<<<     ΛΛΛ     >>>   

Князь Александр Николаевич Голицын (1773–1844) был видным политическим и государственным деятелем первой половины XIX в. На пике своей карьеры он совмещал управление двумя министерствами и двумя отдельными ведомствами, а также был президентом и попечителем ряда императорских обществ. Он пользовался благоволением четырех российских императоров и участвовал в воспитании Александра II.

А. Н. Голицын, еще в юности ставший другом великого князя Александра Павловича, начал делать успешную карьеру после его воцарения.
В 1803 г. А. Н. Голицын получил должность обер-прокурора Св. Синода.
В 1808 г. князь был назначен председателем учрежденной Комиссии духовных училищ и был пожалован высшим светским чином тайного советника. В 1810 г. А. Н. Голицын стал членом Государственного совета и управляющим Главного управления духовных дел иностранных исповеданий. В 1816 г. он исполнял должность министра народного просвещения, а в 1817 г. возглавил им же учрежденное Министерство духовных дел и народного просвещения, куда были включены все ведомства, до этого находившиеся под его управлением. В 1819 г. А. Н. Голицын принял в свое ведение Почтовый департамент. Кроме того, с 1810 по 1819 г. князь управлял Придворной частью и неоднократно замещал министра внутренних дел. В 1824 г. князь был освобожден от всех должностей, сохранив за собой лишь управление Почтовым департаментом. Последней должностью князя стало назначение в 1830 г. Канцлером российских орденов[4].

Пик политического влияния А. Н. Голицына пришелся на вторую половину царствования Александра I. Способный уловить перемены в настроениях императора, князь стал главным проводником его политики в сфере религии и просвещения. Став в 1813 г. президентом Российского библейского общества, А. Н. Голицын смог поставить дело так, что членство в обществе стало обязательным условием успешной карьеры российских чиновников. Целое десятилетие после Отечественной войны, пока Александр I был занят переустройством Европы, А. Н. Голицын держал под контролем духовную сферу России.

Несмотря на обилие исторических публикаций, посвященных первой половине XIX в., личность и государственная деятельность А. Н. Голицына остаются слабо освещенными. Это вызвано в первую очередь недостатком материала. Судьба архива А. Н. Голицына на данный момент остается неизвестной. Лишь фрагменты личных материалов князя были опубликованы.

А. Н. Голицын не оставил своих воспоминаний. Только некоторые его рассказы в конце жизни были записаны Ю. Н. Бартеневым[4]. Сохранилось два больших блока переписки князя с В. Ю. Крюденер и архимандритом Фотием[4]. Единственным биографом князя является Н. С. Стеллецкий, опубликовавший свое исследование на грани XIX и XX вв. В третьей главе «Мистицизм князя Голицына в связи с общим религиозно-мистическим движением в царствование Александра I» автор рассматривал религиозные взгляды князя[4]. К сожалению, обзор получился поверхностным. В своем труде «Пути русского богословия» религиозные взгляды А. Н. Голицына затрагивал протоиерей Г. В. Флоровский. По его мнению, князь был одним из самых характерных людей эпохи. Г. В. Флоровский называл воззрения А. Н. Голицына «универсальным христианством», понимая под этим «сердечное», внецерковное богоискание, сочетавшееся с почитанием церковной символики[4].

На сегодняшний день самое полное исследование религиозных взглядов А. Н. Голицына было проведено в статье В. В. Шереметевского, помещенной в Русском биографическом словаре[4]. В работе использован широкий спектр опубликованных материалов и мемуарной литературы. Автор считал князя слабым, «поддающимся» чужому влиянию человеком, который в течение жизни прошел путь от безверия до крайнего мистицизма. Анализируя отзывы современников, В. В. Шереметевский пришел к выводу, что князь А. Н. Голицын был умен, но в своих религиозных исканиях «выходил за пределы, отведенные ему природой и воспитанием»[4]. По его мнению, А. Н. Голицын был мистиком и сторонником полной веротерпимости. По наивности князь считал себя православным, хотя на деле не понимал разницы между направлениями в христианстве. Автору так и не удалось составить определенную картину религиозных взглядов А. Н. Голицына. Он пришел к выводу, что князь весь состоял из противоречий, в нем уживался «верный сын Православной церкви и сектант, человек просвещенный и изувер, добряк и фанатик»[4].

