<<<     ΛΛΛ     >>>   

Работа считалась у молокан "религиозным долгом". В Калифорнии их ужепочти треть века знали как хороших и честных работников, которые, в отличиеот иных русских, не пьянствуют, не курят, не ленятся и не занимаются политикой.Поэтому их охотно нанимали на работу. Даже в годы Великой депрессии 1929-1933гг. среди молокан было относительно немного безработных. По их убеждению,всякая "обычная работа честнее торговли, ибо сам Христос был чернорабочим".Кроме занятых в судостроении многие молокане и в конце 30-х годов работалина лесопилках и лесоскладах, бензоколонках и газовых станциях, на сезонныхработах, возчиками, пекарями, мясниками, продавцами. Большинство взрослыхженщин были заняты в качестве домашней прислуги, разнорабочих в сфере услуг.Но среди молодежи спектр профессий был гораздо шире: мастера на мебельныхи других деревообделочных предприятиях, механики на различных фабриках,в автомобильных магазинах, прачечных и т.д., водители грузовиков, рабочиев типографиях, на киностудиях и др. Кое-кто стал профессиональным боксероми даже актером, что вызвало скандал среди стариков. Молодые женщины работалина конфетных, кондитерских фабриках, в прачечных и других предприятияхсферы обслуживания, продавщицами, стенографистками, а несколько, по секретуот родителей, в кинопромышленности. Характер занятости молодежи, нередкотревоживший стариков, вызывал у них и восхищение заработком молодых.

Окружавшее молоканскую колонию этнически пестрое население — мексиканцы,итальянцы, афроамериканцы, армяне, евреи, русские субботники и духоборысо всем различием языков и диалектов, склада жизни и норм поведения –всеэто оказывало свое влияние, разрушавшее духовную изоляцию молокан, подрывавшеерелигиозные традиции и моральные устои их молодого поколения. Стараясьсохранить "духовное братство" общины и осуждая "деградацию душ и скандальное,языческое поведение" своих "босяров" (босяков), как они называли молодыхмолокан, оказавшихся под судом или в тюрьмах, старики обращались с петициямик школьным властям, к полицейской комиссии и организациям по борьбе с пьянством,но эффективность этих обращений оставалась слабой, поскольку они исходилине от американских граждан-избирателей, а от группы чужаков — "просто русских".Ведь даже к началу 30-х годов американское гражданство приняло менее 1%пожилых молокан Лос-Анджелеса. Часть молодежи при таком положении дел,обнаружив, что пересекать границу, отделяющую молокан от многих сторонжизни большого американского города можно сравнительно легко, не преминулавоспользоваться этим. Если в 1915 г. перед судом в Лос-Анджелесе предсталтолько 1 человек, а в 1918 г. — лишь 15, то в 1922 г. — уже 26, в 1924г. — 84, в 1926 г. — 130, в 1928 г. — 122 молодых молоканина, обвинявшихсяв основном в преступлениях против собственности. Из 49 молоканок в возрастеот 13 до 18 лет, представших за два года в 1927-1929 гг. там перед судом,35 были вовлечены в сексуальную преступность".

Лидеры крупнейшей молоканской общины в Калифорнии несколько раз пыталисьорганизовать специальные занятия для школьников и вечернюю школу для молодежина русском языке. Но все эти попытки потерпели неудачу. С каждым годоммежду стариками и молодыми рос языковой барьер. Поэтому в 1926 г. с целью"спасти молодое поколение от распада, ибо дети наши все более отходят отнаших веры и обычаев, забывают свой родной русский язык, словом, все болееамериканизируются", рядом членов общины была основана Объединенная молоканскаяхристианская ассоциация (ОМХА). В изданной в 1940 г. по поводу ее 14-йгодовщины брошюре с "Сувенир-программой ОМХА" говорилось, что задачей этойорганизации является духовное воспитание на русском и на английском языкахдетей на еженедельных детских занятиях, а также во время ежегодного праздникадля детей и родителей на лоне природы, где велись беседы религиозного инравственного содержания, моления с духовным песнопением, игры для детей.

Большинство стариков и родителей одобрили новый подход и хвалили ОМХА.Но имелось и оппозиционное меньшинство, считавшее, что соблюдаются не всетрадиции, что во время моления стоят, а не "прыгают" и не впускают Святойдух, что службу ведут открыто, а не закрыто. Поэтому отнюдь не все детии подростки в общине были охвачены программой ОМХА. Тем не менее, она привелак тому, что в 30-х годах уровень преступности среди молоканской молодежистал из года в год снижаться".

В 1940 г. в Калифорнии насчитывалось уже 13,5 тыс. молокан, большаячасть которых проживала в Лос-Анджелесе и его агломерации, меньшая — вСан-Франциско и Северной Калифорнии. В Лос-Анджелесе процесс децентрализациимолоканской общины, начавшийся еще в 20-х годах, был затем ускорен растущимс каждым годом притоком во Флэйтс мексиканцев и афроамериканцев, а такжепереселением молодых молокан второго поколения со своими семьями в болеекомфортабельные районы города на юге и востоке Большого Лос-Анджелеса иего пригороды. К началу второй мировой войны процесс переселения молоканиз Флэйтса зашел уже далеко и в результате его в различных районах БольшогоЛос-Анджелеса возник ряд новых молоканских анклавов и конгрегации (приходов)с собственными молитвенными домами.

