<<<     ΛΛΛ     >>>   

Но к концу 30-х годов ситуация заметно изменилась. Если в первые двадесятилетия детей в местных школах еще учили русскому языку, то позже —перестали, и в 30-х годах лишь немногие из их выпускников умели писатьи читать по-русски. Большинство же молодежи смотрели на русский язык какна "не приносящий пользы" и ненужный, не умели и не хотели говорить нанем. Тем более, что молодежь все реже оставались на фермах, устраиваясьна работу в местных городках либо уезжая в крупные центры. К тому же, еслии раньше в штундистских семьях читали мало и в основном фермерскую литературу,то с появлением радио молодежь, по словам Окунцова, "совсем перестала читатьили читает "лав сгори" и другую дребедень. Русско-штундистская молодежьничем не отличается от американской... Русская молодежь перемешиваетсяс соседями. Дружба сменяется браком. В результате многие русские фамилииисчезают. Кроме того, русская молодежь часто меняет свои русские фамилиина американские. Так, Сенченко превращается в Спенсера, Иващенко — в Уаш,Великохата — в Бигхауз".

Процесс социокультурной ассимиляции, таким образом, шел своим чередом.Но моральные традиции отцов во многих штундистских семьях еще были живыи, как писал о них в конце 30-х годов Окунцов, "уголовщины среди русскихсектантов в Дакотах нет, арестные дома и суды обычно пусты, полиции здесьмало, да и той нечего делать". Но дух идейной борьбы за "правду" угас ихотя некоторые землеробы еще старались придерживаться своих религиозныхобычаев, "богоискатели" за 40 лет американской жизни вымерли, а новое поколениевспоминало о них с насмешкой. "Нет уже, — сетовал Окунцов, — ни русскогогостеприимства, ни того братолюбия, которое было свойственно их отцам вРоссии".

Поскольку к началу второй мировой войны почти все родившиеся в Америкедети штундистов получили среднее образование, а некоторые успели закончитьколледжи и университеты, то многие из этих сыновей землеробов стали врачами,инженерами, юристами, работавшими в городах разных штатов, а из дочерей— учительницами не только в Дакотах, но и в Калифорнии, Орегоне, Юте, Монтане.Кое-кто из штундистов второго поколения занимал общественные и политическиепосты в местных институтах власти.

МОЛОКАНЕ

Иначе сложились в Америке судьбы молокан. Первая группа молокан-прыгуновиз Закавказья — из района Карса — в составе 30 человек через Батум, Одессу,Бремен, Нью-Йорк добралась до Калифорнии и осела там в 1904 г. Некоторыедругие группы прибывали в США даже через Панаму, Аргентину и Чили. Большинствоприбывших прыгунов поселились в Лос-Анджелесе, а "постоянных" молокан —в Сан-Франциско. В 1906 г. группа молокан приобрела землю в мексиканскойНижней Калифорнии, в 60 милях к югу от границы с США, создав сельскохозяйственнуюколонию, получившую название Ранчо Гуадалупе. Попытка другой группы молоканв 1906–1907 гг. обосноваться на Гавайях потерпела неудачу. Но в 1911 г.группе прыгунов удалось основать свою колонию с прекрасной землей и системойирригации в штате Аризона близ г. Глендейл, где незадолго до того былапостроена крупная плотина. В 1913 г. несколько молоканских семей поселилосьв долине Сан-Хоакин, положив началу ядру будущих колоний Керман, Шафтер,Делано и Портервилл в Средней Калифорнии. В 1914 г. группа из 35 семейпереселилась из Лос-Анджелеса в штат Вашингтон, где осела в графстве Даглас,в 100 милях от г. Спокэн. А в 1915 г. часть покинувших колонию в Гуаделупеи вернувшихся в Лос-Анджелес молоканских семей основали колонию Керманв калифорнийском графстве Фресно. Появились маленькие молоканские колониив районе городков Эльмира и Шеридан близ г. Сакраменто. Общее число молокан,прибывших в США из Закавказья, к началу первой мировой войны не превышало4,5 тыс. Это были главным образом прыгуны, официально называвшие себя "духовнымихристианами", но немало было и "постоянных", называвших себя "духовнымимолоканами".

