|
|
<<< ΛΛΛ >>>
Синахериб занял одну из крупнейших цитаделей Палестины - город Лахиш;
там была устроена его военная ставка, и оттуда он готовил наступление на
Иерусалим.
Барельефы Ниневии лучше любой хроники повествуют об этих событиях. Мы
видим там ассирийских солдат, облепивших стены Лахиша, стреляющих в ряды
защитников города. Сверху на осаждающих падают головни и камни, но они,
прикрываясь круглыми щитами, неотступно ползут вперед. Таран долбит стену;
одна башня пала, среди ее зубцов лишь несколько иудеев в шлемах
отстреливаются из луков. А внизу солдаты уже выводят пленников...
На другом барельефе мы видим самого Синахериба в покоренном Лахише. Он
сидит на троне, окруженный военачальниками. "Туртан", верховный
главнокомандующий, делает доклад; рядом наготове стоит роскошная колесница.
Перед победителем проходят колонны пленных - мужчин, женщин, детей, тянутся
нагруженные добычей повозки, шагают верблюды и волы. Тут же палачи
расправляются со знатными горожанами.
Весь поход в Сирию и Палестину занял у Синахериба около года. Последней
его целью был Иерусалим. Пока Синахериб находился в Лахише, его армия уже
начала осаду иудейской столицы. Солдаты воздвигали валы вокруг стен; все
выходы из города были перекрыты.
Воеводы и арабские наемники Езекии потребовали, чтобы он просил мира, и
Езекии ничего больше не оставалось, как послать в Лахиш письмо с изъявлением
покорности и готовности откупиться. Синахериб наложил на Иудею громадную
контрибуцию: больше 150 кг золота и 9 тонн серебра. Езекии пришлось
опустошить казну и даже забрать из храма золотые украшения, которые он сам
же туда пожертвовал. Вместе с данью Езекия отправил в Лахиш и пленного царя
Пади Экронского, последнего Синахериб приказал наградить и отдал ему часть
владений Езекии.
Караван с дарами уже не застал победителя в Лахише и проследовал за ним
в Ниневию. Уход Синахериба был связан с новыми беспорядками, вспыхнувшими в
Вавилоне. Но он был уверен, что теперь Палестина усмирена надолго. x x x Плачевный конец войны привел в замешательство партию Шебны. Езекия и
его союзники не только не одолели Ассирию, но потерпели полное поражение.
Страна была разорена, тысячи людей угнаны на чужбину. Приходилось признать,
что прав был Исайя. Все взоры снова обратились к старому пророку, люди
хотели слышать его слово.
Когда Исайя пришел объявить волю Ягве, во дворе храма его, вероятно,
уже ждала большая толпа. Сорок лет минуло с первой проповеди пророка, но
могучий дар поэта-провидца не ослабел, напротив, достиг зрелости и
совершенства. Как новый Моисей, он призвал в свидетели небо и землю, чтобы
они ужаснулись неверности, безумию и слепоте народа Божия: Слушайте, небеса, и внимай, земля, ибо Ягве говорит:
"Сыновей взрастил и воспитал Я, а они восстали против Меня!
Вол знает хозяина своего, и осел ясли господина своего,
А Израиль не знает, народ Мой не разумеет!"
Горе племени грешному, народу, обремененному беззаконием,
отродью злодеев, сынам погибели!
Они оставили Ягве, оскорбили Святого Израилева и отвернулись от Него.
Как вас бить еще, упорных в своем преступлении?
Вся голова ваша в язвах, сердце ваше лишилось силы,
От ног до головы нет на вас здорового места -
язвы, рубцы, воспаленные раны, не смягченные елеем!
Земля ваша опустошена, города сожжены,
поля ваши на ваших глазах поедают чужие;
запустело все, как после гибели Содома...
(Ис 1,2-7) Он знал, что многих смутит и даже оскорбит этот упрек в измене Богу
отцов: разве не был Иерусалим любимым градом Господним? Разве не правил в
нем набожный царь, украшавший храм Ягве? Разве не он во время Пасхи заключил
завет с Богом в знак всенародного покаяния? Не совершаются ли праздники во
славу Бога Израилева, не приносятся ли жертвы в храме, не поются ли там
гимны, прославляющие Ягве?
Но преемник Амоса и Осии Исайя безжалостно отвергает все эти ссылки на
внешние проявления благочестия. В очах Божиих они тщетны, если в сердце нет
истинной веры, а вера должна проявляться прежде всего в следовании заповедям
Господним. Но именно они и оставались в забвении, хотя культ сделался пышней
и торжественней. В этом корень всех бедствий народа и его вождей. Не князья
ли Иуды хотели под видом борьбы за освобождение усилить свою власть? Не они
ли разрушили мир страны, едва вступившей на путь справедливости? К ним
пророк обращается с обличительным словом: Слушайте слово Ягве, князья Содомские!