Самым существенным недостатком статьи В. В. Шереметевского, по нашему мнению, является слабый анализ государственной деятельности
А. Н. Голицына. Обер-прокурор Св. Синода и глава Главного управления духовных дел иностранных исповеданий, а затем министр духовных дел и народного просвещения, президент и попечитель ряда обществ, А. Н. Голицын был тесно связан с решением религиозных проблем. Без освещения служебной деятельности религиозный портрет князя получается далеко не полным.

Материалы, опубликованные со времени написания статьи В. В. Шереметевского, заставляют внести существенные коррективы в выводы автора. А. Н. Голицын был прирожденным царедворцем и политиком, одним из самых успешных чиновников эпохи. Трудно допустить, что один и тот же человек был жестким, авторитарным начальником и одновременно в личной жизни послушным исполнителем чужой воли. Многие современники считали А. Н. Голицына уклоняющимся от православия, но митрополит Московский Филарет (Дроздов), чуткий на все неправославное, высоко ценил князя. Используя новые материалы, автор данной статьи попробует пересмотреть картину религиозных взглядов А. Н. Голицына, предложенную В. В. Шереметевским.

В религиозной жизни А. Н. Голицына можно выделить два периода: первый — до 1803 г., когда князя не интересовали религиозные вопросы, и второй — с 1810 г. и до конца жизни, — когда он стал последователем определенной религиозной системы. С 1803 по 1810 г. в религиозных взглядах князя происходил период становления. С 1803 по 1806 г. А. Н. Голицын по долгу службы был вынужден обратиться к религии и живо ей заинтересовался. С 1806 по 1810 г. в религиозных убеждениях князя произошел перелом. Под воздействием целого комплекса причин им была выработана определенная религиозная практика, которой он в дальнейшем строго придерживался.

Своим религиозным взглядам, окончательно сложившимся перед Отечественной войной, князь следовал до конца жизни. На протяжении десятилетий его религиозное общение замыкалось в кругу, основу которого составляли Р. А. Кошелев, Н. Ф. Плещеева, Д. П. Маркелов, А. И. Ковальков. В декабре 1830 г. А. Н. Голицын писал барону Беркгейму: «Все наши общие друзья так радуются мысли с вами увидеться: г-жа Плещеева, Ковальковы, барон Лефорт и Маркелов благодарят вас за память и шлют вам свой привет. Я каждый день в этом доме… Проводим мы время точно так же, как у нашего доброго старика Кошелева»[4]. Подобную последовательность в религиозных пристрастиях игнорировать невозможно. В какой
же обстановке и под чьим влиянием складывались религиозные взгляды
А. Н. Голицына?

На основании сообщений мемуаристов В. В. Шереметевский делал вывод о том, что в юности А. Н. Голицын был ревностным последователем «неверственной школы XVIII в.». Это направление в то время было признаком хорошего тона среди придворных. По воспоминаниям самого князя, он позволял себе насмешки над христианской религией и даже святотатство[4]. В 1823 г. в послании архимандриту Фотию А. Н. Голицын писал, что не может забыть «грех богохуления, именно на лицо Спасителя и на св. Иоанна Богослова, которое я произнес тому 20 лет назад»[4]. В первые годы после назначения в Св. Синод А. Н. Голицын не изменил своих взглядов. Лишь через четыре года участия в церковных делах, общения с архиереями, посещения богослужений князь смог сказать Александру I, что «верует всему, чему Православная церковь верует и научает»[4].

В письмах Фотию А. Н. Голицын так описывал свое «религиозное вдохновление»: «В молодости первой, когда я пустился в мир, как конь необузданный, я был здоров, весел, любил мир для своего сластолюбия… Наконец я начал находить, что я счастья совершенно не нашел и желал богатства и чести. …наконец сердце мое по благодати Его возлюбило, и тут начались пожертвования любимых вещей… В сем состоянии я боялся умереть, думая, что долгая жизнь лучше очистит душу и спастися удобней»[4].