В Сан-Франциско первые 20 семей и десяток неженатых молокан поселилисьв 1906 г. Свою новую жизнь они начинали там с работы в качестве землекопов,чернорабочих на фабриках и заводах. В небольшом же тогда, хотя и быстрорастущем городке Лос-Анджелесе молокане в те годы работали на лесопилкахи лесоскладах, в деревообрабатывающей промышленности, на уборке фруктов,занимались рыбным промыслом, извозом. Женщины трудились в прачечных, наконсервных и кондитерских фабриках. После первой мировой войны русскаяобщина здесь стала крупнейшей в Калифорнии.

В 1919 г. русская иммигрантка, окончившая Южно-Калифорнийский университет,Л. Соколова опубликовала небольшое исследование жизни и быта молоканскойобщины Лос-Анджелеса. По ее данным, в 1915 г. русское "славянского происхождения"население города насчитывало 3750 человек, в том числе 100 православныхи 3650 сектантов. Среди них было 3350 молокан (3110 прыгунов и 250 "постоянных"),50 духоборов, а также субботники и др. Исследование охватило 50 молоканскихсемей, в которых числилось 270 человек (8% всех молокан), т.е. в среднемот 4 до 5 человек в семье. Из них 17 семейств жили в двух комнатах, 14— в трех, 7 — в четырех и 2 — в пяти комнатах. Жены в большинстве случаевработали, девушки обычно начинали работать, выйдя замуж. Молокане не пьянствовали,не курили, не посещали увеселительных заведений. Комнаты их не украшались— на стенах не было ни картин, ни портретов, чистота и опрятность строгособлюдались. Деньги копились прежде всего на покупку или постройку домаи уже в 1915 г. 26 семей из 50 жили в собственных домах.

В годы войны многие молокане были приняты на работу в судостроительнойпро-мышленности и стали получать более высокую зарплату. Но только послевойны, когда ставки оплаты труда русских иммигрантов уравняли с оплатойтруда американцев, уровень жизни молокан заметно вырос. Постепенно некоторыеиз них завели мелкую торговлю. Часть домовладельцев сдавали одну-две комнатыжильцам-единоверцам. Юноши по окончании 8 классов начальной школы частобросали учебу и шли работать.

В Сан-Франциско молокан было меньше и организованы они были слабее,чем в Лос-Анджелесе, но общее число различного рода русских сектантов —баптистов, духоборов, субботников, а также староверов приближалось к 3тыс. Жили они тогда почти все в районе так называемой Русской Горки, напоминавшей,по словам М. Вильчура, "большую русскую деревню", и делились на 11 разныхи "нередко враждующих между собой сект", каждая из которых претендовала"на обладание высшей истиной. Американская культура мало коснулась этогорусского уголка". Но если в Лос-Анджелесе до войны промышленность быланевелика, то в Сан-Франциско молокане уже работали на местных фабрикахи заводах. Однако в обоих городах старики строго запрещали отпускать девушеки молодых людей в домашнее услужение, опасаясь, что в "господских условияхмолодежь испортится", приучится к мясу, дичи и другим греховным вещам.

Религиозные запреты тогда еще полностью господствовали в жизни калифорнийскихмолокан и каждый аспект ее был объектом религиозного внимания. Единственнымиформальными социальными институтами у них были церковь, или "собрание",главными фигурами в котором являлись пресвитер и "пророк", и семья. Воскресеньяу молокан проходили в молитве и религиозных прениях. Молельней, как правило,служил обычный дом без каких-либо украшений. В почетном углу на полкаху "постоянных" молокан помещались старинные Библии, посреди комнаты столс открытой Библией на нем, а вокруг — скамьи и стулья, занимаемые молящимисяпо старшинству. Моление велось одним из старейшин. У "постоянных" молоканоно заканчивалось монотонным хоровым пением. У молокан-прыгунов во времяхорового пения молящиеся сначала раскачивались из стороны в сторону, акогда на них "накатит дух" и они приходили в экстатический транс, то начиналипритоптывать, приплясывать и подпрыгивать. В особо торжественные праздникипрыгание проводилось по ритуалу, составленному еще в XIX в. основателемсекты М. Рудометкиным. Подпрыгивающие, обнявшись все левыми руками и образовавкруг, вертелись на одном и том же месте и скакали под выкрики библейскихтекстов все выше и выше, пока не падали в полном изнеможении на пол и начинали"пророчествовать". Кончалось моление взаимными "братскими поцелуями" сословами "прости меня".