В 20-30-х годах в молоканской общине Лос-Анджелеса все заметнее происходили процесс социального расслоения — в ней появились мелкие и средние предприниматели.Об этом свидетельствуют, в частности, их рекламные объявления в упомянутойвыше "Сувенир-программе" Объединенной Молоканской Христианской Ассоциации(Духовные прыгуны). Некоторые из них владели капиталом от 30 до 50 тыс.долл.

Процесс социокультурной ассимиляции среди молокан Лос-Анджелеса, такимобразом, давал знать о себе все более заметно, особенно у второго и подростковтретьего поколений. Однако шел он гораздо более замедленными темпами посравнению не только с осевшими в США русскими иммигрантами православногоисповедания и их потомками, но даже с такими, также прибывшими в Америкув начале XX в. русскими сектантскими группами, как баптисты и штундисты.Лиц с высшим образованием среди молокан в США к 1940 г. было еще оченьмало. Окунцов в конце 30-х годов писал, что в отличие от штундистов, "своихврачей, адвокатов, агрономов, учителей молокане еще не имеют".

В опубликованной американским этнологом Паулиной В. Янг в начале 30-хгодов монографии "Пилигримы Русского города" автор пришла к заключению,что уже тогда каждая возрастная группа молокан Лос-Анджелеса жила в разныхмирах. "Среди молокан, — писала она, — сложились три типа: 1. Старики,родившиеся в России, говорившие на русском, чьи воззрения представляютсобой молоканство в его старинной форме. 2. Группа молокан, чья жизнь включаетсмесь элементов русской и американской культуры. 3. Молокане, родившиесяв США, знающие Россию только по рассказам стариков и воспринимающие старыетрадиции как легенды".

В 1946 г. молокане Лос-Анджелеса узнали, что их единоверцы, перешедшиев начале 30-х годов, во время коллективизации, из советской Армении в Иран,просят помочь им уехать оттуда в Америку. Но лишь к 50-м годам почти 700молоканам из Ирана удалось переселиться в Калифорнию. Вновь прибывшие молокане-прыгунырасселились в Большом Лос-Анджелесе, долине Сан-Хоакин, в аризонской колонииблиз Глендейла. Остальные осели в Сан-Франциско, значительно увеличив численностьи влияние местной общины постоянных молокан. Их называли там "персианами"•и вспоминали, что "персиане влили новую кровь и жизнь" в умиравшую местнуюмолоканскую общину.

В 50-х же годах отдельные мечтавшие о России старики-молокане успелипосетить СССР и побывать в родных местах. Но, "увидев своими глазами иуслышав лично об условиях религиозной жизни там братьев по вере, они, —как сообщал летописец общины Д. Бероков, — разочаровались в том, что видели,и потеряли всякое желание возвращаться на свою родину". Однако к концу60 — началу 70-х годов молокане первого, иммигрантского поколения в основномуже ушли из жизни и общины состояли из молокан второго, третьего и четвертогопоколений, родившихся в США и не имевших кровной привязанности к России.

В последующие десятилетия доходы мужчин молокан третьего и четвертогопоколений, с детства владевших английским языком и обладавших различными,в частности "беловоротничковыми" специальностями, заметно возросли, онистали зажиточными людьми и переселение их семей в более комфортабельныерайоны Большого Лос-Анджелеса и Сан-Франциско приняло еще большие масштабы,чем в довоенные и послевоенные годы. И хотя с православной церковью и ееприхожанами в городе молокане не контактировали, новое окружение и "американскийобраз жизни" не только друзей их школьных лет и сослуживцев, но и местныхрусских иных религиозных ' групп — баптистов, отдельных духоборов и пятидесятников— не могли не оказывать на них влияние.

Правда, в молоканских сельских колониях характер застройки и облик жилыхдомов, образ жизни и ориентация старшего поколения даже в начале 70-х годоввсе еще кое-где напоминали жизнь южнорусской деревни. Гордостью там иногдаеще было, что сын, женившись на молоканке, отпускал бороду, как символпродолжения традиционного молоканского образа жизни, одежды, питания, поведенияи т.д.

Так, в 1952 г. несколько семей молокан-прыгунов из Лос-Анджелеса решилисоздать новую сельскохозяйственную колонию в Уильямет Валли близ городкаВудбёрн в.Орегоне. В первые годы после переселения в Уильяметскую долинуэто была небольшая и "тихая, — по словам американского исследователя Р.Морриса, — сельская колония", члены которой медленно, но упорно обзаводилисьсредствами, необходимыми для покупки дополнительной земли— Постепенно,по мере .того, как колония стала на ноги и начала процветать, из Лос-Анджелеса,Сан-Франциско и Фресно сюда стали переселяться родственники колонистови те, кому трудно стало жить в большом. городе. Затем сюда же переселилисьнесколько семей молокан, приехавших в Каглифорнию из Ирана. Часть их приобрелифермы и стали поставлять свою плодово-ягодную продукцию местной пищевойпромышленности. Но таких было меньшинство. Большинство же осевших здесьмолокан, теперь уже по традиции, искали и находили работу по найму в легкойпромышленности и в сфере обслуживания. Спустя годы, они становились полуквалифицированнымии квалифицированными работниками, получали неплохую зарплату, вкладывалиденьги в свой бизнес.