Начало религиозного просвещения А. Н. Голицына было связано с его назначением обер-прокурором Св. Синода. По мнению Н. С. Стеллецкого, религиозные предметы, которыми князь был вынужден заниматься на службе, заставили его познакомиться и с учением Православной церкви. А внушения Александра I привели к тому, что А. Н. Голицын перестал иронизировать над вопросами вероучения[4]. Митрополит Московский Филарет в своих воспоминаниях был более категоричен, заявляя, что религиозное «преображение» князя произошло под влиянием членов Св. Синода[4]. С таким утверждением трудно согласиться.

А. Н. Голицын пришел в Св. Синод в период острого противостояния обер-прокурора с клириками Св. Синода. Только что от должности был отстранен его предшественник А. А. Яковлев, всего лишь пытавшийся добиться полномочий, законодательно закрепленных за должностью обер-прокурора. Его требования были вполне обоснованы: наведение порядка в канцелярии Св. Синода, самостоятельное решение обер-прокурором кадровых вопросов светских чиновников, подчинение себе обер-секретарей духовных консисторий, контроль над финансовой деятельностью Св. Синода. В своей служебной деятельности А. А. Яковлев сразу столкнулся
с противодействием членов Св. Синода. Главным его противником стал первоприсутствующий член Св. Синода митрополит Амвросий (Подобедов). В своей борьбе с высшими клириками за преобладание в Св. Синоде А. А. Яковлев вмешивался в дела, при решении которых без конфликта обойтись было нельзя. Он подал Александру I доклад, в котором предлагал учредить в епархиях должности прокуроров, которые следили бы за епархиальными архиереями, и соблюдать старшинство среди архиереев при утверждении в епархии. Высшее духовенство смогло добиться того, что против А. А. Яковлева было начато следствие. По окончании расследования 21 октября 1803 г. А. А. Яковлев был отстранен от должности[4].

Клирики критиковали А. А. Яковлева за честолюбие и приверженность к «новым нравам». Они надеялись, что князь А. Н. Голицын не будет вмешиваться в деятельность Св. Синода. Но уже в первый год работы
А. Н. Голицын полностью подчинил себе канцелярию Св. Синода и установил контроль над секретарями духовных консисторий, чего безуспешно добивался А. А. Яковлев. Новый обер-прокурор вскоре взял под контроль и финансы Св. Синода[4].

С приходом князя присутствие Св. Синода не изменило своего состава. Но был ли доволен А. Н. Голицын членами Св. Синода? А. А. Яковлев очень негативно оценивал высших клириков: Архиепископа Ярославского Павла он характеризовал как мстительного, корыстолюбивого «развратника», за которого управляет любовник — келейник; архиепископа Псковского Ириния — как доброго, ежедневно пьяного и содержащего любовницу; архиепископа Грузинского Варлаама — как безмолвную куклу, нахлебника митрополита; обер-священника Озерецкого называл лукавым и наглым попом, поставленным Амвросием, его дядей, и, наконец, первоприсутствующего члена Св. Синода митрополита Амвросия он обвинял во взятках, любовной связи с матерью и дочерью Обуховыми и доверившимся ему молодым дворянином[4]. Это мнение, несомненно, было известно
А. Н. Голицыну. Неизвестно, разделял ли князь взгляды своего предшественника на состав Св. Синода, но уже вскоре он позаботился о его обновлении. В 1805 г. был издан указ, согласно которому все лица, управляющие епархиями, должны были по одному приезжать в Санкт-Петербург для личной встречи с императором[4]. Теперь А. Н. Голицын имел возможность подобрать нужных ему людей.

