческие существа созданы воображением Бога и ценимы Богом - и присущее им достоинство должно также цениться и нами. Бог, в чьей непрерывной творческой деятельности родителям дана возможность участия, не имеет лицеприятия. Он ценит слабость и непритязательность и вместе с Ним достижение означает не больше чем возможность. Человеческое достоинство, следовательно, даровано Богом, а не достигнуто или заработано. Поэтический язык псалмов свидетельствует о чудесном Божественном созидании а также и о заботе Бога о слабых и развивающихся: "Ты соткал меня во чреве матери моей"(Пс.138:13). Бог, который из всех могущественных народов древнего мира простер свою руку над Израилем, никоим образом не оценивает по мирским критериям ( Втор. 7:6-8). Действительно, Бог Израиля считается одним из тех, кто проявил стойкую любовь к слабым и порабощенным людям. Поэтому израильтяне могли сказать: Кто, как Господь, Бог наш.....? Из праха поднимает бедного, из брения возвышает нищего ( Пс.112:5,7 ).Из убеждения, что Бог отстоял народ Изриля при его слабости, следует этический императив:

Открывай уста твои за безгласного
и для защиты всех сирот
Открывай уста твои для правосудия
и для дела бедного и нищего ( Прит. 31:8-9 )

Принадлежащие новому Израилю Христиане рассуждают так же. Они признают, что Христос умер за слабых и нечестивых (Римл. 5-6) и что Бог выбрал тех, кто слаб в этом мире (1 Кор.1:27). Знание этого дает удовлетворение указанием Христа о том, что мы должны любить Его как Он любил нас ( Иоанн 15:12). Мы должны ценить бедных и слабых, тех беспомощных, которые не могут постоять за себя, тех, от которых легко избавляются, потому что они, как кажется, мало дают. Это приводит ко второму принципу.

2. Нам вверена Богом забота о человеческих жизнях. Христианская вера о том, что человеческие жизни не могут быть уничтожены, основывается не только на нашем убеждении об их ценности ( потому что она ценится Богом ), но также и на том убеждении, что жизнь нам не принадлежит, чтобы ее можно было уничтожить. В тексте приведено повеление, призывающее нас уважать жизнь наших ближних:" Не убивай" (Исх.20:13). Как следует из объяснения Лютером этой заповеди в его Малом Катехизисе, это повеление требует не только уважения к жизни ближнего ("что мы не можем ни поранить ближнего, ни повредить ему"), а также заботы и интереса о сохранении его жизни ("помочь и поддержать его во всякой его нужде "). Аналогично образом Лютер в своем Большом Катехизисе объясняет, что эта заповедь означает, что Бог желает видеть всех людей защищенными, свободными и укрытыми от злонамеренности и нападения других, и что Он установил эту заповедь как стену, крепость и убежище для наших ближних, так что никто не может нанести ему вред или ранение (ЛК 1,185). Лютер добавляет к этому: Запрещено не только убийство, но и все, что может к нему привести...нам не следует ни применять, ни разрешать любые средства или способы, при которых кому-либо может быть причинен вред... (ЛК 1,186,188). Конечно, основное Христианское указание, при его понимании справедливой войны и справедливости в войне, разрешило солдату при службе законному правительству ранить и даже убивать вражеского солдата. Это понимается как разрешенное правительству Богом право применить силу для сохранения мира и справедливости в человеческом обществе. ( Правительству дано также право уничтожить преступника при реализации возмездия правосудия, cf.Римл.13:4 ) (18)

(18) Cf.CTCR's 1976 "Доклад по поводу смертной казни" Общепринятое Христианское указание дает, однако, ограничение на действия, которые могут выполняться даже и при справедливой войне. Наиболее важное, на чем оно настаивает, заключается в том, что врагу, когда он бросает оружие и сдается - т.е. когда прекращает угрожать другим человеческим жизням - не может причинен вред. Если он перестает быть агрессором, то ему нельзя причинить вред или убить его. В истории церкви, конечно, некоторые Христиане чувствовали, что только пацифистские позиция и заверение совместимы с Христианским Учением и Христианской любовью - чувство, которое вновь присутствует и сейчас. Эти Христиане отказываются уничтожать людей при любых обстоятельствах. Однако подтвержденная законность войны при некоторых обстоятельствах, применение силы оправдано только угрозой жизни либо некоторой равной жизни ценности. При всех других обстоятельствах действует строгий запрет Пятой Заповеди. В нашем обществе становится общепринятым говорить, что уничтожение жизни - будь то нерожденного из-за аборта, ненужного или умственно отсталого ребенка при пренебрежении им или при его убийстве, либо страдающего и старого путем эвтаназии - являлось как будто заботой о благополучии тех, чьи жизни уничтожаются. Вопреки всем таким примерам неправильного применения языка Христиане настаивают на том, что доверенная нам Богом задача заключается в помощи и дружелюбном отношению к нашему ближнему в его каждой личной потребности, а не в изгнании ближнего из жизни и вне области его личных запросов. Это естественным путем приводит к третьему принципу.