"Постоянные", или "чистые" молокане стояли ближе к православной церкви— отмечали христианские праздники, но не признавали ее обряды и иконы.Однако все молокане-иммигранты, как прыгуны, так и "постоянные" приезжалив Америку большими группами. Здесь их сплачивали незнание английского языкаи необходимость в новой жизни на чужбине чувства солидарности, взаимопомощи,верности заветам предков. Они не брились и обрастали густыми бородами,носили кумачовые рубахи, высокие сапоги и суконные картузы, а женщины —широкие длинные юбки, на голове обязательно платок. Старики имели своихпортных, сапожников и вели войну с молодежью, желавшей носить американскуюодежду. Но хотя на этой почве и бывали случаи отделения молодых от старых,как правило, в общине царила солидарность, члены ее признавали авторитетсвоих лидеров, старейшие почитались их детьми и внуками.

Дома старший в семье был полным хозяином, все деньги находились в егораспоряжении. Дети поддерживали своих стариков. 17-18-летние парни и 16-летниедевушки вступали в брак. Ранние браки обусловили высокий уровень рождаемости,но и смертность детей была высокой. Брак сопровождался полным признаниемправ молодых и их способности участвовать в жизни общины.

Исповедуя принцип "не убий" и считая себя "гражданами небесной империи",молокане отвергали солдатчину и войну, а поэтому избегали принятия американскогогражданства. Из 50 обследованных Л. Соколовой семей в Лос-Анджелесе гражданствоне принял никто. Когда весной 1917 г. США вступили в войну, молокане отказывалисьрегистрироваться в солдаты. В одной из молоканских колоний 34 человекапопали за это в тюрьму, и когда они выходили из здания суда, то вся колониявстречала их, стоя на коленях, пением духовного гимна. И в ряде другихмест немало молодых молокан попали в тюрьму за отказ идти в армию. Некоторыеиз них объявили там голодовку, а в форте Рили двое в результате голодовкиумерли. Правда, еще до конца войны молоканам удалось добиться в Вашингтонеосвобождения от призыва в армию. И хотя, по некоторым данным, около 5%молокан взяли документы, необходимые для оформления натурализации, делалосьэто, как пишет Окунцов, лишь с целью устроиться на работу.

В России среди молокан-прыгунов грамотных было относительно немного,но родившиеся в США прошли через американскую школу, где мальчики и девочкиучились вместе. Правда, не все они окончили среднюю школу, а в колледжахи университетах их в первой четверти XX в. еще не было. В 1909-1917 гг.во многих молоканских семьях выписывалась издававшаяся в те годы в Калифорниирусскоязычная газета "Тихий океан". Молодежь же, с детства овладевшая английскимязыком и говорившая на нем в школе, на улицах и на работе, сравнительнобыстро "американизировалась", отвыкала от дедовских обычаев и традиций,переставала участвовать в радениях с трансом, начинала носить американскуюодежду и обувь, на головах девушек появились шляпки. Кое-кто из молодыхстал тайно посещать кино и театр, некоторые читали американские журналыи книги. Характерно также, что когда в 1915 г. молоканин-прыгун И.Г. Самаринопубликовал написанную им книгу об основах молоканской веры и истории "Духи жизнь", то молоканская молодежь ею почти не заинтересовалась. "Американскаяшкола, — констатировал в этой связи М. Вильчур, — отвоевывает у бесхитростныхрелигиозных богоискателей их детей-американцев".

Естественно, что все это тревожило стариков и лидеров общины, видевших,что молодое поколение идет "не тем путем". Тем более, что, покидая Россию,молокане мечтали не только о религиозной свободе, но и о земле. Опоздавк раздаче гомстедов, они все еще надеялись, накопив денег, купив землюи уйдя из городов, заняться сельским хозяйством, а заодно "спасти" своюмолодежь и сохранить молоканское "духовное братство". Жизнь в городах онисчитали временной и уже в первом десятилетии XX в. около 2 тыс. их "ушлина землю", переселившись в западную Мексику, север Калифорнии, а такжев штаты Аризона, Юта, Нью-Мехико; Вашингтон. Так в 1908 г., как уже отмечалось,в Глендейле расселилась и "прижилась" группа молокан из Лос-Анджелеса иСан-Франциско, в основном прыгунов. В 30-х годах там было их уже около2 тыс. Все долги за покупку земли к этому времени были выплачены.

Однако далеко не везде новым переселенцам удалось осуществить свою мечтуо земле. Так, попытка калифорнийских молокан создать земледельческую колониюв «Росита» штате Юта кончилась неудачей. Да и в ряде других случаев выяснилось,что привыкнув к городской жизни, многие молокане, особенно из второго поколения,далеко отошли от сельской жизни. Поэтому часть из них, убедившись, чтомечта о независимой общине на земле нереальна, вернулась в Лос-Анджелес.