Внемлите учению Бога нашего, народ Гоморрский!
К чему Мне множество жертв ваших? - говорит Ягве,
Я пресыщен сожженными баранами и туком откормленных тельцов,
И крови быков, и ягнят, и козлов Я не хочу.
Когда вы приходите пред лицо Мое, кто требует от вас этого?
Довольно топтать дворы Мои! И не приносите больше ненужных даров,
они для Меня - отвратительное каждение! Новомесячий, суббот и торжеств,
постов и праздников не выношу Я, Они Мне в тягость,
Мне тяжко терпеть их. Когда вы простираете руки ваши,
Я отвращаю от вас Свой взор; Сколько бы вы ни молились,
Я не слышу. Ваши руки полны крови.
Омойте, очистите себя! Удалите от глаз Моих ваши злодеяния,
перестаньте делать зло, научитесь творить добро:
Ищите правды, удерживайте насильника,
защищайте сироту, вступайтесь за вдову.
(Ис 1,10-17) Ягве ждал от народа перемены всей жизни, а Иерусалим ограничился лишь
переменами в культе. Но мишура обрядов не может скрыть от Него глубин
человеческого сердца.
Исайя показал Израилю и всему миру, что люди могут оставаться
идолопоклонниками, даже отказавшись от кумиров. x x x Страшный год не прошел для Езекии бесследно: он был подавлен, измучен и
в конце концов опасно заболел. Исайя, думая, что недуг царя есть наказание
за грех, пришел к больному и заявил: "Сделай завещание для своего дома, ибо
ты не выздоровеешь". Царь, которому тогда едва минуло сорок лет, пришел от
этих слов в отчаяние. Он отвернулся к стене, заплакал и стал громко
молиться. Исайя вышел из дворца, но голос Божий тут же заставил его
возвратиться. Он утешил и ободрил больного, произнеся прямо у его постели
пророчество: "Так говорит Ягве, Бог Давида, отца твоего: Я услышал молитву
твою, увидел слезы твои, вот Я исцелю тебя: в третий день пойдешь в Дом
Ягве, и прибавлю к дням твоим пятнадцать лет, и от руки царя ассирийского
спасу тебя и этот город, и защищу этот город ради Себя и ради Давида, раба
Моего". Итак, снова пророк указал Езекии на спасительную гавань: веру в
непреложность Божиего Обетования.
Исайя сам взялся лечить больного и, употребив финикийские лекарства,
быстро достиг успеха. Вскоре царь поправился и смог ходить. Все эти события:
неудача коалиции, осада и, наконец, болезнь - привели к примирению между
Езекией и Исайей и сблизили их снова. Влияние пророка при иерусалимском
дворе стало столь же сильным, как и прежде. Это видно хотя бы из того, что
Шебну на посту начальника дворца заменил друг Исайи Элиаким. Однако Шебна не
был устранен окончательно, но сохранил должность царского писца. Возможно,
он добился этого, примирившись с Исайей, или же царь, привыкший к его
помощи, убедил пророка в том, что он должен быть оставлен при дворе. Таким
образом, "партия реформ" не получила безраздельной власти. x x x Сведения о последних годах Езекии и Исайи неясны и отрывочны. Однако на
них проливает свет отрывок из летописи, включенный в Книгу Исайи и в 4-ю
Книгу Царств. В последней он следует непосредственно за рассказом о дани,
которую Езекия уплатил Синахерибу, и поэтому обычно считалось, что в нем
говорится о событиях 701 года. Но целый ряд соображений привел
исследователей Библии к выводу, чго этот отрывок повествует о втором походе
Синахериба в Иудею (5).
Что послужило поводом для этой кампании, сказать трудно. Быть может,
молодой фараон Тахарка снова сумел поднять мятеж в Сирии, или же Езекия
попытался вернуть себе отторгнутые города. Но и без этого самый факт
повторного карательного похода не представлял собой ничего исключительного.
После победы над союзниками в 701 году Синахериб не имел почти ни одного
года покоя; он метался по империи, пытаясь окончательно сломить дух
сопротивления в покоренных странах. Дважды поднимался Вавилон, свергая
ассирийских ставленников: снова начинал борьбу Мардук-Палиддин. Синахериб
беспощадно расправлялся с врагами, но все же не чувствовал себя
полновластным хозяином империи.
В 689 году Синахериб наконец решил стереть с лица земли источник
постоянного сопротивления-Вавилон. Священный центр всего Востока, родина
богов, почитавшихся от Аравии до Каспия, город, к которому даже ассирийские
цари питали известное почтение, был предан огню и полностью разрушен.
Солдаты Синахериба методически превращали его в пустырь. Статую Мардука
вывезли в Ассирию, все же остальное обрекалось на уничтожение. В тучах
неоседавшей пыли обрушивались стены храмов, дворцов, домов, мастерских.