3. Ограничения свободы человека

Именно тот же апостол Павел убеждает нас: "доколе есто время, будем делать добро всем "(Гал. 6:10), он же в другом контексте с негодованием отвергает предположение, что он мог учить, чтобы мы творили зло, из которого может получиться добро. (Рим. 3:8). Сопоставление этих двух отрывков ставит перед нами вечную нравственную проблему жизни. Мы должны оказывать помощь благополучию наших ближних - как можно чаще, как можно большему whqks ближних. Но нам запрещено участвовать в некоторых видах деятельности (например, Пятая Заповедь запрещает неоправданное убийство). И все же в жизни возможны случаи, когда представляется, что большее добро для наших ближних требует использования запрещенных средств. Обдумывая эти возможности, важно сохранить твердое понимание нашего творения. Наша роль - не роль божества, а роль создания. Мы действительно должны делать добро, которое мы можем сделать для как можно большего числа ближних, но это означает, что все добрые поступки, которые с точки зрения нравственности мы можем сделать, ограничены Законом Божьим. Мы не должны даже по заслуживающим внимания причинам делать зло, из которого может получиться добро. Мы признаем невозможность достижения некоторых добрых и желательных целей, так как средства достижения этих целей нам запрещено использовать. Это может также в некоторых случаях означать, что добрая цель может достигаться медленнее и не непосредственно, чтобы не выйти за пределы ограничений, установленных желанием Бога. Конечно, запрещение неоправданного убийства определяет жесткое ограничение на способы, с помощью которых мы можем пытаться делать добро. Признавая, что наша способность творить добрые дела, которые мы хотели бы сделать, ограничена не только нашими возможностями, но также и нравственными заповедями, мы склонны к тому, чтобы быть и становимся людьми надежды, которые верят, что Бог может отделить добро от зла и может создавать то, что не можем создавать мы. Это предполагает последний теологический принцип.

4. Движимые надеждой в Бога, Христиане должны быть людьми, которые рады принимать детей в семью человека. Возможно, через наших детей - а иногда только через наших детей - Бог находит способ учить нас как любить тех, кто не является такими людьми, какими мы бы хотели их видеть, и чье существование, с нашей точки зрения, не является ни удобным, ни своевременным. Ребенок воспринимается часто как бремя, как угроза нашим планам и целям, как опасность нашей возможности самовыражения. Мы, конечно, можем понять опыт, который может подтвердить это восприятие. Дети могут истощить нашу энергию, исчерпать наши источники и подвергнуть испытанию наше терпение. Тем не менее как Христиане мы понимаем наличие среди нас детей особым способом. Божественное благословение - " плодитесь и размножайтесь,"- высказанное при создании остается действенным и в нашем мире (Быт.1:28). Наличие детей является Божьим знаком постоянного "да" его творению , демонстрацией нежелания Бога оставить нас или устранить нас из времени и истории, в которых мы живем (1 Цар.1:1-2:11). Более того, именно Бог посредством нашей сексуальности продолжает создавать новые человеческие существа и именно Он показывает в Иисусе Христе свою совершенную любовь к нам. В Его, как пишет Святой Павел, Божьем Слове к нам всегда присутствует "да" ( 2 Кор. 1:19). Поэтому мы рады детям среди нас, как возобновляемому акту доверия в Бога, принимающего на Себя опасности и трудности человеческой жизни и разделяющего наши страдания (Марк 10:13-16). Это означает, что наше желание приветствовать детей - помогать и поддерживать этих маленьких ближних в каждой их потребности - единственный способ, которым мы выражаем нашу уверенность в доброту и милость Бога и нашу надежду, что в будущем Его обещания будут постоянно обнаруживать их "да" в Иисусе. Приветствуя ребенка, мы проверяем, что наша надежда на осуществление зиждется на Боге и мы выражаем наше веру в то, что Он не бессилен перед лицом жизненных трудностей и опасностей. Мы ценим жизни детей, потому что Бог ценит их, мы воздерживаемся от причинения им вреда, потому что Бог запрещает делать им вред, но все же самое важное заключается в том, что мы стараемся стать людьми, которые получают детей с радостью и благодарением (Пс.127). Принципы Писания призывают нас рассматривать аборт по требованию не только как грех против Пятой Заповеди, запрещающей разрушение человеческой жизни, но и также как тяжелое нарушение Первой - то, что мы почитаем как единого истинного Бога и связываем с Ним одним. Аборт ясно демонстрирует отказ почитать Бога как Создателя и отказ считать его превыше всего во время бедствия. Аборт находится в ряду тех нарушений, которые показывают бунт человека против Создателя ( Рим. 1:26.32), вызывая гнев, который только Сам Бог может - и действительно - обрушивает на нас. (19)

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Современная Церковь Аборт в истинном свете 2 ребенка
Вернула бы решение проблемы аборта в штаты