Соколова, высоко оценивая моральные устои молокан, природные способностии прилежание их детей в американской школе, сожалела об отсутствии у нихвремени для детских игр и развлечений из-за возлагавшихся родителями обязанностейпо домашнему хозяйству и присмотру за младшими детьми, ибо матери и отцывесь день были на работе. А сразу же по окончании сыновьями обязательныхдля всех восьми классов начальной школы родители посылали их работать,не позволяя им получить среднее образование, дабы не отошли от "веры отцов".Однако с годами протест со стороны молодых против старинных религиозныхзапретов и семейных традиций возрастал. Девушки стремились одеваться поамериканской моде, ходить на танцы и в кино, все чаще возражали противбрака по выбору родителей, а не по любви. Более того, ко времени обследования,проведенного среди молокан Лос-Анджелеса Соколовой, шесть из девушек вопрекистрожайшему запрету вышли замуж не только самовольно, но за "иноверцев".Родители от них отказались, а община подвергла остракизму.

Первая мировая война, гражданская война в России, а затем запреты советскихвластей помешали дальнейшей эмиграции молокан в Америку. В 1922 г. несколькосемей "постоянных" молокан из Калифорнии вернулись в СССР, но с ликвидациейнэпа в 1927–1928 гг. снова эмигрировали в США.

К 1930 г. в быстро росшем (с 50 тыс. в 1890 г. до 1,2 млн. жителей в1930 г.) Лос-Анджелесе, по некоторым оценкам, проживало более 6 тыс. молокан,и большинство их все еще было сконцентрировано в Русском городе — частиполужилого, полупромышленного района Флэйтс. Кроме них в нем жили итальянцы,мексиканцы, армяне, евреи, афроамериканцы. Рядом с кварталами, заселеннымимолоканами, находились рынок, мексиканские и армянские кафе, японские иеврейские магазинчики. Разные этнические группы, соседствуя, пользовалисьв бизнесе и при бытовых контактах как английским, так и русским или испанскимязыками, но внутри семей каждая жила по своим обычаям и традициям. Однакомуниципальные школы и другие социальные институты продолжали оказыватьсвое влияние на сыновей иммигрантов и особенно на внуков. Тем не менеемолокане все еще старались сохранить свою самоизоляцию от соседей.

Полупустые днем улицы Флэйтса по вечерам оживали и среди прохожих молокане,особенно постарше, все еще выделялись внешним обликом, манерой держатьсебя, одеждой, хотя молодежь мало чем отличалась от американцев и свободноизъяснялась на английском. Старики же и многие пожилые все еще сохранялибороды и носили чисто русскую одежду, разве что сменили сапоги на американскиеботинки. Речь их все еще напоминала речь крестьян Саратовской или Тамбовскойгуберний без всякой примеси английских слов.

Российский писатель Борис Пильняк, которому довелось в самом начале30-х годов присутствовать в Лос-Анджелесе на молитвенном собрании молокан-прыгунов,так описал заключительную часть их религиозных радений: "Попоем, братие!— крикнул Иван Карпович (председательствующий. — Э.Н.)... Надо отдать справедливость,пели исступленно, восторженно, изуверски..., начав замедленными ритмами,и ритмы затем все время ускоряя. К концу пения была уже не песнь, но истерический,гипнотический замкнутый круг ритмов, вой, когда непонятно было, как у этихлюдей хватает дыхания для этих замыкающихся в истерию и в гипноз, все убыстрявшихся,все нарастающих в исступлении слов".

"А вечером, — продолжает Пильняк, — ездили к прыгунской молодежи ужеамериканской генерации. И это было... в школе. На скамьях сидели юношии девушки, одетые и причесанные американцами. Речь была предпочтительноанглийской. Бородатые отцы на задних скамейках выглядели недоразумением.Юноша в спортивном костюме произнес речь на английском языке, изредка вставляяв нее славянско-евангелические тексты. Старец говорил поучения вроде техдуховных собеседований..., так его речь у молодежи вызывала смешки... Девушка,опять на английском языке, прочитала..., страшно волнуясь, классное сочинениепро прыгунского бога. Ни о каком плясе и помину не было, — так, диспутв колледже при родителях... Вторая генерация прыгунов — это уже американцы,плохо говорящие по-русски, спортсмены и люди, ходящие в школу и колледжи".

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Кроме занятых в судостроении многие молокане
Обычаев