Первой «находкой» князя стал епископ Калужский Феофилакт (Русанов), вызванный в Св. Синод в конце 1806 г. Вскоре по Санкт-Петербургу поползли слухи о том, что Феофилакт должен заменить митрополита Амвросия[4]. По своей должности А. Н. Голицын очень близко сталкивался с негативными сторонами жизни православного клира. Ему было очевидно, что пастыри церкви разделяют все недостатки современного им общества. Подлоги, взятки, протекции были обычным явлением в государственных учреждениях начала XIX в. Структуры Св. Синода также были подвержены коррупции.

О том, что А. Н. Голицын был недоволен высшим клиром и не мог «обратиться» под его влиянием, свидетельствует и характер реформы духовных учебных заведений. В 1804–1806 гг. велись работы над планом реформ. Автором воплощенного в жизнь проекта был М. М. Сперанский, работавший под непосредственным контролем А. Н. Голицына. Главной задачей проекта было исправление русского православного клира. Планировалось увеличить денежное содержание и ввести обязательное обучение в многоступенчатых духовных училищах. Отношение А. Н. Голицына к высшему клиру очень хорошо характеризует тот факт, что Комиссия духовных училищ была выделена в отдельное ведомство, и, хотя на первых порах сюда были включены члены Св. Синода, главная роль в ней принадлежала А. Н. Голицыну и М. М. Сперанскому. Если в Св. Синоде обер-прокурор был лишь контролером в Комиссии духовных училищ, А. Н. Голицын стал председателем — то есть главой, докладывающим дела Комиссии царю и получающим от него инструкции.

Так или иначе, уже в первые годы деятельности в Св. Синоде
А. Н. Голицын изменил свое поведение. Свою карьеру он связал с духовным ведомством и пытался соответствовать его стандартам. Но его обновленные религиозные взгляды вступили в конфликт с его профессиональной деятельностью. Как и всякий неофит, он подходил к практической жизни с завышенными критериями. Самих православных клириков он считал недостаточно религиозными. Выдвигаясь на первое место в
Св. Синоде, А. Н. Голицын, видимо, начал тяготиться общением с ортодоксально православными людьми, для которых смирение и почитание клира обязательны. Он по своему положению чувствовал себя выше епископов церкви, да и многие из высших клириков заискивали перед ним. Все это привело к тому, что князь начал искать новых религиозных контактов. В этой обстановке произошел второй переворот в религиозном сознании А. Н. Голицына.

Труды по реформированию духовного просвещения были высоко оценены Александром I. Осенью 1808 г. М. М. Сперанский и А. Н. Голицын сопровождали императора в Эрфурт на встречу с Наполеоном. С приходом М. М. Сперанского в высшие сферы власти А. Н. Голицын был оттеснен на второй план. Ф. М. Гауеншильд вспоминал, что при обсуждении в Комитете министров вопросов духовной сферы между М. М. Сперанским и А. Н. Голицыным часто возникали споры, при разрешении которых они прибегали к посредничеству императора, который всегда поддерживал
М. М. Сперанского[4]. Но отдавать власть, сосредоточенную в его руках,
А. Н. Голицын не хотел. В борьбе с новым временщиком ему понадобились сторонники, с помощью которых он мог бы нейтрализовать влияние М. М. Сперанского.

Ф. М. Гауеншильд отмечал, что в 1808–1810 гг. преобразование духовенства было излюбленной мыслью М. М. Сперанского и поглощало его всецело[4]. В своих воспоминаниях Ф. М. Гауеншильд связывал вызов в Россию И. А. Фесслера с реформами Русской православной церкви. Личность И. А. Фесслера со времен А. Н. Пыпина привлекала к себе внимание исследователей. Но его деятельность рассматривалась исключительно с точки зрения реформ масонских лож, в то время как известность в Европе И. А. Фесслер получил, в том числе, и как критик духовенства. Его последовательный переход из католичества в лютеранство и оттуда к масонским ложам был вызван именно неудовлетворенностью религиозной практикой христианских церквей.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Воспоминания филарета митрополита московского православное обозрение
Заметки о боге там же
Примечание
Заключение комитета министров
О судьбе православной церкви в царствование александра i русская старина александра памятник