Среди местных молокан все еще не было лиц с высшим образованием. Лишьединицам из них, которые сумели окончить колледж, удавалось стать программистамиили получить иную престижную работу. Однако, как и старшие поколения, молодежьздесь сохраняла верность своей религии и традициям. Стремясь сохранятьгрупповую эндогамность, община в целом успешно добивалась этого. Хотя детям,посещавшим школу, разрешалось заводить друзей вне молоканской общины, импо мере взросления настойчиво внушалось, что брачного партнёра следуетвыбирать только из числа молокан, ибо это необходимо и для сохранения веры.

По свидетельству Морриса, разные поколения орегонских молокан-прыгуновразлично переносили состояние дихотомии, в котором оказались, живя какбы в "двух мирах". Старшие молокане и те, кто прибыл в США позднее, переносилиэту дихотомию относительно легко. Отработав неделю в качестве рабочих имастеров и перетерпев все, что пришло к ним за это время из "другого мира",они ожидали воскресенья, когда пойдут на молитвенное собрание, религиознуюслужбу, а часто и разделят обед со своими братьями и сестрами. Люди жесреднего возраста и молодежь ощущали такое раздвоение более глубоко. Ониродились и выросли в Америке, прошли через среднюю школу и в то же времяросли с молоканским духовным наследием, а поэтому имели представления оценностях и ожиданиях и обеих сферах своего существования. Сложилась дажегруппа молодых молокан, считавших необходимым не допускать на религиозныхслужбах присутствия посторонних. По-видимому, они осознавали, что именномогут подумать, глядя на необычность для них религиозной службы молокан-прыгунов,эти люди. В то же время "для многих из этих молодых людей, — пишет Моррис,— служба была моментом высокого религиозного вдохновения, и они настолькоотдавались ей, что некоторые старики склонны были даже называть их фанатиками.Однако сами молодые были убеждены, что их действия обусловлены влияниемСвятого Духа, хотя зачастую потом не могли вспомнить ни о своих действиях,ни об их мотивах".

Однако процесс ассимиляции молодежи и в сельских колониях постепенноломал вековые традиции и обычаи. Благодаря расширенной после войны густойсети автодорог и появившимся в каждой семье автомобилям сельские молоканскиеколонии оказались тесно связаны с ближайшими к ним крупными городами. Такфермеры орегонской колонии у Вудбёрна жили всего в 30 минутах езды от Портленда,фермеры. Глендейла в Аризоне — от Финикса и т.д. А фермеры из метрополитенскогоареала Сан-Франциско в среднем не реже раза в месяц присутствовали в городена "собрании". К началу 70-х годов, кроме почти десятка конгрегации сосвоими "собраниями", в Лос-Анджелесе и Сан-Франциско существовали три конгрегациис "собраниями" в Кермане и по одной в Шафтере, Портервиле, Сан-Маркосе,Глендейле и Вудбёрне.

Автомобиль в каждой семье немало способствовал сохранению связей внутримолоканских конгрегации и в городских общинах Большого Лос-Анджелеса. Винтервью, данном в начале 70-х годов американскому этнологу У. Муру, 36-летнийпомощник пресвитера заявил: "Мы больше не живем в закрытом деревенскомобществе, и не представляем собой группу больших семей. Я живу здесь, адругой молоканин может находиться в 50 милях отсюда. Отнимите у нас веруи не останется ничего. Общим для нас теперь является только одно — церковь".И действительно, духовным и социальным центром каждой из семи конгрегациимолокан-прыгунов Лос-Анджелеса являются их "собрания". Будучи фундаменталистами,выражающими себя меньше через внешние церемонии, чем через чтение и осмыслениесвоих духовных постулатов, молокане-прыгуны для того, чтобы выжить, должныподдерживать прежние моральные установки, эгалитарный характер отношенийи такую структуру своей общины, которая позволяет Святому духу на "собраниях"вдохновлять членов ее и через посредство "пророков" руководить ими. Религиозныеаспекты их жизни играют важнейшую роль и в сохранении их русской культуры.

К 60-м годам ожесточенные споры и дискуссии по поводу воспитания молодежии различий в религиозной практике новых возникших конгрегации, волновавшиемолоканскую общину в предвоенное десятилетие, ушли в прошлое, Объединеннаямолоканская христианская ассоциация — ОМХА успела доказать свою ценностьв качестве процветающего молодежного центра. В течение 40 лет каждое воскресноеутро два десятка классов детей в возрасте до 16 лет, а по средам, вечерами,— старшая молодежь обучались на русском и английском языках основам молоканскойверы, пели молоканские песни и молились. Постепенно подобные методы воспитанияпереняли и противники ОМХА.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

чем в старых русских деревнях
Боясь влияния намолодежь телевидения