Сотни рабов и военнопленных вытаскивали горы щебня и сваливали его в мутные
воды Евфрата. Еще догорали последние остатки многодневного пожара, когда
царь велел открыть шлюзы и затопить руины.
Весь мир содрогнулся при известии об истреблении великого города, а в
анналах Синахериба появилась еще одна хвастливая надпись: "Я разрушил их
более сильно, чем это бы сделал потоп. Для того, чтобы в будущем никто не
мог даже вспомнить, где находился этот город, его храмы и боги, я затопил
его водой". Это было откровенным свяютатством, ибо в Ассирии чтили
вавилонских богов: Бэла, Мардука, Нергала, Сина, и их имена сам Синахериб по
традиции ставил в своих надписях.
По-видимому, расправившись с Вавилоном, ассирийский царь решил
окончательно навести порядок и в Сирии. Неизвестно, каким поводом
воспользовался для этого Синахериб, но, вероятно, около 688 года он вторично
вторгся в Иудею и, как в 701 году, разбил военный лагерь в Лахише.
На этот раз Езекии рассчитывать было не на что, он знал, что Синахериб
не успокоится, пока не истребит мятежную иудейскую столицу. Но именно
теперь, когда исчезли все земные шансы на спасение, в Исайе произошла
внезапная перемена: он стал вестником надежды и утешителем народа; он был
отныне уверен, он знал. что нечестивому врагу не дано сокрушить Остаток
Израиля.
В самом деле, если бы Синахериб привел свой замысел в исполнение, это
означало бы полное и окончательное крушение народа Божия. Семя пророческой
проповеди еще не дало достаточно всходов в народном сознании, и отрыв от
родной почвы кончился бы для иудеев столь же плачевно, как и для северян.
Остаток непременно должен был удержаться, даже если на него надвинулись
необоримые силы.
Для пророка нет ничего случайного в делах человеческих. Кем был Ассур?
Лишь орудием наказания. Если Ягве допустил торжество тирана, то вовсе не
потому, что Он возлюбил его. О Ассур-палица гнева Моего, бич Моего
негодования!
Я послал его против народа нечестивого и против народа гнева Моего. Но
орудие в своей безумной гордыне вознеслось превыше неба, опьяненный кровью
мучитель шагает по трупам, возомнив себя владыкой мира. Он говорит : "Силою руки моей и моею мудростью сделал это я, ибо я умен,
И переставляю границы народов, и расхищаю сокровища их,
и низвергаю с тронов, как великан, и рука моя хватает богатства
народов, как гнезда,
как забирают оставшиеся в них яйца. Так забрал я всю землю,
и никто не шевельнул крылом, и не открыл рта, и не пискнул". Однако безбожник не вечно будет ликовать; Тот, Кто наделил его силой,
Тот и отнимет ее: Величается ли топор перед дровосеком?
Гордится ли пила перед пильщиком?
Восстанет ли палица на того, кто поднимет ее,
и палка на того, кто - не дерево?
(Ис 10, 5-15) На челе деспота-победителя пророк увидел печать смерти. Зло и нечестие
буйствуют, но никогда не захватить им полноты власти в мире. Пусть слабы
ростки добра, никогда они не смогут быть уничтожены. В конце концов
победителем будет Бог. x x x Нужно представить себе Иерусалим в ожидании врага, этот город,
притихший, как в трауре, людей, с тревогой поглядывающих на сторожевые башни
и передающих друг другу страшные подробности гибели других крепостей, чтобы
понять, как трудно было Исайе говорить о спасении в такой момент. Правда,
случается, что в безвыходном положении все силы души как бы соединяются в
едином порыве, устремляясь навстречу чуду. Но здесь была не безвыходность, а
нечто иное: здесь был выбор. Народ хорошо знал, что капитуляция спасет жизнь
большинству людей. Но именно против сдачи города ратовал теперь Исайя:
"Так говорит Ягве: народ Мой, живущий в Сионе! Не бойся Ассура... Еще
немного, и пройдет Мое негодование, и гнев Мой обратится на истребление его.
И поднимет Ягве Воинств бич на него... Как птица птенцов, так Ягве
Воинств прикроет Иерусалим, и избавит, и пощадит, и спасет" (Ис 10, 24,26).
Под влиянием пророка и Езекия, как это порой бывает с колеблющимися
людьми, неожиданно проявил мужество и твердость. Он всей душой уверовал в
чудо и старался вдохнуть эту веру в воинов. Он сказал перед ними ободряющую
речь: "Будьте тверды и мужественны, не бойтесь царя Ассирийского и всего
множества, которое с ним. Ибо с нами еще более. С ним сила телесная, а с
нами Ягве, Бог наш, сражается в битвах наших". x x x
<<< ΛΛΛ >>>
В эти дни пророк пишет поэму
Кто же войдет в этот остаток прежде всего род давида
Иерусалим ограничился лишьпеременами в культе
Говорит господь
|
|
